Золотые миры.Избранное - Ирина Кнорринг

12/ VII, 1928

«Ты говоришь, что скуки ты не знал…»

Счастье, может быть, пустое слово…

Ю.С.

Ты говоришь, что скуки ты не зналИ ощущение провала..И будто душу не опустошалаТебя волнующая новизна.

Но больше я твоим словам не верю.Кого обманываешь? Ведь и тыЕщё сильней меня и суевернейБоишься мёртвой пустоты.

Я отравлю тебя своей отравойНа многие, на многие года.И от познанья пустоты лукавойТы не отделаешься никогда.

Я научу тебя бояться тени,Бояться звуков и ночей без сна,Чтоб ты не прикрывал опустошенья,Когда душа твоя больна.

Чтоб ты отрёкся от всего святого,И жизнь запутал в безрассудный бред, —Ведь счастье — может быть — пустое слово?Ведь счастья — может быть — и нет?

17/ VII, 1928

Усталость («Это всё, что мне теперь осталось…»)

Это всё, что мне теперь осталось:Тесный, цепкий, неразрывный круг —Звон будильника, метро, усталостьИ уроненные кисти рук.

Даже ночью снится мощный профиль,Нагоняя неподвижный страх.Дёргая за веки, МефистофельПродвигает стрелки на часах.

И на утро — куклы, куклы, куклы,Мутный, безнадёжный циферблат,И заброшенный в далёкий угол,Неподвижный и безумный взгляд.

И не надо никаких исканий,И уже печаль не отогнать.Непреодолимое желанье —Спать.

7/ VIII, 1928

«Для кого я надеждой была?..»

Для кого я надеждой была?Светлой радостью, солнечным пленом?Отражают меня зеркала,Тень легко пробежала по стенам.

Только горечь ненужных недель,В сердце холод, тупой и упрямый.Тускло светится надпись: «отель»За широкой, оконною рамой.

И, быть может, подходит грозаВ мутном образе давящей скуки,Оттого некрасивы глазаИ устало опущены руки.

Как бесцельны дневные дела!Сколько страшных и грустных пробелов!Оттого, что я жизнь начала,А построить её не сумела.

10/ VIII, 1928

Бабье лето («Тянется по ветру паутина…»)

Тянется по ветру паутина.Воздух звонок еле слышной песней.Стала жизнь безбурна и невинна,Стала жизнь грустней и бесполезней.

Где моё печальное веселье?Где мои задорные печали?Давит зной последние недели,Дымкой заволакивает дали.

Как теперь свои надежды бросить,Перестать томиться, ждать и верить?А уже непрошенная осеньТопчется у приоткрытой двери.

Стали дни спокойны и невинны,И ничто покоя не нарушитТолько жизнь осенней паутинойЛасково окутывает душу.

10/ VIII, 1928

«Ещё никто ничего не видит…»

Ещё никто ничего не видит,И не поверит горькой обиде.

Ещё всякий — дальний и ближний —Будет завидовать дружной жизни.

Ещё по утрам заметны не оченьКруги под глазами бессонной ночи.

Ещё мой смех, задорно звенящий,Принимают за настоящий…

А где-то в потёмках, так глупо, так странноУже назревает рана.

15/ VIII, 1928

«Вот уже половина седьмого…»

Вот уже половина седьмого.Как бесцельно прошло воскресенье.Завтра — вновь за ненужное дело:Куклы, куклы, игла, циферблат…

Не сказала я нужного слова,Не поймала мятущейся тени,И себя оградить не сумелаОт обидных и мелких утрат.

19/ VIII, 1928

«Для правнуков, которых нет…»

Мой любознательный потомок…

Ю.Софиев

Для правнуков, которых нет,Которых никогда не будет, —Вся эта жизнь, весь этот бредИ жуткие мечты о чуде.

Всю жизнь идти, терпеть и ждать,И не роптать — «за что? откуда?»И быть больной, и горько знать,Что никогда не будет чуда.

Нести, накапливать, стареть,Понять, что жизнь проходит даром,И столько дней в календареСпалить беспламенным пожаром.

И всё наследье страшных летХранить любовно на безлюдье —Во имя тех, которых нет,Которых никогда не будет.

21/ VIII, 1928

«Ещё мы любим в беглом взоре…»

Ещё мы любим в беглом взореЛовить возможность перемен.Ещё выдумываем горе,И суету, и нежный плен.

Ещё не стыдно и не странноСмотреть в бездумные глаза.И жадно ждать, и верить жадно —Пока не грянула гроза.

27/ VIII, 1928

Желанья («Я двух желаний не могу изжить…»)

Я двух желаний не могу изжить,Как это не обидно и не странно:Стакан наполнить прямо из-под кранаИ крупными глотками воду пить.

Пить тяжело и жадно. А потомСорвать своё измызганное платье,И, крепко вытянувшись на кровати,Заснуть глубоким и тяжёлым сном.

28/ VIII, 1928

«Ночами острая тревога…»

Ночами острая тревога,Ночами тоска больней.И мы стоим у порогаБезумных и страшных дней.

Мне холодно — дай согреться.Мне страшно, и боль в груди.Возьми моё глупое сердце,От зла его огради.

И будь моей горькой славойВ тумане такого дня,Когда Господь и ДьяволОтступятся от меня.

5/ IX, 1928