Талисман - Стивен Кинг

Стивен Кинг, Питер Страуб

Талисман

Ну так вот, когда мы с Томом подошли к обрыву и поглядели вниз, на городок, там светилось всего три или четыре огонька – верно, в тех домах, где лежали больные; вверху над нами так ярко сияли звезды, а ниже города текла река в целую милю шириной, этак величественно и плавно…

Мое новое платье было все закапано свечкой и вымазано в глине, а сам я устал как собака…

Часть первая

Знакомьтесь, это Джек

Глава 1

Сады у отеля «Альгамбра»

1

Пятнадцатого сентября 1981 года юный Джек Сойер стоял, засунув руки в карманы, и наблюдал, как тихие воды Атлантического океана плещутся о берег. Ему исполнилось двенадцать, но для своего возраста он был довольно высок. Морской ветерок трепал его длинные каштановые волосы, сдувая их с нахмуренного лба. Он стоял, погруженный в тяжелые раздумья, которыми жил уже три месяца – с тех пор, как его мать закрыла двери их дома на Родео-драйв в Лос-Анджелесе и, убегая от преследующей ее навязчивой идеи, сняла квартиру на Сентрал-Парк-Уэст. Потом из этой квартиры они перебрались в тихое курортное местечко неподалеку от Нью-Хэмпшира. Спокойствие и постоянство исчезли из жизни Джека. Теперь она была бессмысленной, пустой и неуправляемой, как воды, раскинувшиеся перед ним. Мать таскала его за собой по всему свету, срываясь с места на место, но что же заставляло ее делать это?

Она все время от чего-то убегала, убегала…

Джек оторвал взгляд от воды и огляделся вокруг. Слева расположилась «Аркадия» – удивительный луна-парк, в летнее время такой шумный и многолюдный. Теперь он затих, словно остановившееся сердце. Серая громада «американских горок» одиноко торчала над верхушками деревьев. У ворот стоял его новый друг – Спиди Паркер, но Джеку сейчас было не до него. Справа возвышалось здание гостиницы «Альгамбра», окруженное живописными садами, где ему пришли в голову и с тех пор не давали покоя горькие мысли. В день их приезда Джеку на какое-то время показалось, что он видит радугу над крышей отеля. Добрый знак, обещание лучшей участи, каких-нибудь перемен. Но нет… Только флюгер, поймав порыв ветра, покачивался взад-вперед, а больше ничто не менялось. Он выбрался из взятой напрокат машины, не обращая внимания на просьбу матери позаботиться о багаже, и посмотрел вверх. Над вращающимся медным петушком висело выцветшее небо.

– Сыночек, открой багажник и достань сумки, – окликнула его мать. – Старая неудавшаяся актриса хочет чего-нибудь выпить.

– Например, простого мартини, – буркнул Джек.

– Ты, между прочим, мог бы сказать мне, что я не так уж стара, – заметила она.

– Ты не так уж стара.

Мать улыбнулась в ответ – улыбка постаревшей Лили Кевинью Сойер, одной ногой стоящей в могиле, королевы вторых ролей, погасившей свою собственную звезду.

– Все будет хорошо, Джеки, – прошептала она. – Здесь все должно быть хорошо. Это – прекрасное место.

Над крышей гостиницы пролетела чайка, и Джек вздрогнул – ему показалось, что ожил флюгер.

– Наконец-то мы уехали от этих телефонных звонков, правда?

– Конечно, – ответил Джек. Мать хотела спрятаться от дяди Моргана, она не желала больше спорить с деловым партнером умершего мужа, ей нужны были только постель и мартини…

Мама, что с тобой?

Слишком много смерти было вокруг, мир состоял только из смерти и крика чаек.

– Постой, сынок, постой! – крикнула мать. – Давай сначала зайдем в одно ужасно клевое место.

Ну, в конце концов, подумал Джек, дядя Томми всегда поможет, если будет туго.

Но дядя Томми в этот момент уже умер. Это была одна из новостей, которые висели сейчас на концах множества телефонных проводов.

2

«Альгамбра» возвышалась над водой – огромное викторианское здание на гигантских гранитных блоках, которые сливались с невысокими скалами, тянувшимися на несколько миль по побережью Нью-Хэмпшира. Очертания садов едва угадывались Джеком – только темно-зеленые тени, и ничего больше.

Медный петушок спокойно спал, повернувшись куда-то между западом и северо-западом. Надпись на памятной доске гласила, что здесь в 1838 году на конференции северных методистов было проведено первое в Новой Англии голосование за отмену рабства. На конференции с речью выступил Дэниэл Уэбстер, который, в частности, сказал: «Знайте, что к сегодняшнему дню рабство в Америке изжило себя как социальное явление и должно вскоре исчезнуть во всех штатах».

3

Итак, они появились здесь неделю назад. Этот день положил конец их беспокойной жизни в Нью-Йорке.

На пляже «Аркадии» не было людей, посланных Морганом Слоутом, высовывающихся из машин и трясущих бумагами, которые должна срочно заполнить и подписать миссис Сойер. На пляже «Аркадии» телефон не звонил с полудня до трех часов ночи (дядя Морган очень часто забывал, что квартира на Сентрал-Парк-Уэст находится в другом часовом поясе, нежели Калифорния). Телефон на пляже «Аркадии» не звонил вообще.

По дороге в маленький курортный городок, куда везла его мать, Джек, как ни глазел по сторонам, увидел лишь одного человека – сумасшедшего старика-мороженщика, толкавшего пустую тележку.

И бледное, серое небо – неприветливое небо над головой. Полная противоположность Нью-Йорку. Здесь был слышен лишь шум ветра над пустынными улицами, которые казались из-за этого шире, чем были на самом деле. Магазины тоже пустовали, и таблички на дверях извещали: «Открыто только по выходным» – или еще хуже: «До встречи в июне». Перед гостиницей были автостоянка на добрую сотню мест и небольшое кафе. Но и здесь, как везде, было пусто. Только старый оборванец все толкал и толкал свою тележку.

– В этом веселом городке я провела три счастливейшие недели своей жизни, – сказала Лили, проезжая мимо старика (который обернулся и что-то недовольно пробормотал им вслед). Потом она нажала на газ, и они полетели к виднеющимся впереди садам.

До этого они упаковали все необходимое в сумки, чемоданы и коробки, повернули ключ в дверях своей квартиры, не обращая внимания на разрывающийся телефон, звон которого преследовал их даже на лестнице; они доверху набили вещами багажник и заднее сиденье и провели много часов в дороге. И все только потому, что Лили Кевинью Сойер когда-то была здесь счастлива. В 1968 году, за год до рождения Джека, Лили пригласили на роль в картине «Пламя». Это была ее лучшая работа, давшая возможность продемонстрировать свой талант, что не удавалось ей в прежних ролях «плохих девчонок». Никто, не говоря уже о самой Лили, не ожидал, что ее пригласят на пробы. Она искренне радовалась поздравлениям, и, чтобы отпраздновать этот час профессионального признания, Фил Сойер отвез ее в гостиницу «Альгамбра» на другой стороне континента, где они провели три прекрасные недели. Они пили шампанское в постели и смотрели лучшие американские фильмы.

(Если бы Джек был сейчас немного постарше и захотел бы сделать некоторые необходимые вычисления, то обнаружил бы, что именно здесь, в гостинице «Альгамбра», он и был зачат.)

Согласно семейной легенде, когда зачитывался список актеров, получивших роль в картине, Лили шепнула Филу: «Если меня здесь не будет, я всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя обезьяной на каблуках». Но когда выяснилось, что прошла Рут Гордон, Лили сказала: «Что ж, девочка это заслужила». И ткнула мужа в подбородок со словами: «Ты, между прочим, мог бы мне помочь!» Такой возможности уже не представилось. Через два года после смерти Фила Лили сыграла свою последнюю роль – старую проститутку в фильме «Маньяки на мотоциклах».

Джек был уверен, что именно об этом периоде своей жизни она сейчас вспоминала. Он доставал вещи из багажника, куда, помимо сумок, в беспорядке были свалены старые фотографии, шахматная доска, юмористические книги и много чего еще.

Лили медленно поднималась по ступеням, ведущим к входу в отель, тяжело, как старуха, опираясь о перила.

– Я пришлю коридорного, – бросила она, не оборачиваясь.

Джек оторвался от разбухших сумок и снова взглянул на небо. Нет, все-таки радуга ему только привиделась. И вдруг кто-то тихо окликнул его.

– Что? – спросил он, оглядываясь, но позади него были только пустые сады и такая же пустая дорога.

– Что-то случилось, сынок? – Мать казалась сгорбленной на фоне большой деревянной двери.

– Да так, послышалось.

Не было никакого голоса, никакой радуги. Джек уже позабыл про это и теперь смотрел, как мать воюет с массивной дверью.

– Подожди, я помогу! – крикнул он и побежал вверх по ступенькам, не выпуская из рук чемодан и бумажную сумку со сластями.

4

До того как Джек познакомился со Спиди Паркером, его жизнь в отеле напоминала бесконечный сон. Она была полна теней, но в ней отсутствовали какие бы то ни было ощущения. Даже новость о кончине дяди Томми, как ни была она ужасна, не смогла окончательно его разбудить. Если бы Джек был мистиком, он решил бы, что какие-то сверхъестественные силы управляют его собственной жизнью и жизнью его матери. Джек Сойер в свои двенадцать лет привык жить деятельно, и тишина этих дней после бурной, шумной жизни Манхэттена тяготила его.