Талисман - Стивен Кинг

– НЕТ! – закричал Джек. – ПОМОГИТЕ!

Человек в черных очках открыл заднюю дверцу со стороны Джека.

– СПАСИТЕ! – еще громче крикнул Джек, чувствуя, что его пытаются запихнуть в машину. Он задергался изо всех сил, не переставая кричать, но человек в очках лишь усилил хватку. Джек бился в его руках, пытаясь вырваться; с ужасом и отчаянием он ощутил, что под его пальцами вовсе не кожа. Он увидел, что его держит когтистая черная лапа, и снова закричал.

Вдруг он услышал чей-то громкий голос:

– Эй, вы! Перестаньте мучить мальчика! Оставьте ребенка в покое, вам говорят!

Джек с трудом вдохнул воздух и, вывернув голову, насколько позволяла хватка чудовища, – именно чудовища, это не было человеком, нет! – увидел, как к ним бежит худой высокий негр. Существо, державшее Джека, бросило его на тротуар. Хлопнула дверца автомобиля.

– Быстрее, быстрее! – крикнул водитель, нажимая на акселератор. Человек в белом костюме прыгнул на заднее сиденье. Машина резко тронулась с места и понеслась по Родео-драйв, едва не врезавшись в длинный белый «клене», за рулем которого сидел загорелый мужчина в теннисной кепке, отчаянно сигналивший.

Джек поднялся на ноги; у него кружилась голова. Лысый мужчина в кожаной охотничьей куртке появился рядом.

– Кто это был? – спросил он. – Ты знаешь, как их зовут?

Джек отрицательно помотал головой.

– Может, вызвать полицию?

– Я хочу сесть, – сказал Джек, и лысый отошел на шаг.

– Так, может, все-таки вызвать полицию?

Джек еще раз мотнул головой.

– Ты живешь здесь, поблизости? – не отставал лысый. – Мне кажется, я видел тебя раньше.

– Я Джек Сойер. Мой дом через квартал отсюда.

– А, такой белый! – закивал мужчина. – Дом Лили Кевинью! А ты ее сын? Давай я провожу тебя до дома?

– А где тот, другой? – спросил его Джек. – Тот черный человек, который кричал?

Джек с трудом поднялся и отошел от человека в кожаной куртке. Кроме них двоих, на улице никого не было.

Тот черный человек был Лестер Спиди Паркер. Именно он спас Джеку жизнь в страшный летний день.

3

– Ты позавтракал? – спросила мать, выпустив облако дыма. Ее волосы были убраны под шарф, завязанный наподобие тюрбана, и от этого лицо ее казалось еще более худым и болезненным. Увидев, что Джек не отрываясь смотрит на полуистлевшую сигарету в ее руке, она повернулась и быстро погасила ее в пепельнице, стоявшей на туалетном столике.

– Да. То есть нет, – ответил Джек, прикрывая дверь в ее спальню.

– Так да или нет? – Она повернулась к зеркалу. – Твои двусмысленные ответы меня просто убивают.

Ее лицо в зеркале, ее рука, накладывающая грим, казались совсем старческими.

– Нет.

– В таком случае подожди минутку. Как только твоя мама сделает себя красивой, мы спустимся с тобой вниз и купим все, что твоей душе будет угодно.

– Хорошо, – сказал Джек. – Там просто было слишком уныло. Мне стало скучно одному.

– Знаю я, почему ты скучаешь. – Она наклонилась к зеркалу, рассматривая свое лицо. – И все-таки посиди немного в зале. Мне надо кое-что сделать тут. Это мой маленький секрет.

Джек, не говоря ни слова, вышел. Вдруг зазвонил телефон. От неожиданности Джек чуть не подпрыгнул.

– Снять трубку? – спросил он.

– Да, конечно, – ответил ее спокойный голос.

– Алло? – сказал в трубку Джек.

– Привет, малыш! Наконец-то я тебя нашел, – промолвил дядя Морган Слоут. – О чем, в конце концов, думает твоя мать? Ты знаешь, что бывает, когда кто-нибудь перестает обращать внимание на детали? Она рядом? Скажи ей, что она должна поговорить со мной. Мне плевать, хочет она этого или не хочет, она должна!

Джек взял аппарат. Ему хотелось повесить трубку, сесть с матерью в машину и уехать в другой отель, в другой штат. Но вместо этого он крикнул:

– Мама! Это дядя Морган. Он говорит, что ему нужно поговорить с тобой.

Несколько секунд она молчала, и Джек представил себе ее лицо. В конце концов она ответила:

– Джеки! Я возьму трубку.

Он не знал, что ему делать дальше. Дверь в спальню была плотно закрыта, но Джек услышал, как она подошла к столику и взяла трубку.

– О’кей, Джеки, клади! – крикнула она.

– О’кей, – сказал он в ответ. Затем Джек поднес трубку к уху и плотно закрыл рукой микрофон, чтобы никто не услышал его дыхания.

– Твои дела плохи, Лили, – сказал дядя Морган. – Просто ужасны. Конечно, можно попытаться запустить какую-нибудь «утку» вроде того: «Почему исчезла эта актриса?» Но…

– Как ты меня нашел? – спросила мать.

– Ты думаешь, тебя сложно найти? Не перебивай меня. Я хочу, чтобы ты оторвала свою задницу от кровати и вернулась в Нью-Йорк. Ты просто зря теряешь время из-за этой беготни.

– Почему ты так думаешь, Морган?

– Лили, послушай. У тебя не так уж много времени, да и мне некогда гоняться за тобой по всей Новой Англии. И пусть твой отпрыск отойдет от телефона!

– Он давно уже отошел.

– Малыш, повесь трубку! – сказал дядя Морган.

У Джека замерло сердце.

– Не будь смешным, Слоут, – сказала мать.

– Смешным? Сейчас я объясню тебе, кто из нас смешон, детка. Ты торчишь на каком-то занюханном курорте в то время, как тебе надо было бы быть в больнице! Вот это смешно! Ведь можно найти тысячу разных выходов, тысячу разумных решений. Я могу позаботиться об образовании твоего сына и много еще о чем. Я смотрю, ты совсем распустилась.

– Я не хочу больше с тобой разговаривать.

– Не хочешь? А надо. Если будет нужно, я сам приеду и силой положу тебя в больницу. Я приведу в порядок твои дела. Твою часть компании я пока возьму на себя. Потом ее получит Джек, когда подрастет. А если ты думаешь, что сейчас заботишься о нем, притащив его за собой в это Богом забытое место, значит, тебе еще хуже, чем я думал.

– Что тебе нужно, Слоут? – спросила Лили усталым голосом.

– Ты знаешь, что мне нужно. О каждом человеке кто-то должен заботиться. Я хочу взять опекунство над Джеком. Он будет получать от меня по пятьдесят тысяч долларов в год – подумай об этом, Лили. Я устрою его в хороший колледж. Ведь ты не можешь отдать его даже в школу!

– О, какое великодушие!

– Это не ответ. Лили, тебе нужна помощь, и только я могу тебе ее оказать.

– Да пошел ты знаешь куда!

– Знаю. Слушай меня дальше. Я все равно добьюсь того, чего я хочу. Я лез из кожи, чтобы компания «Сойер и Слоут» процветала, и она должна стать моей. Мы оформим все, и я стану вам помогать.

– Как Томми Вудбайну? – спросила она. – Иногда мне кажется, что вы с Филом были слишком удачливы. Но «Сойер и Слоут» была куда более кредитоспособной до того, как ты стал вкладывать деньги в недвижимость и промышленность. Кто теперь твои клиенты? Пара измотанных сатириков, полдюжины сумасшедших актеров и несколько безвестных писателей? Нет, раньше мне твои дела нравились больше.

– Слушай, кого ты учишь? – взорвался дядя Морган. – Ты не можешь содержать даже себя…

Он попытался взять себя в руки.

– Я забуду, что ты упомянула Томми Вудбайна, но это было низко с твоей стороны, Лили.

– Я вешаю трубку, Слоут. Не звони сюда больше и оставь Джека в покое.

– Ты ляжешь в больницу, Лили, и твои побеги…

Мать повесила трубку, не дав ему договорить. Джек аккуратно положил свою трубку и тихо отошел подальше от телефона, чтобы мать ни в чем не заподозрила его. В спальне было тихо.

– Мама! – позвал он.

– Что, Джек? – Ее голос слегка дрожал.

– С тобой все в порядке?

– Со мной? Да, конечно. – Она тихо приоткрыла дверь. Их глаза встретились. Какое-то напряжение возникло между ними. – Конечно, все в порядке. Почему что-то должно быть не так?

Джек опустил глаза. Она что-то поняла, почувствовал он. Догадалась, что он подслушал разговор? А может, она просто подумала о том же, о чем и он, – о своей болезни?

– Да пото… – сказал Джек смущенно.

Болезнь матери стала запретной темой в их маленькой семье.

– Я точно не знаю, но мне показалось, что дядя Морган… – Джек запнулся.

Лили вздрогнула, и Джек понял, что с ней происходит. Мать боялась точно так же, как и он. Она достала сигарету и щелкнула зажигалкой. Еще один острый взгляд упал на Джека.

– Не обращай внимания на этого паразита, Джек. Я разозлилась, потому что поняла: от него никуда не спрячешься. Твоему дяде Моргану просто доставляет удовольствие выводить меня из себя. – Лили выпустила тоненькую струйку дыма. – Боюсь, у меня пропал аппетит для завтрака. Почему бы тебе не поесть одному?

– Сходи со мной, – попросил Джек.

– Я хочу немного побыть одна. Постарайся меня понять, Джеки.

Постарайся меня понять. Поверь мне. Когда взрослые говорят так, они часто подразумевают под этим нечто совсем иное.

– Я буду разговорчивее, когда ты придешь. Пожалуйста, я прошу тебя.

На самом деле она хотела сказать: Я хочу выплакаться. У меня никак не укладывается в голове все это… Прошу тебя, уйди!