Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

Они съехали с автострады, и тишину, воцарившуюся в салоне, нарушал только голос навигатора, прокладывавшего им путь по улицам спального района в Сент-Олбанс.

– Бывала здесь раньше? – спросил Мюнстер.

– По-моему, тут есть какие-то римские развалины, – неуверенно ответила Иветта. – Была здесь один раз, еще в школе, на экскурсии. Но совершенно ничего не запомнила. Наверное, оказавшись там сейчас, получила бы массу удовольствия.

Навигатор сообщил, что они достигли места назначения. Какое-то время они молча сидели в машине. Иветта сверилась с распечаткой, лежавшей на коленях, чтобы проверить, туда ли они приехали. Туда.

Мюнстер выжидательно посмотрел на нее.

– Ну и как, сейчас ты тоже нервничаешь? – спросил он.

– Если бы я это каждый день делала, – ответила она, – то уже привыкла бы.

– Сама ему скажешь или хочешь, чтобы это сделал я?

– Главной назначили меня, – пожала плечами Иветта.

Они вышли из автомобиля, открыли ворота в миниатюрный палисадник и поднялись по трем ступенькам, которые привели их на небольшую георгианскую крытую галерею. Иветта нажала на кнопку звонка, и до их слуха донесся мелодичный перезвон. Дверь отворилась. Перед ними стоял коренастый мужчина с короткими светлыми волосами, выбритыми по бокам, одетый в джинсы и майку. Он вопросительно посмотрел на них.

– Вы Деннис Пул? – уточнила Иветта.

– Правильно.

Она представилась сама и представила Криса Мюнстера.

– Брат Роберта Пула?

– Что такое? – удивленно спросил он. – К чему вам это?

– Вы его брат? – повторила Иветта.

– Ну да, – сказал Пул. – Но…

– Можно войти?

Они прошли в гостиную, где стоял телевизор, включенный на какой-то викторине, – какой именно, Иветта не поняла. Она попросила Пула выключить телевизор, но он всего лишь убрал звук.

– К сожалению, вынуждена сообщить, что ваш брат умер, – выпалила она.

– Что?

– Примите мои соболезнования, – продолжала Иветта. – Мы нашли его тело первого февраля, но на установление личности ушло довольно много времени.

– О чем вы говорите? Какое тело?

– Его тело было найдено в доме на юге Лондона. Мы начали расследование убийства и в настоящее время опрашиваем свидетелей и снимаем показания. Я понимаю, для вас это потрясение…

– То есть как это «на юге Лондона»?

Иветту его поведение не удивило. Пребывая в состоянии шока, люди теряют способность обрабатывать информацию. В таких ситуациях лучше запастись терпением.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Вас удивляет, что ваш брат оказался в том районе?

– О чем, черт возьми, вы говорите? – вспылил Пул. – Роб умер шесть лет назад. Почти семь. Вы ошиблись.

На мгновение Иветта потеряла дар речи. Она посмотрела на Мюнстера – ведь именно он разыскал свидетельство о рождении. Какую ужасную ошибку он совершил? Она достала из сумки листок, который прихватила с собой.

– Мы говорим о Роберте Энтони Пуле, – уточнила она. – Родился третьего мая восемьдесят первого года в городе Хантингдон. Отец Джеймс Пул.

– Правильно, – кивнул Пул. – Это мой отец. Но Роб умер в две тысячи четвертом году. Несчастный случай на работе. Не выдержали строительные леса. Компания свалила всю вину на него. Шиш он получил, а не компенсацию. Вот что вам нужно расследовать.

– Мне очень жаль, – повторила Иветта. – Здесь, очевидно, есть некоторая… – Она помолчала, не зная, как закончить фразу. – Проблема, – наконец смущенно произнесла она.

– Я бы сказал, чертовски серьезная проблема.

Иветта глубоко вздохнула.

– Мне ужасно жаль, что так получилось, – сказала она. – Обещаю, мы непременно начнем расследование и выясним, что произошло на самом деле. – Она не решалась задать следующий вопрос, но в конце концов спросила: – У вас остались какие-нибудь вещи умершего брата? Документы?

– Может, на чердаке и валяются. Но чтобы их отыскать, потребуется время.

– Мы можем подождать, – заверила его Иветта.

Глава 22

Джозеф поначалу отнесся к предложению с подозрением.

– Эта что, – спросил он, – как милость?

– Для вас или для нее? – уточнила Фрида.

– Для обоих.

– Карлссон позвонил мне, потому что подумал: а вдруг вы поможете? Лично я считаю, что ее бросили на произвол судьбы. Но если она захочет, чтобы ей что-нибудь починили в доме, она за это заплатит.

Фрида отметила, что Джозеф выглядит уже немного лучше. По крайней мере, от него приятно пахло, он был чистый и нормально одет, к тому же больше не выглядел таким изможденным. Рубен говорил ей, что украинец работает через день: строительный бизнес еще не вышел из кризиса. Джозеф отвез ее в машине Рубена. Его старый фургон по-прежнему стоял возле дома с разряженным аккумулятором и сдутым колесом. На дороге было много машин, и поездка заняла почти час.

– Есть одна старая шутка, что раньше, когда люди путешествовали верхом, с одного конца Лондона в другой можно было добраться гораздо быстрее, – заметила Фрида.

Джозеф никак не отреагировал на ее слова.

– Вот только, к сожалению, это не совсем шутка, – добавила она. – По-моему, это чистая правда.

Джозеф молча смотрел вперед.

– Если вы работаете в каком-нибудь лондонском саду, – сказала она, – и порезались, придется делать прививку от столбняка. Все из-за лошадиного навоза. В викторианские времена землю удобряли навозом, и бактерии до сих пор живы.

Джозеф молчал. Фрида внимательно посмотрела на него. У него был такой вид, словно из него вышибли всю любовь к жизни. Фрида знала: он так ничего и не рассказал Рубену о том, что произошло. Когда она увидела его в первый раз после возвращения, то заверила, что готова поговорить в любое время, когда ему это понадобится. Но, похоже, ей все же придется сделать первый шаг.

– Джозеф, – начала она, – у вас дома случилась какая-то беда, верно?

Он смотрел прямо перед собой, но она заметила, как он вцепился в руль.

– Хотите рассказать мне?

– Нет.

– Считаете, что я буду думать о вас плохо?

– Я знаю, что вы думать самое плохое.

– Вы поэтому не сообщили нам, что вернулись?

– Вы хорошая женщина. Вам легко. Я плохой человек.

– Джозеф, все люди и хорошие, и плохие одновременно. Все совершают ошибки.

– Не вы.

– Неправда! – запротестовала Фрида. Она задумалась, стоит ли рассказывать ему это, и все-таки решилась. – Знаете, где я была в прошлую пятницу?

– В пятницу? Мы все обедать у Оливии.

– До того. Я была на похоронах Кэти Райпон, молодой женщины, которую похитил Дин Рив и чье тело обнаружили в сливном коллекторе, помните?

Джозеф, как раз выехавший на дорогу с круговым движением, молча кивнул.

– В ее смерти виновата я. Нет, не перебивайте меня. Я виновата. Я действовала впопыхах, не задумываясь о том, что делаю, и в результате она умерла. Вот. А вы что натворили?

Он резко спросил:

– Вы думать, я хороший отец?

– О чем это вы? Я думаю, что вы любите своих сыновей и скучаете по ним. Я думаю, что ради них вы пойдете на все. Я уверена, что вы совершали ошибки. Но им повезло, что у них есть вы.

Он затормозил и повернул к ней помрачневшее лицо.

– У них уже нет я. У них есть он.

– Он?

– Он. У нее новый муж, у них новый папа. Они смотреть на него как на героя. Костюм, и галстук, и пирожные на уик-энд в коробке с лентами. Они смотреть на меня, как на кое-что на подметке. На дерьмо, – уточнил он. – Как на дерьмо.

– Почему?

За ними уже собралась очередь из автомобилей, и водители нетерпеливо жали на сигналы. Джозеф снова поехал вперед.

– Потому, что я – дерьмо.

– Что случилось?

– Она знала о блуждании.

– О блуждании? Вы хотите сказать, о других женщинах?

Фрида тоже знала о других женщинах. Джозеф любил свою жену и был привязан к ней, но она была в Киеве, а он в Лондоне, и для него эти два мира существовали совершенно отдельно: в одном у него была жена, которую он любил, а в другом ее не было.

– Она знать, – повторил Джозеф. – Я приходить домой с подарками и нежным сердцем, я светиться от счастья, я больше не чувствовать одиночества, а она закрывать дверь. Просто закрывать дверь, Фрида. Мои мальчики видеть, как меня прогонять прочь, словно пса.

– Вам хоть раз удалось поговорить об этом?

Он медленно покачал головой.

– Я пытаться. Я встречать ее нового мужа. Хорошая работа. Игрушки для моих мальчиков. Машинки, которые управляться по радио. Компьютерные игры со стрельбой и бомбами. Они не хотеть мои дешевые маленькие подарки, не хотеть меня. Конец. Всему конец. Жизнь превратиться в пепел. Я возвращаться сюда.

– Значит, вы так об этом и не поговорили, не обсудили ничего?

– Что сказать, Фрида, что делать? Всему конец. Все исчезать.