Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

— Что смотришь? — зло рыкнул Рыжий, скалясь от боли, — отвязывай причал и садись на весла, дурень. Живо!

Шептун молча выполнил приказ, уключины заскрипели, мерные всплески воды неожиданно подействовали на Змею: она перестала извиваться и рваться из цепких объятий Лиса, успокоилась и замерла, будто потеряв сознание. Нелюдь устроился на носу, аккуратно уложив голову бесчувственной Ученицы на плечо, крепко прижал ее горячее тело к себе и блаженно прикрыл глаза, согреваясь жаром силы, что продолжала течь сквозь него мощным, но более спокойным потоком.

* * *

Волк стоял на краю пристани и внимательно следил за темной точкой, дрожащей в мареве тумана. Лодочка уходила все дальше от берега, незаметная среди массивных кораблей, неслышная в гомоне неумелой погони. Он прикрыл глаза, вдыхая божественный аромат силы, что еще звенел в воздухе, накаляя и очищая его от гнили и смрада, словно свежие струи, что окутывают землю после грозы. Легкая неприятная улыбка скользнула по длинным темным губам, нечеловеческие зрачки, расширенные до предела, горели золотом, отражая неясный свет луны.

— Не уйдешь, — тихо прошептал Волк. — Теперь точно не уйдешь.

* * *

На белую, покрытую солью землю, падали крупные хлопья снега. Она шла к огню, что тонким рыжим языком лизал витые прутья жертвенной треноги; медленно ступала по утоптанной площадке, окруженной высокими черными скалами, и каждый шаг отдавался тонким звоном сотен золотых бубенцов. Она шла, дрожа от страха и радостного возбуждения, покуда не увидела по ту сторону пламени прекрасный лик своего суженного. Белые волосы убраны высоким венцом из серебра и кроваво-алых рубинов, тяжелый наперсник украшает могучую грудь, сковывает гибкую выю драгоценным ошейником, на запястьях браслеты удивительно изящной работы, широкий пояс с передником из тонких серебряных пластин прикрывает наготу его белого, словно молоко, тела, и вьются подхваченные неслышным дуновеньем ветра красные ленты тончайшего шелка за широкой спиной. Но не смотрит она на богатые украшения, не трогает ее сердце мерцание рубинов. Необыкновенные по силе и красоте глаза, словно две яркие звезды на светлом небосклоне, приковывают ее взор. Их свет — свет иной вселенной. Их холодная мертвая белизна тянет, завлекая ее душу. Чужой терпеливо ждет, когда же наступит время ритуального танца, и нежная улыбка блуждает на его губах. Он протягивает руку над огнем, и длинные пальцы охватывает пламя. Она вкладывает свою, покрытую золотой чешуей длань в его широкую ладонь, и жар окутывает жениха и невесту. Время танца пришло. Безумный поток силы мешает все кругом, и уже не понять, где земля, а где небо, где навь, а где явь. Лишь шумит, завывая, ветер, и бурлит, блаженствуя, море, ибо настал светлый миг великой свадьбы богов.

Крепки объятия ее мужа, безмерна сила Чужого и покойно ей в тени его могучего крыла.

Олга уткнулась в теплое плечо, силясь задержать ускользающий сон, продлить чувство счастья и покоя. Чья-то рука коснулась головы, пригладила волосы, и она, улыбнувшись, открыла глаза.

Лис беззлобно скалился, лукаво щурясь на ярком солнце. Змея подскочила, как ошпаренная, развела руки в разные стороны, с трудом удерживая равновесие на неожиданно шаткой тверди.

— Ты?!

Нелюдь потянулся, смачно хрустнув суставами, и тут же получил удар пяткой в колено, ойкнув от неожиданности.

— За что?

— Ты — мерзкая падаль! Это ты устроил похищение, скотина?!

Он нахмурил черные брови:

— С чего так решила?

— С того, что больше некому было.

— Ты уверена?

— А откуда тогда здесь мои пожитки? Ведь знал, что должно произойти, сознайся? — она указала на тюки, притулившиеся у борта.

— Эх, скверная девка, тебе бы радоваться, что добро цело, а ты меня хаешь. Спер, — он нагло улыбался, сверкая зубами. — Ждал тебя у гостиницы, видел, как шла, да не дошла, и спер. Так, на всякий случай. Не пропадать же вещам зазря, правильно?

Олга тряхнула головой, недовольно поджав губы. Бесполезно винить того, кто ни за что не признает своей вины. То, что произошло прошедшим вечером, она помнила с трудом. Ядовитый дурман, тьма, боль, огонь, демоническая тень за спиной и чужая кровь, много крови, что до сих пор покрывала ее руки, грудь, лицо. Змее стало тошно, и, перегнувшись через борт, она зачерпнула воды умыться, только сейчас заметив, что совершенно нага, лишь золотая подвеска-птичка приютилась на груди. У правила кто-то зашевелился, и из-под парусиновой накидки показалась всклокоченная светло-русая голова. Змея присела рядом с шептуном и горестно вздохнула, разглядывая несчастного. Зрелище было не из приятных: подбитый глаз опух, сдавленный отеком, порезы и синяки побагровели, и наверняка саднили от соли, пота да грязи, на груди рдели жуткие язвы от ожогов, тело сотрясала жестокая лихорадка.

— Открой рот.

Она внимательно осмотрела багровый обрубок, прижженный каленым железом, и ей стало не по себе от одной мысли: как такое тщедушное слабое существо могло выдержать все пытки и при этом остаться в сознании. Не прост, ох, не прост был беловолосый шептун. Она подняла его на ноги и, усадив на скамью, принялась поить разведенным лекарством. Лис тем временем поставил парус, и ялик заскользил вперед, упруго налегая круглыми скулами на волны.

— Где мы?

— Не могу сказать точно, — нелюдь приложил ладонь козырьком, вглядываясь в горизонт, — думаю, течение отнесло нас в открытое море и тянет на юг вдоль восточной кромки Железной гряды. По крайней мере, на рассвете мы прошли меж двух островов, значит земля не так далеко.

— И что же теперь? Куда ты меня везешь?

Учитель пожал плечами, почесывая серую от грязи грудь, проглядывающую сквозь дыры лохмотьев.

— Пока не знаю.

Олга недовольно поморщилась.

— Ты бы хоть помылся, запаршивеешь.

Дарим резко схватил ее за руку, потянул к себе, привлекая внимание. Она недоуменно обернулась, встретившись взглядом с голубыми глазами, полными беспокойства. Не верь ему! Он лжет! Змея вздрогнула. Слова прозвучали в ее голове так ясно и отчетливо, будто кто-то произнес их вслух.

— Что? — взор шептуна потерял осмысленность, и Олга обернулась к Лису со злорадной улыбкой на лице. — Эй, Учитель, безумец говорит, что ты врешь.

— Немой заговорил? Интересно. Пусти-ка меня к правилу, — он шагнул через скамью к корме, оттеснив Ученицу от Даримира, и как бы ненароком толкнул последнего, да с такой силой, что бедолага свалился в воду.

— Ой, несчастье-то какое, — воскликнул Рыжий, сокрушенно качая головой. — Может он еще и летать умеет без крыльев, раз молвит без языка?

— Ну, ты и гад, — прошипела, негодуя, Змея и нырнула следом. Лис недовольно нахмурился, покусывая губу, но все же развернул ялик и кинул