За Морем Студёным - Дмитрий Китаев

с более мощным отрядом, прибыли к городку торговых и промышленных людей, дабы выстроить здесь большую крепость. В неё из Тобольска будут притекать наказы и государевы грамоты. Отныне, жители Мангазеи будут платить пошлину, а самоядь — ясак в царскую казну. Мосальский и Пушкин учинили расспрос среди местных — не подговаривал ли кто самоедов к нападению на высланный прежде отряд.

…

В этот прохладный и пасмурный летний день казаки брели по улочке, между людьми. Прошли рыночную площадь — там, на колу, торчала пожелтевшая голова казнённого недавно, по обвинению в злодеянии против государя, промышленника Дружины.

Степан отдал всю пушнину здешней церкви. Моросил дождик. Лысый купец с длинной рыжей бородой, стоял среди торчавших крестов на заднем дворе храма. Лицо его было угрюмым и задумчивым. Подошло несколько казаков. Он обернулся, раздался возглас: «Эй, Степан! Атаман охочих людей набирает в поход на реку Енисей — землицу тамошнюю разведать!»

* * *

7146 год от сотворения мира (Весна 1638 г.).

Якутск.

На голубом небе светилось солнце. Белёсые скалы по берегам Лены были покрыты свежей зеленью. В воздухе дребезжала теплота. Летали насекомые, пели птички.

Неподалёку от речной глади, высоко-высоко над округой, висел большой двуглавый орёл из дерева — на крыше проезжей башни, одной из нескольких башен Якутского острога. Ещё одна была построена лишь наполовину, кусок её топорщился брёвнышками.

Внутри крепости рассыпалась пара десятков избушек. Между ними бродил народ. Ходили казаки. Пёстро выряженные якуты вели своих мохнатых лошадок по улице, и несли с собой связки соболей на уплату ясака. Доносился свист топоров — трудились плотники.

В воеводской избе за столом трапезничали, сидя друг напротив друга, правитель острога и худощавый лысый старик с короткой седой бородой. Лицо Степана Артемьева было усеяно морщинами и рубцами. Его скулы остро торчали, щёки втянулись. Тёртый старец спокойно отхлебнул квас из серебряного кубка.

— Опять просят жалованье! — недовольно вскрикнул воевода. — Да где я возьму?! Хлеба-то нет! Пусть сами выторговывают!

В комнату зашёл молодой парень в простом кафтане, и поклонился сидевшим за столом. Густые золотистые волосы падали на его лоб, на лице была светлая бородка. Вошедший сказал:

— Мы готовы, и кораблики у нас готовы. Завтра отправляемся!

Воевода кивнул в ответ. Степан наклонился вперёд, он нахмурился и пристально взглянул в лицо молодцу, спросив:

— Ты кто такой?

— Я Дежнёв Семейка, сударь. Пеший казак.

На следующее утро, у пристани под крепостью собрались служилые люди. Один за другим, казаки ступали на палубу большого корабля, качавшегося на волнах. На борту стояли двое, размениваясь какими-то связочками и трубками.

— На Москве за такое ноздри вырывают, — с опаской молвил казак товарищу.

— До твоей Москвы ещё попробуй доберись!

На палубу взошёл и Семён Дежнёв с сумочками на поясе, держа в руке пищаль. Следом за ним шагнул на борт Степан Артемьев.

Кораблик, спустя время, отошёл уж далеко. К горизонту припало рыжеватое солнышко. На далёких берегах виднелись причудливые серые скалы, зеленел лесочек. Плыли на северо-запад. Престарелый землепроходец и молодой казак сидели рядом. Курили трубки, выпуская ртом клубящийся дымок.

— А поведай мне что-то из своих походов, — сказал Семён. — Ты ж полжизни в Сибири провёл!

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Степан, втянув табачный дымок и выдохнув его. — Как думаешь, Семейка, есть у земли край? Мы всё к востоку продвигаемся, дальше и дальше — а края не видать!

— Да Бог его знает! — безмятежно воскликнул казак. — Наше дело с ясачных людей пушнину собрать для царя, и привести их под его высокую руку.

— Мне ведь скоро помирать. А у тебя ещё всё впереди! — улыбнулся Степан. — Уверен, ты-то уж наверняка край света отыщешь!

Над парусом корабля носились крикливые чайки. Воды широкой Лены неслись на север. Где-то далеко на севере, разлившись по пустынной тундре, река впадала десятками рукавов в студёное море.