Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

Но дверь отворила Кэрри, одетая в желтый свитер, лишь подчеркивавший ее бледность; она не улыбалась.

– Думаю, вам лучше войти, – сказала она.

Фрида вошла в прихожую, тщательно вытерла обувь о коврик и повесила пальто на крючок.

– Спасибо, что согласились принять меня.

– Вы не оставили мне выбора. Давайте пройдем в кухню.

Кухня сохранилась в точности такой же, какой была всегда, – чистенькой и уютной, разделенной на две половины: одна отводилась предметам домашнего обихода, вторая – инструментам Алана. На нескольких десятках полок, разделенных на ящички, хранились его винты, гайки и болты, его плавкие предохранители, подкладки и ключи. Кэрри заметила взгляд Фриды и криво улыбнулась.

– Он не взял с собой ни одной своей штучки. Я все время думала, что он вернется за ними, поэтому ничего не убирала. Глупо, не правда ли? Ведь понятно, что он не вернется. Вот только у меня рука не поднимается…

– Я пришла сообщить вам кое-что.

– Об Алане? Я так и знала. Вы все-таки знаете, где он.

– Об Алане, да. Вам лучше присесть.

Кэрри послушалась, но вид у нее при этом был настороженный, словно она боялась получить удар.

– Вас это шокирует, и, возможно, вы даже не поверите мне, но я уверена, что Алан умер.

Кэрри зажала ладонью рот. Ее серые глаза уставились на Фриду.

– Умер? – прошептала она. – Умер? Алан? Мой Алан? Но… когда? Когда он умер?

– Двадцать четвертого декабря две тысячи девятого года.

Руки Кэрри скользнули вниз, открывая губы: они беззвучно шевелились, пытаясь произнести слова, выговорить которые она не могла. Она немного наклонилась вперед, не вставая со стула.

– О чем вы… – сдавленно произнесла она чужим, неузнаваемым голосом. – Я была с ним после этого. Я была с ним на Рождество. Я ведь говорила вам.

– Полагаю, Дин убил Алана в тот день, когда ваш муж отправился на встречу с ним.

Фрида помолчала, давая Кэрри возможность осознать смысл того, о чем она только что услышала.

– Он обменялся с ним одеждой, повесил его, написал прощальную записку от своего имени и пришел домой к вам в обличье Алана. Остальное вам известно.

Кэрри что-то произнесла, но Фрида не смогла разобрать, что именно. Голос словно поднимался у нее из живота, таким низким и гортанным он был. Затем она вскочила со стула, перевернув стол, и он ударил Фриду по ногам и рухнул на пол под аккомпанемент звона бьющегося фарфора и визга ломающегося о кафель дерева.

– Да пошла ты!

– Кэрри!

Фрида схватила ее за руки и попыталась удержать, но хотя Кэрри и была меньше ростом, гнев наделил ее недюжинной силой. Фрида увидела струйку слюны на ее подбородке и белые пятна на щеках, словно кто-то резко прижал их пальцами.

– Отстань от меня! Не трогай меня! Не подходи ко мне, слышишь?

Фрида обеими руками обхватила Кэрри сзади, отчаянно пытаясь удержать ее.

– Кэрри! – повторяла она.

Кэрри билась в руках Фриды, затылком прижимаясь к ее губам. Потом лягнула ее по ноге и, вывернув шею, попыталась укусить за плечо.

– Это неправда! – выкрикнула она низко и хрипло. – Это ложь! Ты мне врешь! Это неправда! Алан не умер!

Фрида почувствовала, как тело ее напряглось и сразу же обмякло. В горле у Кэрри булькнуло, и как только Фрида отпустила ее, она наклонилась и ее вырвало прямо на пол кухни. Фрида положила ладонь ей на лоб и держала так, пока приступ не прошел, а затем подвела Кэрри к стулу. Она упала на него, словно тряпичная кукла. Фрида нашла полотенце и вытерла Кэрри рот, убрала волосы с ее потного лица. Потом подняла стол, и Кэрри тут же опустила на него голову и разрыдалась – так горько и судорожно, словно собиралась выплеснуть наружу все, включая сердце, словно решила вывернуть себя наизнанку.

Фрида подняла второй стул, оторвала от рулона несколько бумажных полотенец, вытерла рвоту с пола, прошла в туалет, находившийся рядом с кухней, и смыла все в унитаз. Вернувшись, она налила в таз горячей воды и тщательно вымыла пол. Вскипятила чайник и заварила чашку крепкого чая. Добавила туда четыре ложки сахара, щедро плеснула молока и поставила чашку перед Кэрри. Та подняла опухшее от слез лицо.

– Постарайтесь выпить, – посоветовала Фрида. – Вам холодно?

Кэрри кивнула. Фрида сбегала наверх и вернулась со стеганым одеялом, которое взяла с кровати.

– Завернитесь в него и пейте чай.

Кэрри села. Она попыталась поднять чашку, но у нее так сильно дрожали руки, что Фрида забрала чашку и поднесла к ее губам, осторожно наклоняя, чтобы Кэрри могла потихоньку пить.

Наконец Фрида спросила:

– Вы поняли?

Кэрри еще плотнее завернулась в одеяло. Она была похожа на побитое животное.

– Кэрри!

Она кивнула и прошептала:

– Я поняла.

– Вы мне верите?

– У Алана была одна привычка… – Голос Кэрри охрип от рыданий. – Он всегда таскал кусочки из моей тарелки или отпивал чай из моей чашки, хотя перед ним стояло то же самое. Я собиралась взять печенье, а он клал его себе в рот или хватал мой бутерброд и откусывал от него, причем так невозмутимо, словно не осознавал, что делает. Или я отворачивалась, а когда снова смотрела на тарелку, то видела следы его зубов на своем пирожном. Меня это раздражало, но он часто так шутил. Даже когда все стало хуже некуда, даже совершенно потеряв аппетит, он продолжал таскать у меня лакомые кусочки. Я часто думаю, что именно это и позволяет браку выжить, а вовсе не такие серьезные и очевидные вещи, как секс и дети: привычки, ежедневные дела и милые причуды – всякие мелочи, которые вроде бы выводят из себя, но одновременно очень сближают. – Кэрри опустила взгляд на стол и говорила так тихо, что Фриде пришлось наклониться, чтобы ее расслышать. – Он брал у меня еду, потому что моя еда была его едой. Между моей жизнью и его жизнью не существовало никаких границ. В каком-то смысле мы слились в одно целое. В тот день, когда он ушел… – Кэрри нервно сглотнула, и ее покрытое пятнами лицо дернулось. – В тот день, когда человек, которого я принимала за Алана, ушел, мы сидели на диване, и я подогрела два пирожка с мясом. Мы никогда не готовили рождественский пудинг. Нам нравилось есть шикарные пирожки с мясом из «Эм-энд-Эс» со сливками, это была одна из наших традиций, и на этот раз он ни кусочка не откусил от моего пирожка. Я еще пошутила на этот счет. Я поднесла пирожок к его губам и сказала: «Что мое – твое, и что твое – тоже твое», – или еще какую-то глупость в этом роде. Но он только улыбнулся и сказал, что у него есть свой пирожок. Потом, когда он уже ушел, я решила, что так он выразил свое желание отделиться от меня: он не ел мою пищу, потому что я ему больше была не нужна. Понимаете?

Фрида кивнула, но ничего не ответила. Она встала и наполнила чашку Кэрри, опять щедро добавив сахара.

– И он сделал мне чашку чая, – тоскливо продолжала Кэрри. – В тот же самый день. Обычно чай заваривала я, но тут как раз готовила, поэтому попросила его сделать мне чай. Он устроил из этого целое представление. Поставил на поднос чашку, кувшинчик с молоком и сахар в фарфоровой сахарнице, хотя я пью чай без сахара. Я подумала тогда: какой он смешной, какой романтичный… Я ни о чем не догадалась. А он просто не знал, верно? Он не знал, как я пью чай.

– Мне очень жаль, Кэрри, – сказала Фрида.

– Я с ним спала! – воскликнула Кэрри. – У нас был секс. Впервые за долгие-долгие месяцы, потому что Алан… он не мог. Мне было хорошо. – Ее лицо исказилось так, словно ее вот-вот опять стошнит. – Это был лучший секс за всю мою жизнь. За всю мою жизнь! Вы понимаете, да?

Фрида снова кивнула.

– Но это был не Алан. Это был вовсе не мой любимый, безнадежный Алан. Алан уже умер, его повесили, словно какого-то преступника. А я не знала и не горевала. Я трахалась с его грязным братом-убийцей и была счастлива! Я была так счастлива, когда лежала в темноте, прижавшись к мужчине, который убил Алана, а потом спал со мной и слушал, как я кричу от наслаждения… ох… и улыбался, когда я признавалась, что так хорошо мне еще никогда не было. Черт! Это… Я не могу…

Кэрри встала, ее лицо побледнело, и она выскочила из кухни. Фрида слышала, как ее опять тошнит; затем раздался шум воды в туалете, потом зажурчала вода из крана. Кэрри вернулась, села на стул и уставилась на нее покрасневшими глазами.

– Вы уверены? – спросила она.

– Да, уверена. Но у меня нет доказательств. Нет таких, которые устроят полицию.

– Разве нельзя сделать тест ДНК? У меня есть его зубная щетка. Его расческа.

– Их ДНК идентичен, – пояснила Фрида. – Впрочем, важно лишь то, что думаете вы.

– Я вам верю. – Теперь она казалась абсолютно спокойной.

– Кэрри, вы должны помнить, что Алан не бросал вас, он всегда вас любил. Вы любили его и были ему верны. Вам не в чем себя упрекнуть.