Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан

– …Ты слишком заигрался Миша, – наконец, молчание прервалось. – Значит, все‑таки решился. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…, ‑ некоторое время протянулось еще молчание. – Завтра ему организуют выезд на аэродром. Не ошибись…

После этого из коммуникатора начали раздаваться гудки. Вяземский взял гаджет кончиками пальцев и, как нечто опасное, со всей силы бросил в стену.

– Чистеньким хочешь остаться. Думаешь, мы испачкаемся а ты не нет… Не дождешься. Первым под нож пойдешь… А с тобой новИк придется распрощаться. Ты слишком стал много значить в этой игре.

Настоящий герой – мертвый герой

В комнате, оборудованной специальным коммуникационным комплексом и используемой для связи с «большой землей», Алексей торчал с самого утра. Только отсюда ему разрешалось разговаривать с матерью.

– … Скажешь тоже, мам. Нормально меня здесь кормят. Не хуже чем Лизавета… Хотя ее оладушек мне явно не хватает, – улыбался он, вглядываясь в мамино лицо на коммуникаторе. – Как вспомню их, сразу же слюна во рту появляется.

Румяные, с обжаренной корочкой‑каймой и одуряющим зап‑ахом, они тут же возникли в его памяти. Рот, действительно, сразу же наполнился слюной. Словно специально, Бельская вытащила откуда‑то тарелку с этими самыми оладьями и поставила ее прямо перед камерой коммуникатора. Из‑за ее плеча показалось лицо что‑то жующей Лизаветы. Заметив парня, она замахала рукой.

– Вы прямо меня пытаете! – со смехом воскликнул Алексей, шуточно кусая свой рукав. – Мам, а с домом как? – отсмеявшись, спросил он. – Эти больше не приходили?

Оказалось, император не солгал, пообещав ему и его семье защиту в обмен на исследование магических способностей парня. Бельская рассказала, что в их доме теперь круглосуточно находилось трое сотрудников службы имперской безопасности. В самом поместье еще вчера полностью сменили систему контроля периметра, которая еще не была настроена и по этой причине несколько раз срабатывала даже на пролетающих над их садом птиц.

– А с этим…, ‑ замялся Алексей, не зная как спросить про лабораторию. – Ну, с папиными… э‑э, – он сделал паузу, многозначительно кивнув в сторону.

К счастью, Бельская сразу же поняла, о чем была речь. Ничего не говоря, она успокоительно ему кивнула. Мол, не беспокойся, все нормально. Никто ничего не нашел. Все в сохранности.

Потом он ещё что‑то спросил, мама ответила. В разговор влезла Лизавета, о чем‑то пошутив. Они снова все рассмеялась. Казалось, совсем ничего не менялось. Все они, по‑прежнему, были вместе, разговаривали, шутили. Будто бы и не было тех страшных событий, что едва не стоили им всем жизни.

Алексей тяжело вздохнул, как только подумал об этом. Неужели он едва не потерял их, ставших для него новой семьёй. Ведь, весь тот ужас из прошлой жизни мог повториться заново. Лишь при одной этой мысли мурашки побежали по спине.

Словно, чувствуя его настроение, Лизавета опять сморозила что‑то смешное. Под смех Бельской вспомнила, как около года назад Алексей до такой степени объелся оладий, что пришлось вызывать доктора. Он очень смешно изобразила, как подросток лежал на кровати и жалобно стонал.

– … Стонет жалобно, как ягненочек блеет. Тоненько так, тихо, слежу даже прошибает… А сам рукой тянется к тарелке с недоеденной оладушкой, – Бельская уже вытирала слезы батистовым платочком; видимо, терпеть больше не могла. – Представляете?! И стонет и рукой тянется. Ха‑ха‑ха…

… Из коммуникационной комнаты Алексей вышел с легкой улыбкой на лице. Слава Богу, с мамой, с Лизаветой было все хорошо. Теперь можно и возвращаться. Пусть его и дальше «пытают». Лишь бы на пользу только было.

Он шел по коридору Даже набившие оскомину лица немногочисленных спецов, что встречались ему в коридоре, уже не вызывали у него раздражение. Некоторым он даже что‑то бурчал в качестве приветствия. Те, кстати, отвечали ему тем же.

– Алексей Михайлович! Алексей Михайлович! – коридор вдруг прорезал громкий крик, в котором отчетливо звучала обеспокоенность и тревога. – Куда же вы запропастились? Я уже весь обыскался! В вашей комнате был, в спортивном зале, в бассейне. А вы, оказывается, здесь были…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К нему по коридору несся руководитель проекта. Старикашка с развивающимися полами халата едва не снес с дороги сгорбленного лаборанта, что внезапно вынырнул из какого‑то кабинета.

– Что вы никому не сообщили, что сюда пойдете? Нехорошо, молодой человек, очень нехорошо, – накинулся он на парня. – А я вам такой подарок приготовил…

Алексей заинтересованно повернулся к ученому. А каком таком подарке идет речь? Кажется, о чем‑то такое вчера ему говорили. Честно говоря, вчера парень не принял всерьез все эти россказни. Ему в последнее время слишком много всего обещали. Делали же, шиш да маленько.

– Заинтересовались? Вижу, что заинтересовались. Очень хорошая реакция. Позвольте‑ка, я ваш пульс замерю, – тут же доктор бесцеремонно ткнул крошечным сканером в руку парня. – Ого‑го! Подскочил… А если мы сейчас замерим кое‑что еще…

Фыркнув, парень оттолкнул сканер от себя.

– Имей совесть, док! Хватит в меня тыкать, чем попало! Достал уже, сил никаких нету, – Алексей уже больше изображал обиду и раздражения, сколько на самом деле все это испытывал; на фанатичного старика, что исследовал его феномен, он уже махнул рукой. – Что там с подарком? Конфет привез? – усмехнулся подросток.

Старичок, услышав про конфеты, рассмеялся тоненьким дребезжащим голоском. Затряслась бороденка, стоявшая торчком. Словно живая, зашевелилась грива спутанных волос. Смех, да и только. Глядя на него, заржал и Алексей.

– Знатно вы повеселили меня, молодой человек, – отсмеявшись, улыбался ученый. – Мой подарок совсем из другого разряда, – старичок сделал небольшую паузу. – Сейчас мы отправимся на аэродром и немного полетаем. Ой, что это с вами?

Что? Собираются на аэродром? Поднимутся в воздух? Алексей едва не задохнулся от восторга. Он вот‑вот окажется в воздухе?! Неужели снова испытает то безумное восторженное чувство, которое охватывало его в полете? Ведь он пилот, настоящий боевой пилот! Его стихия – это безграничный океан воздуха и космоса, где нет ни начала, ни конца.

– Что ты сказал? Я взлечу? Да, убери ты от меня свой сканер! – рявкнул парень на ученого, вновь потянувшегося к нему для замера пульса. – Что мы тогда стоим?! Пошли, пошли! Хоть на часок выберусь из этого подземелья!

На него накатили уже порядком подзабытые ощущения из прошлого – вдавливающая в пилотское кресло тяжесть перегрузок, яркое мельтешение огней перед глазами в момент стрельбы плазменных пушек, дергание машины после схода со стапелей ракет. Оказалось, он так ничего и не забыл. Просто воспоминания забились в самую глубину его памяти, затаились там в ожидании подходящего момента.

Скоро, совсем скоро он вновь, пусть на короткое время, вернется обратно. С головой окунется в то ощущение полета, что всегда сводило его с ума и заставляло бредить высотой. Это было какое‑то наваждение, бред наяву. Он летал во сне. Просыпался и снова садился за штурвал. Засыпал и вновь оказывался в полете. Ведь он был и остается пилотом, и этим объяснялось все…

– Пошли, док. Не томи, – прошептал он, внезапно пересохшими губами.

Парень почти бежал по коридору. За ним быстро шел неизменный охранник, плотный почти квадратный мужчина, с подозрением фиксировавший каждого идущего на встречу человека. Ученый безнадежно отставал. Куда ему было угнаться за такими лбами. В добавок, старик еще не выпускал из рук какую‑то коробку, наверное, с весьма ценным прибором. Главное, еще успевал что‑то кричать им вслед. Неугомонный…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

При выходе из медицинского центра его ждал еще один сюрприз. Едва Алексей вышел из двухстворчатой двери, как столкнулся с Анной. Сияющая, с развевающимися волосами, она с радостным визгом бросилась ему на встречу и повисла на шее. Волна бушующего аромата, в котором смешалось множество запахов, тут же обдала его, почти выбив мысли о предстоявшем полете и остатки здравомыслия.