Глаз бури - Екатерина Мурашова

– Вот, Софья Павловна говорит: надо, мол, школу для девочек строить, – сразу, без предисловий, начал Туманов. На лице его не было улыбки. Рабочие тоже смотрели серьезно. – И амбулаторию с фельдшером, и всякие другие улучшения для развития культуры. А то, мол, очень темно и бескультурно рабочие живут. Пьют много от беспросветности жизни и неразвитости высоких потребностей. Через это семьи рушатся и женская доля тяжела… Софья, я правильно излагаю? – Туманов обернулся к Софи, в его коричнево-зеленых глазах пряталось бешенство. Софи еще выпрямилась, вздернула подбородок, кивнула. – Я свое мнение имею, а вас зову рассудить. Потому как по справедливости, что кого касается, тому и говорить следует… Так вот вы и скажите мне сейчас, что вам больше по нраву: школу для девочек открыть или десять бочонков водки на всех выкатить? По случаю праздника…

– А какой же праздник-то нынче, Михаил Михайлович? – осторожно осведомился кто-то из толпы.

– Найдем праздник! – опасно зазвеневшим голосом воскликнул Туманов. – Для доброго дела – нешто церковь святая не подскажет? День святого Сысоя – чем нехорошо? Или вон мои именины…

– По такому случаю надо бы… За благодетеля…

– Коли именины, тогда конечно…

– Школы-то, они и так есть, да мой ходить не хочет. Уши, говорит, дерут…

– А я так думаю – на что девке учеба? Только мысли вредные в голове заводятся…

– От книг смута одна…

– И книги разные бывают…

– Учеба оно, конечно… Но, коли ради праздника…

Дав рабочим пошуметь пару минут, Туманов решительно вскинул руку, призывая к молчанию:

– Кто за школу, поднимай руки!

Несколько рук взметнулось вверх. Окружавшие люди смотрели на голосовавших с недоумением.

– Кто за водку?

Гул и лес рук. Софи обратила внимание, что женщины не голосовали вообще.

– Заметано! – крикнул Туманов. – Хозяин свое слово держит. Будет водка к концу смены. На улице мороз, глядите, в усмерть не упейтесь. Берите лучше с собой…

– Вы теперь куражитесь над нами оттого, что сила пока на вашей стороне! – гневно сказал Туманову вышедший из толпы рабочий.

Кто-то из приятелей потянул его сзади за блузу, но он только досадливо отмахнулся. Софи обратила внимание на то, что говорящий одет чище и опрятнее большинства присутствующих. У него были умные, темно-коричневые глаза, худое лицо и грубые руки, все в мозолях и заживших шрамах. Туманов сощурил глаза и молча ждал продолжения.

– Но так будет не всегда. Поднимается новая волна, которая сметет вас, как мусор, со своего пути…

– Меня сметет? – уточнил Туманов.

– Игнат, ты с ума сошел! – прошипел кто-то позади рабочего. – Замолчи сейчас!

– И вас, и вам подобных. Вы пока не поняли простого, а когда поймете, будет уже слишком поздно. Но эти несчастные люди, предпочитающие сейчас водку культуре и образованию, представляют собой огромную силу. Стихийную, темную и яростную. Когда во главе ее встанут бескорыстные вожди…

– Ты – тоже вождь?

– Я – нет. Может быть, пока – нет. Я хочу разобраться во всем и пытаюсь это сделать. Но я и теперь – часть целого. И вместе мы победим или погибнем. А вы? Кто – вы, хозяин?

– Я… – начал Туманов и внезапно замолчал.

Два бешеных взгляда скрестились в откровенном и недвусмысленном поединке. Спустя минуту Софи со сладким ужасом поняла, что Туманов – проигрывает.

– Когда будете спаивать всю фабрику, оставьте один бочонок водки себе. Вам – нужно, – презрительно сказал рабочий и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

– Ты уволен, Игнат! – вслед ему крикнул Туманов.

– Ну разумеется! – рабочий на ходу пожал плечами. И не обернулся.

Туманов огляделся, нашел глазами Софи. Какое-то мгновение ей казалось, что он ударит ее прямо на глазах у рабочих. Рабочие смотрели тревожно, переминались с ноги на ногу. Помятые, некрасивые, какие-то рябые лица. Одежда коричневых и серых тонов. В глазах – недоумение, тревога, надежда.

– Водка будет! – хрипло подтвердил Туманов. – Софью Павловну благодарите!

Рабочие что-то невнятно закричали. Кто-то подбросил вверх шапку. Софи зажала уши руками и побежала прочь. Туманов, ухмыляясь, зашагал за ней.

– А Софья Павловна кто ж у нас будет? – осторожно спросил у хозяина один из молодцев, сопровождающих Туманова.

Про личную жизнь хозяина и его отношения с женщинами в конторе ходили разные, порою совершенно чудовищные слухи, но еще никогда и никому из своих пассий Туманов не устраивал экскурсию по фабрике. Удивление и интерес служащих были вполне понятны.

– Софья Павловна – моя жена, – ответил Туманов. Спрашивающий от изумления закусил губу и скомкал картуз, который держал в руках.

– Поздравляем-с, – потеряно пробормотал он.

Поспешно выбежавшая на свежий воздух Софи слов Туманова не слыхала.

– Михаил, немедленно объясните мне, зачем вы устроили этот отвратительный, унижающий достоинство рабочих спектакль?!

Софи, вытянувшись в струну, стояла перед Тумановым, брезгливо держала за горлышко отобранный у него штоф с водкой, и, по-видимости, совершенно его не боялась.

«Челядь вся из Дома, да с фабрики, да с банку уж давно по углам разбежалась бы, глазьми зыркала, – усмешливо подумал Туманов. – А эта, гляди… Софья – не челядь!» – оборвал он себя и изо всех сил сжал кулаки, вонзив ногти в жесткие ладони.

– А ты – зачем? – вслух переспросил Туманов. – Кто первым начал-то? Налетела, вишь, при всех, как бешеный воробей, туда-сюда, делай то, делай это… Могла бы и после сказать. Вот я тебя и окоротил…

– Уточни, пожалуйста, – с иезуитской вежливостью попросила Софи. – Я не должна прилюдно встревать в твои дела – почему? Потому что я – женщина? Или потому, что живу у тебя на содержании? А может быть, оба довода играют в равных долях?

– Софья! – Туманов шагнул вперед, порывисто схватил девушку за руки. Софи невольно разжала пальцы, бутылка упала на пол, водка полилась из горла на ковер. – Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, и я знаю… Что не по тебе, ожжешь словом, взглядом и уйдешь, как этот Игнат, не оборачиваясь…

– Ты действительно уволишь его?

– Конечно. Уже уволил. А что, можно было иначе?

– Нет. Кажется, нет, – подумав, согласилась Софи. – Он именно на это шел. Он… он был сильнее тебя. Ты унижал их, куражился, чтобы доказать что-то свое… Мне ли, себе?… А он все понял и ткнул тебя физиономией. Нельзя так с людьми. Ты понял?

– Нет. Не он сильнее. То, что за ним. Он – дурак, мелочь… И не говори мне! – внезапно закричал Туманов, до боли сжимая руки Софи. – Ничего не говори! Я боюсь, боюсь, боюсь…