Боги, гробницы, ученые - Курт Церам

Он пишет:

Какие мысли должны одолевать путника… когда он шагает по земле, где покоится прах целых поколений, прах тех, кому обязаны своим существованием эти гигантские сооружения… которые как бы переносят нас в седую древность? Но кто были эти строители? Были ли это легендарные ольмеки, чей след, подобно истории древних титанов, теряется в легендах и сказках, или же ими были, как это обычно утверждают, мирные, трудолюбивые умельцы-тольтеки, все сведения о которых почерпнуты из едва ли более достоверных источников? Какова была судьба племен, создавших эти сооружения? Остались ли они на прежнем месте, смешавшись с ацтеками, своими преемниками?.. Или же они отправились дальше, на юг, найдя там широкое поле для распространения своей культуры, о которой свидетельствуют великолепные остатки строений в дальних областях Центральной Америки и Юкатана?

Подобного рода замечания и предположения, которые слышались со всех сторон и которые мы простоты ради приводим по Прескотту, вызвали вполне понятное замешательство. Впрочем, знакомясь с такими заявлениями Прескотта, как «все это тайна, на которую безжалостное время набросило непроницаемое покрывало» и «завесу эту не суждено приподнять смертному», нельзя не отметить, что этот историк, сам немало сделавший для того, чтобы вернуть жизнь «теням минувшего», излишне пессимистичен. Пользуясь выражением Прескотта, мы можем сказать, что «смертные» все же успешно продолжили раскопки и уже сейчас выяснили многое из того, что еще столетие назад было глубокой тайной. Все говорит за то, что со временем они откроют и многое другое, пока еще скрытое от наших глаз.

Глава 30

Интермедия

Примерно через 20 лет после путешествий Стефенса, в 1862 году, некий посетитель Королевской библиотеки в Мадриде, роясь в государственном историческом архиве, нашел в один прекрасный день старый пожелтевший манускрипт, который, судя по его виду, никто еще не читал. На манускрипте стояла дата: «1566». Назывался он «Сообщение о делах в Юкатане», и в нем было множество странных, на первый взгляд совершенно непонятных рисунков. Автором этой книги являлся Диего де Ланда.

Любой обычный читатель положил бы манускрипт на место, и, несомненно, так поступили уже многие. Но случаю было угодно, чтобы на этот раз манускрипт попал в руки человека, занимавшегося миссионерской деятельностью в Мексике. В 1855 году этот человек стал священником в индейской деревушке Рабиналь (округ Салама) в Гватемале, посвятив себя углубленному изучению индейских языков и остатков местной древней цивилизации. (Этот же священник, миссионер и ученый, опубликовал под псевдонимом Этьен Шарль де Равенсберг целый ряд рассказов и исторических романов. Мы упоминаем об этом лишь для того, чтобы показать широту его интересов.)

Заинтересовавшись пожелтевшей книгой и принявшись ее рассматривать, этот священник, имя которого было Шарль Этьен Брассёр де Бурбур (1814–1874), сделал одно важное открытие, чем внес значительный вклад в исследование цивилизаций Центральной Америки.

Уильям Прескотт был девятью годами старше Стефенса, Брассёр де Бурбур – девятью годами моложе, и, хотя де Бурбур совершил свое открытие лишь в 1862 году, можно считать, что все они делали общее дело. Стефенс откопал монументы и памятники майя. Прескотт собрал материалы и впервые описал целый отрезок ацтекской истории (хотя бы и заключительный). А Брассёр де Бурбур подобрал пусть маленький и подходящий не ко всем замка́м, но все же ключ, с помощью которого удалось разобрать целый ряд совершенно непонятных до того орнаментов и иероглифов. Однако, прежде чем пояснить важность сделанного им открытия, необходимо разобраться в ситуации, в которой оказались в данном случае археологи. Проблемы, с которыми им пришлось здесь столкнуться, оказались совершенно иными, чем в Старом Свете.

Когда китайцы принялись в III тысячелетии до н. э. – после своего всемирного потопа – заселять земли, на которых основали впоследствии свое государство, они начали с районов, расположенных вдоль двух величайших рек Китая – Хуанхэ и Янцзы. Индийцы заложили свои первые поселения на берегах Инда и Ганга. Вторгшись в Месопотамию, шумеры обосновались между Тигром и Евфратом, где позднее выросла вавилоно-ассирийская культура. Цивилизация Египта не просто была связана с Нилом – она была бы невозможна без Нила. Тем, чем для этих народов были реки, для греков стало узкое Эгейское море. Иначе говоря, великие цивилизации прошлого зарождались на берегах великих потоков. И историки привыкли рассматривать реку как предпосылку для возникновения той или иной культуры.

Но американские цивилизации отнюдь не являлись речными, и тем не менее в их процветании не приходилось сомневаться. (Культура инков, существовавшая на плоскогорье Перу, также не была речной. Мы расскажем о ней несколько позднее, так как она не связана непосредственно с цивилизациями Центральной Америки.)

Следующую предпосылку возникновения цивилизации историки видят в склонности и способности народов к земледелию и разведению скота, к содержанию домашних животных.

Майя занимались земледелием (хотя оно и носило у них весьма своеобразный характер). А скотоводством? Цивилизация майя, пожалуй единственная в мире, не знала ни домашних, ни вьючных животных, а следовательно, не знала и колеса. Впрочем, о своеобразии цивилизации майя говорит еще многое другое.

Большинство древних цивилизованных народов Старого Света давно уже вымерли, бесследно исчезли с лица земли. С ними вместе умерли их языки. Эти «мертвые языки» нередко удается изучить лишь в результате кропотливой и длительной дешифровки.

Но майя живут и ныне – их в общей сложности насчитывается не менее миллиона. Они не изменились внешне (разве что их одежда). Вряд ли намного изменились и уcловия их материальной жизни. Ученый, обратившись с тем или иным поручением или вопросом к своему слуге, может вдруг увидеть перед собой то же лицо, которое только что скопировал со старинного рельефа.

В 1947 году журналы «Лайф» и «Иллюстрейтед Лондон ньюс» напечатали снимки археологических раскопок. На одной из фотографий, сделанных в Центральной Америке, рядом с двумя старинными рельефами были засняты мужчина и девушка-майя. Казалось, они послужили моделью для скульптора. И если бы головы на рельефах обрели дар речи, они заговорили бы на том же языке, на котором изъясняется современный слуга-майя, когда получает жалованье у своего ученого хозяина1718.

На первый взгляд кажется, что это обстоятельство особенно благоприятствует исследованиям. Но только на первый взгляд. Ибо, хотя со времени гибели культуры майя (опять-таки в противоположность всем древним цивилизациям Старого Света) прошло не два и не три тысячелетия, а всего каких-нибудь 450 лет, пути ее изучения значительно более тернисты, чем любой другой давным-давно исчезнувшей с лица земли цивилизации.

Сведения о Вавилоне, Египте, о древних народах Азии и Греции мы имеем с давних пор. Многие из