Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945 - Вера Павловна Фролова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне тут же вспомнилась вышагивающая по грязи колонна оборванных наших русских военнопленных, изнуренный, до крайности изможденный вид красноармейцев.
– Однако наши пленные тоже не смеют не подчиниться приказу нацистов, – горько сказала я, – иначе моментально получат пулю в лоб. Не думаешь же ты, что они меньше тебя ненавидят фашистов?
– Вера, – голос Джона звучал очень серьезно. Его рука протянулась через стол, крепко и дружески сжала мою руку, – ведь ты умница, Вера, и отлично понимаешь, в чем тут причина. Дело в различии наших государственных систем, будь они прокляты! Ваша страна – это кость в глотке для всего Запада, поэтому ваш народ как бы вне закона, как бы за чертой общепринятых правил… Кстати, слышала ли ты что-либо о Международной конвенции военнопленных? Советские пленные лишены предусмотренной конвенцией защиты своих прав, поэтому они в таком же положении здесь, как и вы, цивильные люди, и, пожалуй, даже в еще более худшем.
Я ничего не слышала ни о каких Международных конвенциях, не имею ни малейшего понятия о них, поэтому благоразумно (ведь Джон назвал меня «умницей», не давать же ему повода усомниться в этом) решила прекратить разговор. Только спросила:
– Ну а сейчас-то ты действительно отпущен или опять находишься «в бегах»?
– Отпущен самим вахманом. Честно. Представляешь, этот тип мастерски разыграл при начальстве инсценировку: тоже орал на меня, а потом, когда те отбыли, пришел, чтобы извиниться и пожать руку. Объяснил, что иначе не мог – он должен был продемонстрировать свое нацистское неприятие моего архиужасного проступка… Кстати, как я понял, именно ему, Хельмуту, обязан я тем, что не нахожусь сейчас в концлагере, а просто лишен свободы (надеюсь, временно) и посажен под замок. Пока мои товарищи строят в поте лица своего укрепления для фрицев, впрочем, на мой взгляд – совершенно бесполезные, я должен сидеть взаперти и покаянно размышлять о том, какой я негодяй и бездельник. Есть также указание свыше о постоянной изоляции моей персоны и в будние дни, естественно, в нерабочее время… Ну а сейчас, – Джон засмеялся, – сейчас я действительно не сбежал, а отпущен. Хельмут сам выпустил меня, только предупредил, чтобы я сегодня долго здесь не задерживался… Между прочим, он передал тебе привет.
Вскоре Джон собрался уходить. Провожая его, я вышла следом на крыльцо, и как раз в тот момент в доме Гельба отворилась с легким скрипом дверь. В освещенном проеме показались Анхен с какой-то девицей. Оживленно болтая, они постояли секунду-другую на ступеньках, затем неторопливо двинулись по светлому квадрату к калитке, где, продолжая разговор, снова остановились.
Не сговариваясь, мы оба поспешно отпрянули назад, к стене дома. Хорошо, что кругом зависла чернильная тьма, словно бы накрыла нас «шапкой-невидимкой».
– Ау, – едва слышным шепотом озорно произнес рядом Джонни, и по его тону я поняла, что он улыбается. – Ау… Где ты? Теперь мы оба в ловушке. – В темноте он нашел мою руку, снова крепко сжал ее. – Хочу спросить тебя… Скажи… Это правда? Это правда, что сегодня ты беспокоилась за меня?
– Ну а как ты думаешь? – Теплая, нежданная волна вновь мгновенно накрыла мое сердце, стремительно поволокла его куда-то вверх, к горлу. Сейчас произойдет то, что уже давно должно бы произойти. Он – рядом. Я ощущаю на своей щеке его взволнованное дыхание. Его губы совсем близко от моих губ. – Ну а как ты думаешь, Джонни… Не только я – все мы страшно беспокоились за тебя.
– А-а… Все вы… – Я почувствовала, как мои пальцы постепенно ослабли в его руке, а потом и он сам оказался уже где-то на расстоянии. – Вы все. Значит… Ну ладно! – С шепота Джон перешел на обычный приглушенный разговор. – Посмотри, теперь я уже могу идти. Путь свободен.
В самом деле – сноп света на дорожке погас, дверь в доме Гельба оказалась плотно закрытой, и Анхен со своей подружкой тоже куда-то исчезли… Непонятно. Как же я ничего этого не заметила?
Джон ушел, неслышно растворился в темноте. А я еще постояла в смятении чувств и в одиночестве на крыльце, затем направилась прямым ходом в кухню, где, пользуясь отсутствием посторонних лиц (все устали и рано улеглись спать), написала со всеми подробностями о событиях минувшего дня. Но и от этого душевное смятение не исчезло, а наоборот, словно бы усилилось… Ох и дура же я! Причем – набитая! Вот уж вправду говорится: «Язык мой – враг мой».
5 октября
Четверг
Два дня назад Гельб вместе с вызванной Шмидтом из Мариенвердера акушеркой, отвезли Эрну в город, в родильный дом, а у нас – неожиданное прибавление семейства. Правда, временное. Перебрались от Гельба Ханс с Паулем. Получилось все довольно неожиданно и не без участия вечной интриганки Нинки.
Вчера пришли с работы – Нинка с Хансом и Паулем встречают нас на крыльце. Все трое какие-то загадочно-притихшие, подозрительно покладистые. «Опять, наверное, бесились в комнате, устроили мне кавардак, – сердито подумала я, вспомнив, как буквально несколько дней назад мы с Симой, вернувшись вечером домой, почти час потратили на то, чтобы отскоблить залитый чернилами пол: эта троица опрокинула будто бы нечаянно мою чернильницу. – Ну, я им сейчас задам!»
Однако и в комнате, и в кухне был идеальный порядок. А пол в коридоре даже оказался вымыт, аккуратно расправленная мокрая тряпка лежала в виде половичка у порога. Но что-то они все-таки натворили, потому что в глазах всех троих… Черт-те что творилось в их глазах!
– А ну, давайте выкладывайте! – сказала я грозно. – Что еще стряслось?
– Ханс с Паулем будут жить у нас! – вдруг решительно выпалила Нинка и покраснела от волнения. – Временно. Пока их мать там рожает.
– Вот еще! Как бы не так, – произнесла растерянно Сима, до крайности шокированная этим Нинкиным «рожает».
Нас, всех остальных, тоже вконец сразила подобная Нинкина бесцеремонность. Взглянув мельком на понуро стоявших позади Нинки Ханса и Пауля, я увидела в их глазах смешанный с надеждой страх и покорное ожидание.
– А они-то хоть знают, что ты так распоряжаешься ими? – сурово спросила Сима. – Ведь живут же они сейчас у Гельба. Что скажут на это фрау Гельб и Анхен?
– Им там не нравится – скучно и не с кем играть, – не отступая, нетерпеливо выкрикнула Нинка. – Они хотят к нам. – Она стремительно обернулась к мальчишкам: – А ну, быстро говорите, чего вы хотите. Загт ир шнелль, вас ир байде вольт!
– Вир вюрден
