Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Вы пришли к нам с грязными руками.

— Ты смеешь так говорить? — осведомился Вафф. — Ты, которая продолжает подрывать наши ресурсы способами, перенятыми от матери вашего башара?

— Мы знаем, что вы можете разрешить себе потери, раз у вас есть ресурсы из Рассеяния, — сказала Тараза.

Вафф сделал дрожащий вздох. Значит, Бене Джессерит знает даже это. Он отчасти понимал, как они вызнали. Что ж, следует найти способ вернуть ложного Туека под свой контроль. Ракис — это в самом деле цена, которой доискиваются люди Рассеяния, и ее еще могут потребовать от Тлейлакса.

Тараза подошла поближе к Ваффу, одинокая и уязвимая. Она увидела, как еще больше напряглись ее охранницы. Шиана сделала маленький шажок по направление к Верховной Матери, и Одрейд оттянула ее назад.

Одрейд удержала взгляд на Верховной Матери, а не на вероятных участниках нападения. Действительно ли тлейлаксанцы убеждены, что Бене Джессерит будет служить им? Тараза проверила пределы этого убеждения, никакого сомнения. И на языке исламиата. Но она выглядит очень одинокой, отдаляясь от своих охранниц так близко к Ваффу и его людям. Куда могут привести Ваффа его очевидные подозрения?

Тараза содрогнулась.

Одрейд заметила это. Тараза была слишком худа — как ребенок — ни одной лишней унции жира. Это делало ее изощренно чувствительной к перепадам температуры, очень плохо переносящей холод. Но Одрейд не чувствовала в помещении перепада температур. Значит, Тараза приняла опасное решение — настолько опасное, что тело выдает ее. Опасное не для нее самой, конечно — опасное для Ордена. Вот в чем страшное преступление Бене Джессерит: измена своему Ордену.

— Мы будем служить вам всеми способами, кроме одного, — сказала Тараза. — Мы никогда не станем инкубаторами для гхол!

Кровь отхлынула с лица Ваффа.

Тараза продолжила:

— Ни одна из нас никогда не станет… — она сделала паузу, — …акслольтным чаном.

Вафф поднял руку, намереваясь подать жест, который знала каждая Преподобная Мать: сигнал к нападению для своих Лицевых Танцоров.

Тараза указала на его поднятую руку.

— Если ты закончишь этот жест, — Тлейлакс потеряет все. Посланница Бога, — Тараза указала через плечо на Шиану, — отвернется от вас, и слова Пророка станут пылью в ваших устах.

Услышать такие слова на языке исламиата было для Ваффа уж чересчур. Он опустил руку, но продолжал угрюмо пожирать взглядом Таразу.

— Мой посол сказала, что мы поделимся всеми известными нам знаниями, — проговорила Тараза. — Ты подтвердил это. Посланница Бога слушает ушами Пророка! Что проистекло на Тлейлаксе?

Плечи Ваффа поникли.

Тараза повернулась к нему спиной. Ход хитрый, но она — как и другие Преподобные Матери, присутствовавшие здесь, — знала, что делает его сейчас совершенно безопасно. Взглянув через зал на Одрейд, Тараза позволила себе улыбнуться — зная, что Одрейд правильно поймет эту улыбку. Время для небольшого наказания со стороны Бене Джессерит.

— Тлейлакс жаждет Атридеса для выведения, — промолвила Тараза. — Я дарую вам Одрейд. Будут поставлены и другие.

Вафф пришел к решению.

— Может быть, вам и многое известно о Преподобных Черницах, — сказал он, — но вы…

— Развратницах! — Тараза повернулась всем телом.

— Как тебе будет угодно. Но есть то, что, как выяснилось из ваших слов, вы не знаете. Я закреплю сделку, рассказав тебе это. Они владеют искусством многократно умножать основу для оргазма, распространяя его по всему мужскому телу. Они задействуют все чувственное восприятие мужчины. Множественные волны оргазма творятся ими и могут быть растянуты… могут быть растянуты этими женщинами на очень длительный период.

— Полное задействование? — Тараза и не старалась скрыть своего изумления.

Одрейд тоже слушала в шоке, который, как она увидела, разделяют все присутствующие Сестры и даже послушницы. Только Шиана, казалось, Не понимала.

— Говорю тебе, Верховная Мать Тараза, — заговорил Вафф со злорадной улыбкой на лице, — что мы проиграли это с одним из моих собственных людей. Даже я сам участвовал! В гневе я приказал Лицевому Танцору, который исполнял… женскую роль уничтожить себя. Ни один… я говорю, никому нельзя иметь такую власть надо мной!

— Какую власть?

— Если бы это была одна из тех… из этих развратниц, как вы их называете, я бы повиновался ей, ни о чем не спрашивая, — он содрогнулся. — У меня едва хватило силы воли… уничтожить… — он растерянно покачал головой при этом воспоминании. — Меня спас гнев.

Тараза постаралась сглотнуть сухим горлом.

— Как?

— Как это делается? Отлично! Но перед тем, как я поделюсь с вами знанием, я предостерегаю вас… если кто-либо когда-нибудь попытается опробовать на нас такую власть, последует кровавое побоище! Мы приготовили наш домель, наш народ ответит убийством всех Преподобных Матерей, которых они смогут найти, при малейшем признаке вашего желания установить над нами такую власть!

— Ни одна из нас этого не сделает, но не из-за твоей угрозы. Нас удерживает понимание того, что это и нас уничтожит. Твоя кровавая резня не будет нужна.

— Вот как? Тогда почему же это не истребляет этих… этих развратниц?

— Истребляет! И истребляет всякого, кто к ним прикасается!

— Меня это не уничтожило!

— Тебя защищает Бог, мой Абдль, — сказала Тараза. — Как защищает он всех верных.

Убежденный Вафф осмотрел комнату и вновь перевел взгляд на Таразу.

— Пусть всем будет известно, что я исполню свой обет в стране Пророка, это будет путь, а затем… — он махнула рукой двум своим Лицевым Танцорам. — Мы вам покажем.

Много позже, оставшись одна в своих покоях, Одрейд гадала: было ли мудро позволять Шиане увидеть все представление? Что ж, почему бы и нет? Шиана уже посвящена Ордену. И пробудило бы подозрения у Ваффа, если Шиану удалили.

В Шиане ощущался явный чувственный подъем, когда она наблюдала за спектаклем Лицевых Танцоров. Тренирующей прокторше придется раньше обычного срока призвать для Шианы спарринг-мужчин. Что тогда сделает Шиана? Постарается ли она опробовать это новое знание на мужчинах? В Шиане должны быть заложены запреты, чтобы предотвратить это! Она должна усвоить, что это может составлять опасность для нее самой.

Присутствовавшие Сестры и послушницы хорошо себя контролировали, накрепко откладывая в запасники памяти то, что они познавали. От этого зрелища и нужно строить образование Шианы.

Остальные полностью справились с внутренними силами. Наблюдавшие Лицевые Танцоры сохраняли непроницаемость, но на Ваффа стоило взглянуть. Он сказал, что уничтожит обоих исполнителей, но что он сделает сперва? Поддастся ли он искушению? Какие мысли проносились в его голове, когда он наблюдал за мужчиной Лицевым Танцором, корчившимся в уничтожающем рассудок экстазе?

Каким-то образом этот спектакль связался у Одрейд с ракианским танцем, который она видела на Великой Площади Кина. В коротком промежутке времени танец был специально аритмичен, но по мере развития в нем открывался долговременный ритм, повторявшийся примерно через каждые две сотни шагов. Танцоры растягивали ритм танца до удивительной степени.

Как это делали Лицевые Танцоры, давшие им это представление.

«Сиайнок стал сексуальной хваткой на бесчисленных миллиардах в Рассеянии!»

Одрейд подумала о том танце, о ритме, за которыми последовало хаотическое побоище. Возвышенная сориентированность Сиайнока на обмен религиозными энергиями обратились в другой вид обмена. Она вспомнила возбужденную реакцию Шианы, когда затронула в разговоре с ней тот танец на Великой Площади и спросила:

— Чем они там сопричащались друг с другом?

— Это же танцоры, глупая!

Такой ответ являлся непозволительным.

— Я уже предупреждала, чтобы ты оставила такой тон, Шиана. Ты хочешь тотчас же изведать, какое наказание для тебя может найтись у Преподобной Матери?

Слова, словно многозначащие призраки всплывали в уме Одрейд, смотревшей на сгущавшуюся тьму за верхним этажом Дар-эс-Балата. Беспредельное одиночество заполонило ее. Все остальные ушли из этой комнаты.

«Только наказанный остается!»

Как же горели глаза Шианы в той комнате над Великой Площадью, сколько вопросов было у нее на уме.

— Почему ты всегда говоришь о боли и наказании?

— Ты должна усвоить дисциплину. Как ты сможешь контролировать других, когда не можешь контролировать себя?

— Я недовольна таким уроком.

— Никому из нас он особо не нравится… до тех пор, пока мы на опыте не познаем его ценность.

Как и предполагалось, Шиана долго переваривала ответ в уме. Наконец, она рассказала все, что знала, об этом танце.

— Некоторые из танцующих сбегут. Другие уйдут к Шайтану. Жрецы говорят, они идут к Шаи-Хулуду.