Дети выживших - Сергей Смирнов

— Не бойся. Раньше этим трезубцем я бил морского зверя и крупную рыбу… Теперь обороняюсь от одичавших людей.

Он толкнул дверь и сказал:

— Входи.

Армизий вошел не без опаски. В комнате было полутемно: свет едва пробивался сквозь рыбий пузырь, служивший окном. В комнате стоял стол, по стенам висели полки с нехитрой посудой. А на лежанке с дымоходом, в куче тряпья, сидел испуганный мальчик, и таращил на вошедших огромные темные глаза.

Бородач сел на каменную лавку у стола, хлопнул рядом с собой ладонью, приглашая садиться. Армизий сел.

— Меня зовут… звали… — он замялся, подыскивая нужные слова. — Моё имя Цертул. Да, так. Я был рыбаком. Давно, когда была страна, и моя рыба была нужна. Здесь была дорога, проезжие покупали рыбу. У меня была жизнь. Теперь ничего этого нет.

Он положил могучие, заросшие черным волосом руки на стол, взглянул на мальчишку.

— Это мой сын. У него была мать. Она умерла от крыс.

— От крыс? — удивленно спросил Армизий, подумав, что расплодившиеся крысы сожрали несчастную женщину.

— От болезни, которую принесли крысы, — поправился Цертул. — Разве ты не знаешь? Было нашествие крыс, когда люди ушли из городов, вернулись в пещеры… Крысы принесли болезнь, которую раньше здесь никто не знал. День-два — человек мучается животом, а потом вдруг умирает. Зараза передается от одного к другому. Так вымер весь наш поселок. Умерла его мать, — он снова кивнул на мальчишку, — его братья и сестры. Умерли моя мать, и мать моей матери. И отец тоже умер. И все рыбаки, и хозяин харчевни. Я сам хоронил жену, родителей и детей. Мы остались вдвоем, я — и мой самый младший сын. Его зовут Маркус. Я мыл руки крепким вином, которого было много в подвалах харчевни, умывался им и мыл сына. Наверное, поэтому мы остались живы.

Он слегка повернулся к Армизию.

— А ты?

— Я убежал из пещеры, — сказал Армизий. — Теперь я хочу доплыть до острова, о котором мне рассказывал магистр.

Бородач выслушал и кивнул.

— Еды мало. Рыбы совсем не стало. Туман не дает отплывать далеко. Нельзя надолго оставлять мальчишку…

Цертул ухватил себя рукой за бороду и задумался.

— А что ты будешь делать потом?

Армизий пожал плечами:

— Не знаю. Может быть, отправлюсь в Старую столицу, в Кут. Может быть, там еще остались люди.

Цертул покачал головой:

— Вряд ли… Крысы шли оттуда. Это был целый крысиный поток. Он катился по дороге, распространялся по окрестностям, пожирая всё и оставляя за собой мертвую землю и кучи помета. Может быть там, в твоей пещере, они не появлялись.

— Не знаю, — сказал Армизий, с усилием добавил: — Я их не видел.

Ему было стыдно признаться, что последний месяц в пещере он провел как узник, в дальнем гроте, вход в который завалили камнями. Его готовили в жертву: племя селло решило, что боги не дают им богатой охоты за то, что они приютили чужака, который не хочет жить по обычаям предков.

Армизий две недели копал подземный ход. Всё, что у него было из металла — пряжки, браслет, медальон и нагрудный знак — всё это он использовал для подкопа. Сберёг только нож. Этим ножом он убил стражника, на которого наткнулся, когда выполз на свет. Стражник был одет в необработанные шкуры, а оружием ему служила палка, заостренная и обожженная с конца.

Потом он поймал одичавшую лошадь, подманив её пучком одичавшего овса, и поспешил ускакать из-под стен мёртвого города.

— А в Южной столице? — спросил Цертул.

— Там давно уже никто не живёт. Дома разворованы, разрушены. Всё занесено красным песком. Только одичавшие собаки бродят по развалинам.

— Собаки, — повторил Цертул. — Наверное, они жрут крыс, и не болеют.

Он вздохнул.

— А здесь, над озером, стало слишком туманно. Только в полдень, да и то в редкие дни, туман рассеивается. Но это и хорошо, — добавил он. — Дикари ещё не пронюхали про нас. Они почему-то боятся озера и тумана. А может, боятся болезни.

— Ты знаешь, я что-то слышал об этой болезни, — сказал Армизий. — Мне рассказывал магистр. Она зовется чумой. Это страшная болезнь, против неё ничего не помогает… Кроме огня.

Он покосился на волосатые руки Цертула.

— Да, — ответил Цертул. — Я догадался. Поэтому сжёг харчевню вместе со всеми, кто был там.

Армизий вздрогнул, и Цертул добавил:

— Они уже были мёртвыми. Хозяин, хозяйка, их дети, и несколько постояльцев, бежавших из Кута.

Он тяжело вздохнул, думая о чем-то. Потом поднял лохматую голову.

— У меня есть лодка. И ещё осталось немного крепкого вина и сушеной рыбы. Только мы с Маркусом поплывем тоже. Что нам здесь делать?

Цертул взглянул на мальчика.

— Иди сюда, Маркус. Ты слышал? Он говорит, что на озере есть остров, куда крысы доплыть не могли. Мы поплывем туда. Возьми мешок с рыбой. Я позабочусь об остальном.

Они вышли из дома. Туман слегка рассеялся: легкий ветерок покачивал его, но снести не мог. Окрестности по-прежнему тонули в молочной мгле.

Цертул обошел дом, подошел к остаткам причала.

Обернувшись, пояснил:

— Я сжёг причал, когда появились крысы. Боялся, что они сожрут и причал, и лодку…

Неподалёку от берега из воды торчало несколько камней. Цертул вошел в воду, поднялся на один из камней, и, опустив руки, начал что-то делать.

Армизий ждал, косясь на Маркуса. Мальчик ничего не объяснял, и Армизий подумал, что он уже забыл человеческую речь. А может быть, и не знал её.

Из тумана показались очертания лодки. Это была большая лодка, с убирающейся мачтой. Цертул тянул причальный канат, конец которого был закреплён в воде под камнем, и лодка быстро приближалась.

Потом он влез в нее, взял весло и подгрёб к берегу.

— Садитесь, — сказал он. — Сейчас я приду. Захвачу сети и кое-какой инструмент.

Лодка бороздила озеро несколько дней. Туман то приподнимался, приоткрывая безбрежную серо-белую гладь, то снова смыкался, и тогда звуки глохли, сырость заползала под одежду, и Армизий, дрожа, лежал на дне, подложив под себя сети и укрывшись драным полотнищем паруса.

Но в одно прекрасное утро, когда туман слегка рассеялся, они увидели остров — плоскую полоску земли, на которой возвышалось несколько каменных строений.

Цертул взялся за весло.

Лодка вскоре выплыла на мелководье, пробороздив днищем песчаное дно. Цертул оглядел постройки, покачал головой и сказал:

— Что-то мне здесь не нравится.

Он взял трезубец, приказал Маркусу стеречь лодку и следить, чтобы её не снесло волной, а сам шагнул через борт. Армизий последовал за ним. Ледяная вода, доходившая до бедер, железными обручами сковала ноги. Армизий понуро брёл за Цертулом. Он уже почувствовал, что с островом случилось то же, что и со всей страной.