Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

Напиток с экстрактом бузины. Ее постоянно мучила жажда; во рту пересыхало и появился противный привкус, от которого она никак не могла избавиться. Сама по себе вода не очень-то утоляет жажду. Она позволила себе помечтать о свежевыжатом апельсиновом соке в высоком стакане; о том, как она босая сидит на лужайке и солнце греет ей затылок.

Поскольку газ уже тоже почти закончился, она решила приготовить сразу весь оставшийся картофель и есть его холодным несколько дней. Она могла добавить к нему консервированный тунец и сардины, а еще у нее были бульонные кубики. Иногда она просто заливала кубик кипятком – и вуаля, обед готов. Она сложила картофель в раковину, треснувшую вдоль одного края, так что воду она больше не держала, и взяла нож. Клубни были большими, неровными и грязными; несколько штук уже проросли. В юности она терпеть не могла картофель, но он объяснил ей, что не стоит быть переборчивой. Они словно очутились на войне: сидели в траншеях на передовой или скрывались в тылу врага. Нужно всегда помнить, зачем ты здесь, какова твоя цель и насколько серьезно твое задание. Когда он произносил эти слова, то держал ее очень крепко и его глаза сияли.

Она медленно и тщательно очистила картофель и разрезала его на маленькие кусочки, чтобы сварить побыстрее и сэкономить газ. Сложила все в кастрюлю и посолила. Вот, в список следует добавить еще и соль: ее почти совсем не осталось. Похоже, у нее заканчивались абсолютно все запасы. Она подумала о песке, опускающемся в нижнюю часть песочных часов, о том, что, когда до конца остается совсем мало, песок словно начинает сыпаться быстрее. Именно такое чувство охватило ее сейчас. Перед глазами у нее плясали радужные пятна, сердце стучало гулко, как барабан; иногда она не могла даже сказать наверняка, где оно находится – внутри ее тела или снаружи, поскольку его звук напоминал отдаленный рокот грома, постепенно приближающийся к ней. Она понимала: время на исходе.

Глава 20

Хотя накануне Фрида легла спать поздно, утром она встала рано, пропылесосила весь дом, вымыла пол в кухне, положила в камин растопку, чтобы, вернувшись, можно было сразу разжечь его, приняла душ и вышла на улицу в начале десятого. Она уже дважды была в доме престарелых «Вид на реку», но оба раза ездила туда на машине. Сегодня она предпочла отправиться туда поездом. Вышла на станции «Гэллионз-Рич», прошла мимо длинного ряда многоквартирных домов, мастерских и торгового центра жалкого вида, пока наконец не добралась до дома престарелых, расположенного далеко от реки. Его окна были забраны металлическими решетками. Она толкнула входную дверь, миновала ряд ходунков и инвалидных кресел, которыми, похоже, никто не пользовался с тех пор, как она была здесь в последний раз, и двинулась прямиком к регистратуре, где молодая женщина в форме медсестры просматривала журнал.

– Дейзи здесь? – спросила Фрида, вспомнив женщину, которая сопровождала ее в прошлый раз.

– Вышла.

– Я бы хотела навестить Джун Рив.

– Зачем?

– Я врач, – ответила Фрида. – Я приходила к ней в прошлом году. Я бы хотела поговорить с ней.

Молодая женщина подняла глаза, и Фрида заметила, как проблеск интереса оживил ее лицо. Но она покачала головой.

– Она на вентиляции легких.

– Что с ней?

– Пневмония.

– Она выздоровеет?

– Этот вопрос не ко мне.

– Я могу с кем-то поговорить о ней? Возможно, с менеджером?

– Миссис Лоу на месте, – сообщила медсестра. – Вы можете поговорить с ней.

Миссис Лоу было лет пятьдесят; ее отличали чистый, высокий голос, приветливое выражение лица, уверенная и пружинистая походка. Все в ней словно специально предназначалось для того, чтобы поднимать настроение. Фриде оказалось тяжело стоять рядом с ней или даже просто смотреть на нее. Но с другой стороны, как еще можно проживать день за днем, работая в таком месте?

– Хотите заглянуть к ней на минуточку? – поинтересовалась миссис Лоу. – Бедняжка. Идемте со мной. – Она дружески взяла Фриду под руку. – Здесь недалеко.

Она повела посетительницу по коридору, который Фрида так хорошо запомнила, мимо старика в спадающей пижаме, но, дойдя до двери, остановилась.

– Она сильно изменилась, – объявила миссис Лоу и распахнула дверь в маленькую, лишенную мебели комнату.

Те же решетки на окне, та же картина моста Вздохов на стене, та же книжная полка, где хранится одна лишь Библия в кожаном переплете, та же ваза без цветов. Фрида поискала фотографию Дина в рамке и увидела, что ее убрали. Джун Рив больше не сидела в кресле, а лежала в кровати с кислородной маской на лице. Ее кожа задубела и приобрела оттенок табачных листьев. Ее грудь судорожно поднималась и опускалась. Глаза у нее были закрыты.

– Ей уже недолго осталось, – отметила миссис Лоу и обнажила в улыбке белые, крепкие зубы.

– Она разговаривает?

– Уже нет.

Фрида смотрела на мать Дина и Алана, на ее узкие поджатые губы, на складки умирающей плоти. Она бросила Алана в младенчестве, не заботясь о том, выживет он или умрет; она помогла Дину похитить Джоанну и превратить ее в Тэрри. И она никогда не проявляла никаких эмоций, кроме самодовольства и жалости к собственной персоне. Но сейчас она не вызывала ни осуждения, ни ненависти. Фрида задумалась: какие видения скрываются за этим сморщенным личиком?

– Спасибо. – Она отвернулась от двери и подождала, когда миссис Лоу закроет ее. – У нее бывают посетители?

– Ни единой души, – лучезарно улыбнулась миссис Лоу.

– Никогда?

– Насколько мне известно, нет.

– И сын никогда к ней не заходит?

– Вы имеете в виду второго сына? Близнеца Дина?

– Алана. Да.

– Никогда. Ни единого раза. Впрочем, вряд ли его можно за это винить, не правда ли? В конце концов, она ведь никогда не была ему матерью. Она выбрала не того мальчика, вот что я всегда говорю.

– Значит, она лежит тут совсем одна с тех самых пор, как Дин покончил с собой?

– Не то чтобы она возражала. Я бы точно не назвала ее общительной дамой. Никогда не присоединялась к нашим забавам и играм, даже когда память у нее была получше. Всегда держалась особняком. Возможно, оно и хорошо. Должна признать, кое-кто из наших старичков был вовсе не в восторге от того, что рядом живет мать такого чудовища… – С губ миссис Лоу слетела профессиональная улыбка, и они на мгновение неодобрительно скривились. – Теперь уже слишком поздно для подобных проблем. Слишком поздно для чего бы то ни было. Она так и не примирилась с этим миром.

– Спасибо вам за помощь.

– Знаете, как-то раз к ней все же приехали, но в палату так и не зашли. Просто оставили для нее пакет пончиков в регистратуре.

– Пончики… – повторила Фрида тихо, скорее, разговаривая сама с собой, а не с миссис Лоу.

– Она всегда была неравнодушна к пончикам.

– Да, – пробормотала Фрида. – Я знаю. Обычно пончики ей приносил ее сын, Дин.

– Ну значит, в этот раз их принес кто-то другой.

Фрида подождала, пока между ней и домом престарелых «Вид на реку» не окажется несколько кварталов, и лишь тогда достала мобильный телефон и набрала номер, который скопировала в то утро. Затем пошла пешком к «Гэллионз-Рич», но доехала только до «Кэннинг-Таун», где пересела на поезд до Стрэтфорда. День был туманный, и во влажном, холодном воздухе недостроенная Олимпийская деревня приобрела вид города-призрака: окруженные строительными лесами здания, какие-то куски куполов и башен выплывали из сырого тумана, под которым угадывались очертания фургонов, землеройных машин и групп мужчин в касках.

У Фриды ушло пятнадцать минут на то, чтобы добраться до Лейтонстона, где она свернула на длинную, прямую улицу, застроенную блочными зданиями в викторианском стиле, с трудом различимыми в тусклом свете, пока наконец не дошла до дома № 108. Фрида не торопилась. Она пыталась привести в порядок мысли и прорепетировать то, что собиралась сказать. Теперь у нее уже не возникало сомнений в том, что сказать это необходимо. Она позвонила в темно-зеленую дверь, услышала, как в глубине дома раздался двойной перезвон, и ее охватило жуткое ощущение, что она вернулась в прошлое. Она была почти уверена, что дверь откроет Алан, появившись на пороге со всегдашней просительной улыбкой и грустными карими глазами.

Но дверь отворила Кэрри, одетая в желтый свитер, лишь подчеркивавший ее бледность; она не улыбалась.

– Думаю, вам лучше войти, – сказала она.

Фрида вошла в прихожую, тщательно вытерла обувь о коврик и повесила пальто на крючок.

– Спасибо, что согласились принять меня.

– Вы не оставили мне выбора. Давайте пройдем в кухню.

Кухня сохранилась в точности такой же, какой была всегда, – чистенькой и уютной, разделенной на две половины: одна отводилась предметам домашнего обихода, вторая – инструментам Алана. На нескольких десятках полок, разделенных на ящички, хранились его винты, гайки и болты, его плавкие предохранители, подкладки и ключи. Кэрри заметила взгляд Фриды и криво улыбнулась.