Добыча - Дэниел Ергин

В ноябре 1932 года сэр Джон Кэдмен обратился к Американскому нефтяному институту. Он посвятил свою речь достоинствам «сотрудничества» — «соответствующего, разумеется, законам каждой страны». Его замечания ясно опровергали широко распространенное мнение о том, что соглашения «Как есть» были секретными и неизвестными миру. Джон Кэдмен, председатель «Англо-персидской компании», стоял перед всеми членами Американского нефтяного института и заявлял, что «принципы „Как есть“… стали краеугольным камнем сотрудничества в международной нефтяной торговле за пределами Соединенных Штатов».

Кедмен предостерегал присутствующих: «На улице по-прежнему дождливо», и перед лицом катастрофы, которая надвигается в связи с Депрессией, компании не могут отказываться от попыток найти убежище от шторма и стабилизировать отрасль. Был предложен новый вариант толкования «Как есть» — тезисы Соглашения по дистрибуции, на которые «должны опираться те, кто формирует правила для местных картелей или местных соглашений». Вначале к «Тезисам» присоединились «Ройял Датч/Шелл», «Джерси», «Англо-персидская компания», «Сокони», «Галф», «Атлантическая компания», «Тексас» и «Синклер». Новое соглашение обеспечивалось двумя комитетами «Как есть» — одним в Нью-Йорке, ориентированным на поставки, другим в Лондоне, ориентированным на дистрибуцию. В Лондоне создали центральный секретариат «Как есть» для решения задач статистики и координации. Однако оставалось много поводов для трений, в том числе хроническое жульничество. Существовала и проблема «девственных» рынков — то есть таких, на которых участники раньше не торговали, но хотели бы туда войти6.

По мере углубления Великой Депрессии компании снова попытались усовершенствовать систему «Как есть», на этот раз предложив Проект меморандума принципов, которые предполагали более свободные соглашения о сотрудничестве. Тиски Депрессии были столь суровыми, что новый меморандум взывал к «экономии в конкурентных расходах». Экономия достигалась, наряду с уменьшением конкурентных различий между компаниями, путем урезания рекламных бюджетов. Под сокращение подпадали дорожные знаки и рекламные щиты, газетную рекламу предстояло «ограничить разумными пределами», «премии гонщикам» надлежало уменьшить либо вообще отменить. Выпуск маленьких рекламных штучек, столь дорогих сердцу водителей — зажигалок, ручек и календарей — предстояло резко сократить или вообще прекратить. Ничто не избегло урезания, даже числои тип вывесок на заправочных станциях надо было «стандартизировать для уменьшения необязательных расходов».

Подобные соглашения, независимо от степени их реальной эффективности, неизбежно приводили к спорам, вызывая бурную и повсеместную критику с одной стороны, и борьбу за свои права — с другой. Многие видели во всем этом доказательства гигантского заговора, направленного против покупателей. Существовало великое подозрение — создаются международные картели. И особенно, когда демонстрируется «товарищество» нефтяных гигантов. Эти соглашения не противоречили законам разных стран вне США. Напротив — и требования времени, и давление правительственной политики, и атмосфера бизнеса ставили в повестку дня сотрудничество и объединение в картели в той или иной форме.

В каждой компании, входившей в соглашение, высший менеджмент называл руководство других компаний «друзьями»: «друзья в Лондоне говорят…» или «друзья еще не приняли решение». Однако это было «дружбой по работе», но не «нефтяным братством». Именно чувство отчаяния в условиях подавленной мировой экономики и стагнации спроса в некоторой степени объединили нефтяные компании. Они были непримиримыми конкурентами и никогда не забывали об этом. Совместные действия сопровождались повсеместным недоверием, осторожностью, глубоко укоренившимся соперничеством. Даже при обсуждении сотрудничества замышлялись новые нападения. Спустя всего несколько месяцев после Экнекерри «Шелл» вступила на рынок Восточного побережья США и принялась очень быстро расширять свой бизнес. «Джерси» охватило негодование. Один из ее руководителей назвал ход «Шелл» «направляемым только амбициями». Затем, в 1936 году, Генри Детердинг узнал, что «Джерси» обсуждает продажу всех своих мексиканских операций Уильяму Дэвису, независимому нефтянику, имевшему вложения и в США, и в Европе. Дэвис был одним из «вторичных» игроков, столь осложнивших реализацию соглашений «Как есть». «Мы вместе сопротивляемся деятельности Дэвиса, — рассерженно писал Детердинг в „Джерси“, — и, естественно, нелогично в разгар боевых действий продавать врагу необходимое снаряжение, которое поможет вести войну против нас». Обсуждая в 1930 году сотрудничество с «Шелл», «Джерси» одновременно серьезно обдумывала слияние своего зарубежного бизнеса с «Сокони», надеясь, что такая сделка поможет вернее одержать верх над «Шелл».

Конфликты возникали постоянно, причем чаще по поводу только что согласованного или согласуемого, чем по поводу прошлых договоренностей. Проект меморандума принципов гласил, что объемы торговли участников должны были проверяться внешними аудиторами. Это вызвало возмущение руководителя «Стандард-вакуум», совместного предприятия «Джерси» и «Сокони» в Азии. «Я и мои коллеги единодушно выступаем против этого, — говорил он в декабре 1934 года. — Дело не только в том, что мысль о допущении внешних аудиторов к нашим бухгалтерским книгам отвратительна в силу очевидных причин. Нам кажется, что соглашение „Как есть“, вероятно, опирается на очень слабый фундамент, если участники не могут верить друг другу в вопросах предоставления правдивой информации по поводу объема торговли». «Но нам в любом случае следует сохранять деятельность „Как есть“ в приватных стенах заинтересованных организаций», — добавил он.

Однако даже в этих «приватных стенах» дела шли не так уж гладко. В декабре 1934 года директор «Шелл» Фредерик Годбер находился на Ближнем Востоке, откуда докладывал: «Объемы торговли ясно показывают, что „Тексас Компани“ агрессивна без необходимости и закончит год с большей долей торговли, чем назначена ей». Он добавил, что другим компаниям придется прибегнуть к «суровым мерам». Несмотря на соглашения, соревновательный импульс невозможно было контролировать.

Насколько успешным был сам процесс распределения? Результаты для Соединенного Королевства, например, оказались весьма неровными. «Шелл» и «Англоперсидская компания» создали объединенную сбытовую систему «Шелл — Мекс/ БП». Соотношение продаж этой группы и филиала «Джерси» было относительно постоянным, несмотря на несколько исключений. Однако соотношение суммарных долей всего рынка у двух групп постоянно колебалось, поскольку нефть поступала в Великобританию из различных источников.

Соглашения «Как есть» стали существенно более стабильными, начиная с 1934 года, после появления Проекта меморандума. Три фактора обеспечили относительный успех. В Соединенных Штатах федеральные власти и власти штатов под руководством Гарольда Икеса в конце концов поставили добычу нефти под контроль. В Советском Союзе ускоряющаяся индустриализация стимулировала местный спрос на нефть, уменьшив экспортные ресурсы. Большим компаниям удалось наконец наладить некоторый контроль над добычей в Румынии. Но передышка оказалась недолгой. В начале 1938 года «Джерси» заявила о выходе из соглашений «Как есть». Деятельность в рамках «Как есть» по большей части сошла на нет в сентябре 1939 года, с началом Второй мировой войны.

Соглашение «Как есть» не висело в безвоздушном пространстве. Оно предназначались для защиты не только от избытка нефти и от Депрессии, но и от мощных политических сил в Европе и в других регионах мира. «По всему европейскому континенту политика правительств была направлена против частных иностранных нефтяных компаний, и масштаб конфронтации был беспрецедентным, — писал один историк. — Немного удивительно, что между собой они обсуждали лишь оборонительные способы преодоления столь ненормальных условий торговли».

На протяжении тридцатых годов возникали разнообразные формы политического давления на нефтяные компании. Правительства навязывали квоты импорта, устанавливали цены и ограничения на обмен валют. Они заставляли компании использовать в качестве топлива спирт, полученный из излишков урожая, и применять другие заменители нефти. Они облагали множеством новых налогов экспорт и импорт нефти. Они вмешивались в импорт и экспорт, чтобы добиться соответствия двусторонним торговым соглашениям и серьезным политическим соображениям. Они блокировали вывоз капитала, принуждая вкладывать средства в местные мощности без достаточного экономического обоснования, и настаивали на вводе в строй дополнительного оборудования. В результате Депрессии велением дня в 1930 году стали автаркия и двусторонние отношения с последующим ограничением деятельности крупнейших нефтяных компаний. Глава министерства торговли в Лондоне предупреждал о существовании «во всех зарубежных странах общей тенденции форсировать или поощрять создание и укрепление национальных компаний вместо иностранных филиалов». Обычной практикой для европейских правительств стали принуждение иностранных компаний к участию в национальных картелях и дележ рынка между иностранными и местными компаниями. Страна за страной устами своих правительств требовала от зарубежных фирм строить местные мощности для нефтепереработки. Французское правительство на основании законодательства 1928 года установило для каждой компании долю на рынке. Во Франции, по словам одного из руководителей «Джерси», «отказ работать в русле национальных коммерческих устремлений — не важно, из-за долларов или из-за принципов — неизменно провоцировал принятие репрессивных законов, наносивших еще больший ущерб частным интересам, чем первоначальные предложения правительства». В нацистской Германии по мере того, как правительство готовилось к войне, осуществлялись регулирование и всевозможные манипуляции.