Шамбала. Сердце Азии - Николай Рерих

Ходили за город к озерам.

27 апреля.

Характер переговоров с Фанем. Ему говорят, что данная река течет на восток, а он говорит, что на запад. Ему ссылаются на карты, а он твердит свое. Ему указывают на личное свидетельство, а он твердит свое. Так вопреки очевидности, вопреки картам, вопреки фактам. Попробуйте делать договоры при таких условиях. Местный священник сделал из Ленина кесаря. Какие-то люди из русской колонии не решались прийти на открытие памятника Ленину[487], опасаясь контроверзы с религией. Но священник сказал проповедь и указал: «Воздайте богу божие, а кесарю кесарево». Тогда затруднения исчезли…

28 апреля.

Паломники не пропускаются в Тибет. Хошуты собрались тайком и отправились в феврале. Удастся ли им пройти через границу? О черном камне здесь знают. Ждут камень. Также знают буддисты [легенду] об «Иссе, лучшем из сынов человеческих».

Целый ряд сведений о иезуитстве дуту и как он освобождался от неприятных ему чиновников, поражая их в спину. Вчера дуту запретил установку памятника Ленину на дворе консульства. Даже на внутренней территории консульства дуту пробует распоряжаться. Так, так! Так же дуту протестует против качелей, гигантских шагов и игры в городки во дворе консульства. Протест объясняется заботою о неприкосновенности консула. Опять лицемерие, грубое, неприкрашенное!

Это уже не лакированная старая китайская работа, а гримаса испорченной маски. Дуту требует отозвания консула Думписа из Кашгара. Дуту из-за бездождия запретил на десять дней продажу мяса и «пролитие крови». Где граница лицемерия и фетишизма?! И стоит темный истукан дуту, и на темном теле горят золотые эполеты, ленты и звезды. Широко расставлены медные ноги истукана, и низко кланяется с улыбкой черепа Фань. Один лицемер приказывает, другой лицемер низко ухмыляется, третий лицемер в Хотане чистит свой маузер для предательства. Откуда этот обычай в Китае кончать с «неприятными» людьми после обеда в спину?

Из каких глубин человеконенавистничества, из каких веков темноты пришла эта техника предательства? И темнота эта прикрывается «учеными званиями». Дуту – магистр. Фань – доктор наук, юрист и писатель. А где же их сочинения против фетишизма, которому они потворствуют? Где же их осуждения продажи людей, предательства и лжи, которым они так низкопоклонно служат?

Весь день шумит сухой, палящий буран.

29 апреля.

После жаркого бурана – сухой ветреный день. Дождя нет. Мусульмане, татары и [казахи] смеются над приказом дуту не колоть десять дней животных, не продавать мяса и сечь бога воды за бездождие. Буддисты, калмыки и тибетцы прямо глумятся над таким фетишизмом. Дунгане и киргизы, как и мусульмане, тоже смеются и глумятся. Спрашиваю: для кого же устроен этот смехотворный акт дикого фетишизма? Значит, вся эта комедия сделана для китайцев. Значит, именно китайцы еще подвержены первобытным формам фетишизма. Ведь мы это не знали, относя китайцев к «справедливости» Конфуция. И не сам ли дуту в глубине души будет сечь «водяного бога»? Ведь «водяной бог» имеется лишь у китайцев. Значит, и сечение бога нужно только китайцам. И китайские «доктора» и «магистры» искренно инспирируют эту вредную чепуху. Но чепухой занимаются очень деятельно.

Сейчас – новый приказ. Разрешить продажу мяса в течение трех дней, а после опять мясо будет запрещено под страхом тюрьмы. Больше всех страдает от фетишизма дуту наш Тумбал, которому мясо нужно. Рядом с чепухой «водяного бога» происходит и другое странное действие.

По-прежнему каждую ночь в направлении Хами отправляются отряды оборванцев. Против кого же направлена эта своеобразная «мобилизация»? Может быть, против отрядов народных армий Фыня? Конечно, все эти посылаемые ночью оборванцы не солдаты, а просто фетиши, никуда не годные. Конечно, из двадцати четырех пушек всего две в порядке. Но ведь и пушки, вероятно, рассматриваются не более как фетиши. Сегодня назначен большой парад «войск».

Говорим себе: «Зачем Фань устраивал нам обед?» Не есть ли это начало каких-то неприятностей? Ведь и в Хотане все преследования даотая начались с сорокаблюдного обеда, с почетных караулов и с уверений «мы ваши друзья». Вообще здесь у синьцзянских китайцев слово «друг» имеет какое-то особое значение, и с нашими мерками нельзя подходить к местному понятию.

Наконец дуту посовещался и окончательно запретил открытие памятника Ленину. Интересно, какова будет судьба гигантских шагов, качелей, городков и клуба? Еще очень опасные занятия на дворе консульства – теннис. Не будет ли конфликта «водяного бога» и с этой противозаконной игрой? Где-то кто-то не знает о фетишизме дуту.

В Британском музее хранится сборник указов дуту, и кто-то вводится в заблуждение, принимая отжившую вредную ветошь за осколки бывшей цивилизации. Кто-то вводится в заблуждение «ученой степенью» дуту и вегетарианством Фаня. Кто-то вводится в заблуждение, думая, что остатки фетишизма кроются в далеких тундрах и на уединенных островах дальних океанов. Нет, здесь, в столице Синьцзяна, под «мудрым» правлением дуту фетишизм возведен в государственную форму религии и поддерживается указами «правителя».

Письма и телеграммы не приходят. Не сомневаемся, что они задержаны. Полицейский спрашивал Е. И., веду ли я дневник. Е. И. сказала, что дневник отослан из Кашгара в Америку. Как бы наши тетради не исчезли! Куда их спрятать в этом царстве фетишизма?..

Завтрак у Кавальери. Среди русских – один китаец Чжу. Разговор о наших злоключениях в Синьцзяне. Чжу говорит: «Не судите Китай по Синьцзяну. Сюда хорошие китайцы не едут». Говорю ему откровенно, что мечтаю видеть лучших китайцев; хотел бы сказать о Китае самое лучшее, но вся Синьцзянская провинция, за исключением трех людей, не дала нам возможности к хорошим суждениям.

Сравниваем светлые настроения Сиккима, Гималаев, Индии, Ладакха с тюремными ощущениями Синьцзяна…

30 апреля.

Прошлым летом было разрушено до семидесяти буддистских монастырей в Амдосском крае[488]. «Дунганские» войска сининского амбаня употребляли пулеметы… Много тангутов погибло. Теперь геген амдосский запросил голоков о помощи. Голоки горячо откликнулись на призыв; в течение наступающего лета возможны крупные столкновения. Дунганами разрушено знаменитое изображение Майтрейи.

Лама из Кобдо производит сбор на создание нового изображения. Голоки постановили набор в войско по три мужчины от каждого двора. В Лабране устроены казармы дунганских войск, и антибуддистское направление поддерживается. Все это нигде не напечатано, и все это чрезвычайно важно для будущего. Помимо волн, замеченных миром, идет внутреннее волнение, оценить которое можно лишь на месте. Ф[ельдман] повторяет: «Чжу вчера правильно сказал, что порядочные китайцы в Синьцзян не едут». Но тут же приводит случай беззаконных задержаний в Центральном Китае. Ф[ельдман] сомневается, чтобы из наших протестов что-либо получилось. Говорит: «Здесь принюхиваешься к этому ко всему, как к песку в пустыне». Неправильно! Ведь даже в Хотане нам удалось сместить грабителя Керимбека. Невозможно добру и злу «внимать равнодушно». Теперь главная задача – выбраться из Синьцзяна. Е. И. не делает иллюзий, она знает, что будут предстоять всякие трудности. Правильно сказано индийцами: