Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашка тоскливо покосился на Святослава.
— А что я князю скажу, коли спросит?
— Ничего не говори. Князю вообще не обязательно знать, кто и куда увез его сына.
— А если прознает?
— Скажешь, я тебя принудила и молчать заставила?
— Олга Тихомировна, разозлится Владимир, башку мне снимет!
— Выполняй приказ, никаких пререканий, иначе разозлюсь я!
Парень вжал голову в плечи. Олге были понятны его метания, но жалости в душе не возникало. Этот не подведет и выпутается из любой сети. Умен, шельма! К тому же обязан мне жизнью.
— Иди, седлай коня и скачи к восточным воротам, я приду туда часа через два вместе с мальчиком. До той поры добудь сменную лошадь и сбрую для нее. Все, свободен.
Змея говорила резко и бесстрастно, каждым своим словом заставляя несчастного ученика все ниже склонять кудлатую голову. Закончив речь, она отвернулась.
— Учитель, позволь… позволь спросить, — он нерешительно мял в руках пакет с письмами. — Я только хотел узнать, верно ли, что говорят во дворце?
Олга насторожилась, молча ожидая продолжения вопроса.
— Слух идет, будто бы ты… будто бы ты не человек, а дух… Змея. Это так?
— Да, это правда, — Сашка встрепенулся, испуганным и одновременно восторженным взглядом уставившись на своего наставника. — Посмотри на меня внимательно, мальчик, и запомни, потому что вряд ли мы снова увидимся, если ты, конечно, не пустишь прахом мой наказ.
Она вдруг сделала шаг и коснулась его груди ладонью. Парень заворожено стоял, не в силах отвести взор от ее лица.
— Ты — хороший ученик, Александр. Прощай и… береги себя, — она легким тычком заставила его сделать шаг назад и захлопнула дверь перед самым носом, пожалуй, единственного во дворце человека, верного ей. Змея не заметила, что там, где ее рука легла на широкую грудь юноши, проявилась тонкая, незримая простому глазу вязь знака — птица в круге змея.
Город просыпался медленно, недовольно урча набитым с вечера брюхом, лениво позевывая, стряхивал с себя клочья тумана, оставшегося после дождя. Небо прояснилось и божий лик, выбравшись из сырых туч, улыбнулся всему живому, наполнил мириадами светляков древесные кроны, увешанные бусами дождевых капель. Серебром заблистали ручейки, трепещущие, подобно жилкам, меж камней мостовой, голубым светом наполнились лужи, отражая безоблачную высь. Город стал чистым, но ненадолго.
Олга в очередной раз свернула в какой-то узкий переулок, надвинув капюшон до самого подбородка. Смотреть на мир глазами Змеи сейчас было много удобнее и безопаснее, потому, чтобы не искушать себя, она закрыла веки тугой повязкой. Святослав, пригревшись на закорках, задремал, вцепившись пальчиками в фибулу на плаще, и слегка придушил Олгу, но та не будила мальчика, сосредоточившись на дороге. Какая нужда была в этом блуждании по городу, она не знала. По крайней мере, разум увещевал ее в бесцельности и даже пагубности такого поступка — вдруг кто заметит, узнает, доложит! Но Змея не сомневалась в своем чутье, которое подсказывало ей идти через этот лабиринт с закрытыми глазами. И чутье ее не обмануло. В ярком сгустке живого цвета появилась серая мертвая тень, и тут же в нос ударил знакомый запах свежей крови — сильный, насыщенный, алчущий страха, — запах сына смерти. Олга остановилась и сдернула повязку. Работники разгружали тяжелый воз с винными бочками в подвал постоялого двора. Воздух полнился трубным мычанием волов, руганью и смехом людей. Святослав проснулся и заерзал, непонимающе оглядываясь. Змея приложила палец к губам, призывая мальчика к молчанию, обойдя гостиницу, зашла во дворик с тыла, перемахнув через невысокий забор, и притаилась под окном, расслабившись и навострив уши. Окружающие звуки стали глухими, покуда совсем не исчезли, оставив ее слуху лишь два голоса в покойчике на втором этаже. Волк был не один.
— Мы нашли того человека, о котором изволил спрашивать господин йок, — рапортовал неизвестный, — вчера его заметили в порту. Этот оборванец выспрашивал, у кого можно купить лодку.
— Значит, он здесь, — голос духа был спокойным, вдумчивым и неприятно-холодным. — Это плохо. Он может предупредить цель. Передай Болеславу, что есть опасность. Пусть действует как можно быстрее, если хочет добиться нужного исхода. И напомни ему о формуле зелья. Это все, иди.
Слуга отправился исполнять приказ, хлопнув дверью. Волк подошел к окну. И с неожиданной досадой тихо прошептал:
— Где же ты, падаль? Почему я не чувствую твой след?
Змея незамеченной проскользнула к воротам и со всех ног бросилась к месту встречи. Больше не было смысла блуждать в лабиринте кривых улиц.
* * *
Князь Владимир широкими шагами мерил свой кабинет, заложив руки за спину. Проходя в очередной раз мимо широкого стола, заваленного бумагами, он сдернул один из исписанных листов, наново пробежал глазами изрядно помятое письмо и, небрежно кинув его в общую кучу, подошел к окну. С высоты обсерватории открывалась обширная панорама на Истарь, словно оползень стекавшая с горы в море тысячами разноцветных крыш. Куранты на крепостной башне пробили пять раз и смолкли. Вот уже три часа прошло с того момента, как князю сообщили, что в кортеже княгини, внезапно решившей выехать в загородную усадьбу, Святослава не было. Не было его и во дворце. Няньки, не обнаружив княжича поутру в постели, решили, что тот вновь ушел на реку вместе со своим телохранителем. Узнав, что сын пропал, Владимир послал слуг в покои к Олге, но те обнаружили лишь безумного шептуна, наводившего порядок среди разбросанных вещей хозяйки. Охрана обошла все подворье, исследовала каждый вершок сада, но не обнаружила никаких следов. Более того, никто в этот день не видел ни Святослава, ни Змеи.
Тяжелый вздох сорвался с губ князя.
— Волнуешься?
Владимир, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Она стояла, опершись костяшками пальцев на массивную доску стола, и держала в свободной руке письмо, внимательно рассматривая князя каким-то странным взглядом. Он поежился, не в силах понять суть изменений, но явственно чуя непривычное и жуткое в блеске огненных глаз. Огненных? Да! Они горели в полумраке комнаты подобно двум безжалостным холодным звездам, и не было в том золотом пламени тепла. Владимир тряхнул головой, отгоняя наваждение, и спросил, устало потирая глаза.
— Что за представление? Где мой сын?
— Прости, князь, — она склонилась в глубоком поклоне. — За самоуправство и за самонадеянность. Ты отдал своего наследника под мою опеку, и
