Голос Земли - Бернар Вербер

– Наши войска переправились через Амур и идут в глубь территории. Русские их пока не остановили, – удовлетворенно заявил китайский лидер.

– У нас тоже все в порядке. Саудовские солдаты в провинции Эль-Худуд эш-Шамалийя сдают свои позиции.

– Мне кажется, самое время поднять ставки в игре. Когда наступит четвертая фаза, я дополнительно пошлю на границу с Индией один миллион человек и еще пять миллионов на русский фронт. А вы, Джаффар?

– О’кей, я тоже пошлю пятьдесят тысяч солдат в подкрепление.

– Вы видели, как сразу заткнулись все манифестанты, что у вас, что у нас?

– Они больше не осмеливаются выдвигать какие-либо требования. Слишком боятся прослыть предателями народа.

– Их-то мы и поставим силой под ружье, а затем отправим на передовую. И задушим движение эволюционеров в зародыше.

– Страх – мощнейший механизм воздействия на толпу, – признал иранец.

– На мой взгляд, Джаффар, мы уже выиграли, – изобразил подобие улыбки президент Китая. – Никогда еще соотечественники не любили нас так, как сейчас.

– Война объединяет даже больше, чем футбол, к тому же и длится она больше.

– Это, с позволения сказать, что-то вроде «драки болельщиков, поощряемых своими правительствами».

– Отличная формулировка. Лично я в военных целях вдвое поднял налоги.

– То же проделал и я. При этом заметьте – оппозиция не выдвинула никаких возражений. Я имею в виду мою собственную оппозицию, фракцию «красной армии», которая порой вступает в спор с фракцией коммунистов.

Они с видом заговорщиков подмигнули друг другу.

– По правде говоря, – продолжил иранец, – я ничего не понимаю. Простолюдины любят своих правителей, когда те посылают их на бойню, и терпеть не могут, когда им дарят свободу. Посмотрите на Горбачева, на Людовика XVI. Эти политические деятели были освободителями, но их почему-то возненавидели в собственной стране. А вот Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна, Насера или Хомейни, каждый из которых устроил в своей стране кровавую баню, широкие слои населения почитают и по сей день.

– Это не что иное, как восхищение крупным хищником. Люди обожают львов, но не буйволов. По этой причине, Джаффар, нам с вами сантименты непозволительны, мы тоже должны стать гордыми хищниками, с существованием которых все должны смириться. Нет ничего хуже стыдливого диктатора.

– А вы не боитесь, что в один прекрасный день они всё поймут и отправят нас под суд?

– Большинство великих диктаторов спокойно умерли в своей постели, окруженные любящей семьей, врачами, внимательными медсестрами и ретивыми прихлебателями. Таков закон жизни. Что же касается освободителей, то их распинают на кресте, гильотинируют, вешают. Даже Карл Маркс, наш первейший герой и поводырь, умер от болезней в одиночестве и нищете, а в последний путь его провожала, самое большее, дюжина человек.

– Чем же объяснить эту неблагодарность и амнезию?

– В отсутствие насилия люди не испытывают эмоций, а без эмоций у них отшибает память.

– Но при этом они продолжают целовать руку, которая их бьет, и кусать ту, что кормит.

– Людям нужна хорошая пропаганда, чтобы с ней можно было разделить свои убеждения.

– Но рано или поздно они могут обнаружить, что пропаганда идет вразрез с истиной.

– Ложь, если повторять ее достаточно долго, в конечном счете становится истиной. И не просто истиной, а верой, почти религией.

Президент Ирана записал эту восхитительную фразу, воплощавшую в себе много самых разных вещей, на подкорке. Он понял, что у китайского коллеги есть чему поучиться, и в порыве энтузиазма воскликнул:

– О’кей. Я дополнительно пошлю сто тысяч солдат. Это значительно повысит градус напряженности.

– И еще одно… я открою вам тайну: на самом деле микролюди на нашей стороне.

Шел густой, мокрый, искрящийся кристаллами снег. Пока солнце окрашивало все вокруг в розовый свет, китайские солдаты в защитном обмундировании – белые анораки, белые каски, белые автоматы – вторгались все глубже на территорию индийской провинции Ладакх.

Местность, расположенная на высоте три тысячи метров над уровнем моря, известная как Маленький Тибет, становилась все негостеприимнее. Солдаты были тепло одеты, но вскоре им пришлось познать на себе все тяготы покорения высокогорного края.

Анораки уже не спасали от холода, пальцы превращались в ледышки, стало трудно дышать. Чтобы автоматы сохраняли работоспособность, их приходилось то и дело проверять: разбирать, смазывать и собирать обратно.

На некоторых горных карнизах не могли разминуться даже два человека, и время от времени раздавался крик, означавший, что какой-то солдат сверзился в пропасть. Чтобы полететь вниз, достаточно было легкого толчка, Тяжелые ранцы со снаряжением не оставляли шанса спастись, уцепившись за что-то.

Добравшись до вершины, генерал Гуан посмотрел в бинокль и увидел внизу деревню, которая в этот утренний час еще спала. На улицах не было ни души. Даже колокола буддистского храма, возвышавшегося над домами, молчали. Над некоторыми трубами поднимались голубоватые струйки дыма.

Генерал Гуан не любил импровизаций, но на этот раз выбора у него не было. Мирный вид деревни вселял уверенность, и к тому же генерал знал, что внизу командовать дивизией ему будет легче.

Солдаты повесили на грудь автоматы Калашникова, надели лыжи и взяли в руки палки.

Генерал Гуан отдал приказ, и его люди заскользили вниз по склону.

Неожиданно на вершине горы появились другие лыжники, тоже в белой маскировочной одежде, и генерал решил, что это подоспело подкрепление. Заблуждение развеяли длинные автоматные очереди. Лыжники на склоне стали падать, снег тут же обагрился кровью.

Генерал Гуан попытался было придержать оставшихся, но не успел – сработала цепная реакция, к тому же склон был слишком крутой, чтобы остановиться и развернуться.

Некоторые пытались на ходу открыть ответный огонь. Но не имея возможности прицелиться, они косили своих.

Лыжники все быстрее и быстрее неслись вниз. Крутой склон превратился в арену боевых действий. Индийцы, а теперь никто не сомневался, что это были они, обладали преимуществом – они могли стрелять прямо перед собой; китайцам же, чтобы выстрелить, приходилось оборачиваться, но их было гораздо больше индийцев.

Генерал Гуан быстро изменил тактику: он крикнул, чтобы солдаты прекратили движение, залегли в снег и дали бой. Выполнить это оказалось не так-то просто – сотни солдат мчались вниз с головокружительной скоростью, да еще в спину стрелял враг.

Внизу, чуть правее, был небольшой еловый лесок. Генерал Гуан тут же приказал, чтобы авангард укрылся между деревьями и открыл прицельный огонь; сам он тоже покатил к лесу вместе с начальником штаба.