Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан

Торжествующая усмешка исказила его губы. Наконец‑то, день его торжества настал. Сегодняшний восход солнца станет последним для старой империи. Уже к вечеру станет ясно, что император останется один. Может лишь жалкая кучка сторонников осмелится встать рядом с ним. Остальные же выберут правильную сторону – сторону рода Вяземских. По‑другому вся эта шушера не сделает. Ее призвание идти за сильными мира сего. Их всегда нужно вести, показывать путь, указывать, что и как делать. Теперь он станет новым пастырем этих заблудших овец. Ему решать, с кого стричь шерсть, а кого пустить на мясо…

– Закрой рот и приди в себя! – вдруг рявкнул он на сына, явно растерянного, пусть и скрывающего это. – Не смотря ни на что, ты моя правая рука. Ты мне нужен. Я не могу быть везде… А теперь слушай меня внимательно.

Следующий час, пока не прозвучал вызов с коммуникатора, отец давал сыну подробные указания, как себя вести в течение этого дня. Вяземский младший становился в отсутствии боярина координатором всех силовых подразделений рода, которые к этому часу были приведены в полную боевую готовность. К этому моменту в столицу теми или иными путями были стянуты более 3 тысяч опытных бойцов, большую часть которых составляли ветераны специальных подразделений рода и его союзников. Отдельную силу составил высокомобильный отряд дружинников, экипированный секретными силовыми доспехами и последней разработкой ученых рода – плазменными орудиями. По боевому потенциалу последних можно было приравнять к шагающим автоматическим пушечным комплексам, обладающим, к тому же, способностью к кратковременному полету.

– Нужно быть готовыми к любому развитию событий, – патриарх тяжело подошел к сыну и с нажимом посмотрел ему в глаза. – Сегодня мы впервые выступим в открытую… Бросим ему перчатку… Может случится все, что угодно. Нельзя исключить и силовой сценарий. Кто знает, что ему взбредет в голову? Может и отдать приказ на мой захват и зачистку всех членов рода. Как только я уеду на заседание Боярской Думы, закрывай весь периметр поместья. Артустановки и стрелковые комплексы ставь на боевой режим. Пусть сбивают все, что летает, ездит, ходит и ползает. Активируй силовое поле. В штурмовых группах службы имперской безопасности и имперской гвардии много боевых магов, которые могут стать серьезной проблемой. Поэтому оставишь себе боевую пятерку с новым доспехами… Не подведи меня, Вяземский. Сегодня за твоей спиной будут стоять все наши предки.

Больше патриарх не произнес ни слова. Ни к чему. Все, что нужно было, уже сказано. Зачем сотрясать воздух попусту. Теперь предстояло действовать.

Выпрямившись и нацепив на лицо каменную маску, боярин направился к выходу из залы. Быстро пересек длинный коридор и спустился по лестнице на первый этаж.

У крыльца рядом с военными грузовиками боярина уже ждал кортеж из пяти броневых автомобилей, укомплектованных всеми видами вооружений – двумя крупнокалиберными пулеметами, безоткатным орудием и мобильной ракетной установкой. В машинах рядовых телохранителей Вяземского сменили ветераны спецы с тяжелым вооружением. Патриарх приготовился к схватке или… смерти. В любом случае без борьбы он не собирался сдаваться.

С таким настроем мрачная фигура боярина и входила в здание, где уже собирались встревоженные бояре. В коридорах между важными боярами в старинных камзолах и золотых нагрудных цепях со знаками боярского статуса толпилось множество крепких мужчин с идеальной выправкой и цепкими взглядами.

Едва Вяземский показался на пороге огромного зала – амфитеатра, как множественный гул голосов стих, словно по мановению волшебной палочки. Взгляды присутствующих тут же скрестились на том, по чьему зову и собралось сегодняшнее собрание Боярской Думы. Чего только не было в этих взглядах: и удивление, и тревога, и недоверие, и понимание, и даже ненависть. Лишь единицы догадывались об истинной цели их вызова.

Когда же бояре разглядели на боку Вяземского ритуальный палаш, то зал вновь взорвался разноголосицей. Ведь клинок был не просто данью традициям, о которых все знали, но редко соблюдали. Все помнили ту символическую нагрузку, которую нес палаш. Боярин мог появиться с клинком в ножнах на заседании Боярской Думы лишь в том случае, если собирался сделать что‑то особое, необычное. История сохранила примеры того, когда на заседание Боярской Думы вооруженными являлись те, кому грозил смертельный приговор.

Вяземский с гордо поднятой головой шел между рядами к своему месту, раскланиваясь со знакомыми, обменивался с посвященными многозначительными взглядами. Иногда останавливался и перекидывался с кем‑нибудь двумя‑тремя ничего не значащими фразами. Всем без исключения становилось ясно, что сегодня должно было произойти что‑то особенное.

С официальным открытием заседания старейший боярин, традиционно начинавший работу общего собрания, сразу же предоставил слово боярину Михаилу Андреевичу Вяземскому. Под громкие аплодисменты большей части собравшихся боярин, придерживая рукой палаш, прошел к трибуне.

– Не буду говорить попусту, други, – с тяжелым вздохом начал Вяземский, навалившись на трибуну. – Я боюсь…

Сказал он то, чего от него никто и ожидать не мог. Слово «бояться» никак и никем не ассоциировалось с Вяземским. В глазах остальных он был незыблемой скалой, которой можно было подпереть целое небо. Люди затаили дыхание, ожидая, что прозвучит дальше.

– Да, да, други, мне страшно. Так страшно, что в душе все переворачивает, – боярин рванул тесный ворот, с мясом отрывая золотые пуговицы. – На наших глазах империя рушится. Все, что создали наши предки, сыпется, словно возведенное из песка. Думаете, преувеличиваю? Пугаю? Может просто старый дурак?! Ха‑ха‑ха, – старым вороном закаркал Вяземский, что выглядело отнюдь не смешно, а жутко.

Он говорил о божественной сути власти, о неимоверной ответственности правителя перед собой и своими поданными. Все его замысловатые словесные конструкции, живые примеры и экскурс в историю вели лишь к одному тезису – император недостоин своей власти.

– …Более лживого и жадного до власти человека империя еще не знала! Вы уже слышали про его покровительство своему будущему зятю, отъявленному преступнику и жестокому злодею! Слышали про его мечты порушить наши боярские права! Но вы не знаете главного…

В воздухе застыла тишина. Все ждали продолжения. О чем говорил Вяземский? Что он хотел сказать? О чем?

– …Император разрабатывает специальное оружие против магов. Сегодня было испытание этого оружия. Думаю, многие на себе почувствовали последствия этого испытания.

На лицах бояр застыли гримасы крайнего удивления. Естественно, почти каждый из них, четыре – пять часов назад почувствовал странное недомогание, списанное на явления природы. Оказалось же, этот феномен был обусловлен страшной и злонамеренной волей.

– Пользуясь своим правом на неповиновение недостойному правителю, я объявляю – этот человек больше не мой император! Я все сказал, – громко произнес Вяземский и, стуча каблуками сапог, сошел с трибуны.

В полном молчании аудитории он прошел к выходу из амфитеатра. Едва его фигура покинула зал, как внутри все взорвалось гулом голосом. Кричали, орали, хрипели, стучали посохами, топали ногами. На задних рядах кто‑то даже сцепился со своими соседями, не в силах согласиться с мнением друг друга.

В какой‑то момент шум и гам разорвал требовательный рев электрической сирены, быстро установивший тишину в огромном помещении. Старейший член Боярской Думы высоко поднял руку, привлекая внимание собравшихся бояр.

– Господа урожденные бояре! Прошу вашего внимания! Только что получено важное сообщение! – скрипучим, но на удивление сильным и громким, голосом проговорил раскрасневшийся старик. – Внимание! Боярин Михаил Андреевич Вяземский…

Едва прозвучало имя боярина, многие начали недоуменно вертеть головами. Не понимали, к чему снова поминать имя Вяземского. Ведь, он только что выступал и сказал все, что хотел донести до них. Однако, прозвучавшее дальше для большинства бояр, да и для абсолютного большинства жителей империи, было фантастическим откровением.