Боги, гробницы, ученые - Курт Церам

Кортес. Забыв о ране, Кортес вздыбил коня и, рассыпая направо и налево удары, расчищая себе дорогу копьем и мечом, врезался вместе с двумя-тремя своими ветеранами в фланг ацтеков.

Вражеские воины не в состоянии его задержать. На полном скаку он подлетает к паланкину… и вот уже вражеский главнокомандующий падает, пронзенный копьем Кортеса. С ликующим возгласом выхватывает у него Кортес золотое знамя и высоко поднимает над головой.

И тогда поражение оборачивается победой. Увидев в руках белого завоевателя, который в этот момент, вероятно, казался ацтекам еще более могущественным, чем их собственные боги, свое знамя, свой символ победы, ацтекские воины бросились бежать. В тот миг, когда Эрнандо Кортес поднял над головой вражеский штандарт, судьба Мехико была решена – царство последнего Монтесумы перестало существовать1314.

Предоставим в заключение слово историку:

Как бы мы ни оценивали это завоевание с точки зрения моральной, с точки зрения военной оно достойно восхищения. Кучка авантюристов, плохо вооруженных, с весьма скудным снаряжением, высадилась на побережье мощной державы, населенной горячим, воинственным племенем… не зная ни языка, ни страны, не имея ни карты, ни компаса… не ведая того, что принесет им следующий шаг: попадут ли они к враждебно настроенным племенам или же угодят в какую-нибудь пустыню. Во время первых стычек с местными жителями они чуть было не терпят поражение, но им все-таки удается продвинуться вперед и дойти до столицы. Знакомство с высокой культурой и моралью этого народа не только не поколебало их намерения, но даже еще более укрепило его. Они умудрились захватить в плен правителя, убить на глазах его подданных его министров, и, будучи с большими потерями изгнаны из города, сумели вновь собраться с силами, и благодаря искусно разработанной и бесстрашно осуществленной операции возвратиться в этот город вновь, утвердив тем самым свое господство над всей страной. Разве не удивительно, что все это смогла осуществить жалкая кучка авантюристов? Этот факт действительно похож на чудо. Во всяком случае, он является беспримерным в истории.

Для полноты картины следует добавить, что в последовавшие за сражением при Отумбе месяцы ацтекский народ сумел в последний раз перед своей гибелью вновь подняться, проявив при новом властителе такую твердость духа, какую во времена правления Монтесумы в нем трудно было заподозрить. Впрочем, для «американских римлян», кем ацтеки и являлись до прихода Кортеса, она была вполне естественной.

Брат Монтесумы Куитлауак правил всего лишь четыре месяца – он умер от оспы. Его преемником стал двадцатипятилетний Куаутемок. Он ожесточенно защищал столицу своего государства и нанес большой урон получившему солидные подкрепления Кортесу – значительно больший, чем все ацтекские полководцы до него.

Однако в конце концов Мехико был разрушен, его дома сожжены, боги низвергнуты, каналы засыпаны. (Сегодня город Мехико уже не «Венеция».) Куаутемока испанцы захватили в плен и повесили15.

Вслед за этим началась христианизация и колонизация страны.

На месте Теокалли, с крутых ступеней которого жрецы сбрасывали во время последней осады попавших к ним в руки испанцев, предварительно вырвав у них из груди сердце, был воздвигнут видный издалека храм Св. Франциска.

Дома отстроили заново, и уже через несколько лет в городе жили 2 тысячи испанских (нередко смешанных) семейств и не менее 30 тысяч индейских.

Земля была захвачена конкистадорами и поделена между ними в порядке так называемого репартимьенто (распределения).

Для всех народов, некогда входивших в царство ацтеков, а также для всех племен, покоренных испанцами впоследствии, это означало кабальную зависимость, рабство. Исключение, и то временное, было сделано только для тласкаланцев, которым Кортес был так многим обязан. Да и кто мог ожидать, что они останутся свободными?

Впрочем, успех, от которого выиграла далекая Испания, омрачало одно обстоятельство – потеря сокровищ Монтесумы. Испанцы рассчитывали, что, возвратившись в Мехико, они сумеют разыскать оставленную ими в бурную «Ночь печали» часть клада, но клад исчез бесследно и не найден до настоящего времени.

Пытаясь выведать, куда ацтеки его запрятали, Кортес, прежде чем повесить Куаутемока, подверг его пыткам, но так и не сумел ничего добиться. Тогда он приказал обыскать все плотины и лагуны. Были найдены кое-какие драгоценности и золото на общую сумму около 130 тысяч золотых кастельянос, что составило примерно одну пятую часть всех сокровищ Монтесумы, то есть именно ту сумму, которую Кортес собирался преподнести в дар испанскому королю.

Но золото ацтеков так и не попало в испанскую казну: корабль, на котором оно было отправлено (об этом писал в своем письме от 15 мая 1522 года Кортес), захватили французы и обладателем золота нежданно-негаданно стал вместо Карла V французский король Франциск I, разумеется не ожидавший такого поворота событий. Вспоминая об этом, невольно испытываешь какое-то злорадное удовлетворение.

Пора, однако, прервать наше повествование для того, чтобы сделать кое-какие выводы.

Книга наша не является рассказом об эпохе Великих географических открытий и уж тем более о военных и политических завоеваниях прошлого. Нас интересует история открытий древнейших цивилизаций, и нам пора наконец разобраться в том, какое значение имеют завоевания Кортеса для изучения истории древнейших цивилизаций Центральной Америки. То, что такая древняя цивилизация существовала здесь до вторжения Кортеса, ясно из всего нами рассказанного.

Если рассматривать Кортеса не как конкистадора, а просто как одного из первооткрывателей цивилизации, которая была мертва уже для человека семнадцатого столетия, а для нас и подавно, так же как любая из культур, о которых мы уже рассказали, возникает вполне закономерный вопрос: какие сведения оставили о ней ее современники или их ближайшие потомки?

И вот тут выясняются удивительные вещи. Подобно всем остальным свидетелям, Кортес никогда не упускал случая подчеркнуть силу и могущество народа, который поработил, иначе он бы проиграл в глазах критически настроенных современников. Однако он никогда не обмолвился и полусловом о том, что не просто разрушил варварскую языческую державу, а фактически походя обезглавил целую цивилизацию. Ничего не говорил он и о том, что, собственно, эта цивилизация собой представляла, каково было ее истинное значение.

Если это еще можно объяснить духом времени и мировоззрением столетия, которое знало хронистов, но не знало историков, то совершенно необъясним другой, прямо-таки беспрецедентный факт: поколение, которое вступило в жизнь в начале XVI века, не только не удержало в памяти подробностей жизни ацтеков, но позабыло даже о самом их существовании.

И по мере того как Новый Свет все сильнее втягивался в орбиту политической и хозяйственной жизни Европы (их связь была значительно сильнее, чем, скажем, между Европой и Месопотамией), тот факт, что в Америке некогда существовали