За Морем Студёным - Дмитрий Китаев

— Так ты убил моего сына?! — она вся побледнела, словно не веря своим глазам. Её лицо скорчилось от боли. Надрывно вздыхая, женщина тут же стала кричать. — Ты убил моего сына!

Она зарыдала, и по щекам покатились слёзы.

Софрон в отчаянии мотал головой. Он так хотел сказать: «Я ни при чём!». Он подошёл ближе, хотел успокоить, потянул к ней свои ладони. Но женщина, разинув рот, словно пасть — истошно завопила! Софрон в ужасе убрал руки.

Где-то заслышался топот копыт, возгласы и лязг стали. Внезапно, из сердца женщины выскочил чёрный всадник на чёрном коне, машущий острой саблей над головой. Женщина заполыхала! Она обратилась в языки пламени. Сквозь пламя, вслед за быстроногим скакуном понеслись толпой маленькие чёрные люди, каждый тряс мелких клинком. Огонь расплывался по лесу — деревья зажглись разом. Повсюду стоял треск, валил жар. Всё вокруг загорелось.

Человечки несясь, нещадно рубили саблями налево и направо. Они кричали и хохотали. Рубили людей, рубили деревья. Стояли жуткие вопли и плач. Среди огня, на острых кольях дрожали нанизанные обуглившиеся куски тел — ноги и руки торчали в разные стороны. Вместо деревьев остались лишь обгоревшие чёрные стволы, заострённые кверху, как колья. Загорелись небеса. По всему пылающему пространству растянулась вереница тёмных людей с саблями. Они мчались вслед за удалым предводителем — чёрным всадником на коне.

Вдруг, весь огонь погас. Завыла вьюга. Всё вокруг укутала толстая непроходимая пелена. Снег нёсся в жутком вихре метели, сбивая Софрона с ног своим мощным напором. Но снежная мгла стала потихоньку рассеиваться. Белые хлопья уже сыпались как всегда, слегка наискось. Дул холодный ветер. Софрон посмотрел по сторонам: везде были льдины, занесённые снегом. Он сам стоял на бело-голубой льдине. Кругом вздымались горы льда, высились ледяные скалы. Он глянул под ноги. Потом посмотрел перед собой — и ужаснулся! Перед ним стоял здоровенный белый медведь, высотой в три сажени! Медведь грозно заревел, и замотал своей острой мордой. Он поднялся на огромные задние лапы, став в три раза выше человека. Он замахнулся своей когтистой лапой — она полетела Софрону прямо на голову!

…

Софрон раскрыл глаза. Он проснулся. Вскочил с голого деревянного ложа, и в ужасе посмотрел по сторонам. Он был в избе. Здесь было темно и тесно. Лишь через маленькое окошечко в верхнем углу стены проникал в избушку лунный свет, оставляя длинную яркую полосу на пыльном деревянном полу. Возле окошка, на полке, стоял образок с ликом Христа. С этой полки Христос сердито взирал на Софрона. Софрон упал на колени, и принялся старательно крестится, судорожно повторяя: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный…». Повторил три раза. Потом отчаянно воскликнул, прослезившись: «Господи, помилуй меня, грешного!». Затем встал, ещё раз перекрестился, смотря на образ, и поклонился ему. После чего бросился к небольшой дверце. Дверца слегка посвистывала. От неё тянул морозный воздух. Он схватился за ручку, дёрнул — и дверь отворилась. Молодой купец выскочил из избы.

Он попал на просторную пустую площадку. Было очень холодно, и очень тихо. Двора не было, возле избы торчали только какие-то остатки плетнёвого18 забора. Вокруг стояли большие и малые бревенчатые избы. Пространство освещалось луной и звёздами. Софрон схватился руками за голову: «Ох! Чёрт возьми, ну и дрянь! Сука, сглазил кто-то!» — прошептал он. Голова чуть-чуть побаливала. Он плюнул в сторону. И отдышался. Из-за холода, от его рта шёл пар. «Гнедая лошадка! Это ж моя — моя лошадка была!» — вспомнил с горечью Софрон. Он присел на землю, на небольшую кочку, покрытую снегом. Заледенелая корка хрустнула под ним. Он понурил голову.

Вдалеке были слышны какие-то звуки. Софрон сидел, хватаясь руками за голову и дёргая за волосы. «Что ж это такое? Что делать?!» — думал он в отчаянии. Он прислушался к отдалённым звукам. Как будто кто-то что-то говорил или напевал. Он встал с кочки, и медленно побрёл туда, откуда доносились звуки. Под сапогами хрустел замёрзший снежок. Он пошёл по широкой улице, между рядами теремов. Постепенно, звук становился всё сильнее и отчётливее. Кто-то пел. Молодой купец остановился. Он свернул направо и пошёл по другой улице. Наконец, он увидал знакомую избу с приоткрытой дверью. Кабак!

К нему навстречу шли, обнявшись, двое пьяных мужчин. Они орали песню:

— Есть те-е-рем, в Новгороде, о-о!

— Зовётся — со-о-олнца восход!

— Он многих молодцев… сгубил! И я — оди-ин из них!

Софрон обошёл их и нырнул в кабак. Здесь по-прежнему было светло и тепло. Но народу было сильно меньше. Он направился в дальний угол кабака. Туда, где прежде сидели товарищи.

За длинным столом сидели носатый мужчина, и двое братьев в светло-зелёном и вишнёвом кафтанах, слева и справа от него. В конце стола сидел Степан. На столе были разложены карты и фишки. Роман обхватил голову руками. Выражение лиц других двоих было тягостное. Иван подавленно глядел в стол, лишь иногда поднимая взор. Остроносый нервно дёргал глазом, и злобно посматривал на Степана.

— Мда. Ну давай, показывай, — прохрипел он.

Тут подошёл Софрон.

— О! Кого я вижу! — весело воскликнул Степан. — Садись к нам!

— Скажи наперво, где моя лошадь? И где мои вещи другие?! — возбуждённо произнёс молодой купец.

— Да всё с ними в порядке! — ответил купец. — Садись!

Софрон не стал спорить, и присел на лавку у стены, слева от Степана. Тот перевернул две карты, лежавшие перед ним. И с жаром воскликнул, глядя в лицо остроносому: «Два короля!». Иван обречённо покачал головой. Хриплый что-то невнятно пробормотал. Наконец, он убрал руку со стола, и вынул из-за пояса мешочек. Он бросил его на стол, перед Степаном. Внутри мешочка гремели монеты.

— Рыжий диавол, — заключил хриплый, — обокрал, злодей.

Степан улыбался. Потом промолвил, смотря на Ивана:

— Чем будете платить?

— Нечем, — отвечал тот.

— Как это, нечем?! На чём вы сюда добрались?!

— Забирай! — неожиданно произнёс издалека Роман, подняв голову. — Но больше ничего не бери! Оставь в покое, ради Бога!

— Да пожалуйста! — дружелюбно воскликнул Степан. — Мне и этого добра на сегодня хватит!

Он подвязал мешочек с деньгами