Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

– Молодец, ты рассудил правильно, – одобрил Джейми. Отец парнишки тоже кивнул.

– Тебе удалось найти его?

Рассказчик, кивая, пил молоко.

– Да.

Он шел по Королевской Миле вплоть до самого Холируда, но никто не мог сказать, появлялся ли здесь человек с косичкой. Дойдя до Пушечных ворот, Эуон подумал, что его поиски тщетны, как тут увидел того, кого искал, в холирудском заведении при пивоварне.

Судя по всему, таинственный незнакомец отдыхал здесь, потому что говорил и пил пиво. Эуон спрятался за коновязью и видел, как моряк расплатился и ушел.

– И он больше не пошел ни в один трактир. – Парень возбужденно рассказывал о своих приключениях, попивая молоко и утирая молочные усы. – Он потом сразу пошел в тупик Карфакс.

Джейми забормотал гэльские проклятия.

– Что же дальше?

– Дальше он увидел, что печатня закрыта и дверь на замке. Я не спускал с него глаз: он взглянул на крышу, а потом оглянулся на прохожих. Людей было много, а в особенности тех, кто шастал в шоколадную лавку. Он не мог влезть в окошко незаметно. Тогда моряк потоптался на крыльце и вышел из тупика. Я спрятался в швейной мастерской и следил за ним оттуда.

Эуон подробно излагал, как странный моряк остановился у входа в тупик, потом свернул направо и скрылся в проулке.

– Мне было известно, что там ведь лазейка вела на задний двор, так что легко было сообразить, чего он хочет.

– Речь о хозяйственном дворике, он в задней части тупика, – просветил меня Джейми. – Наша печатня тоже выходит туда, как и другие черные лестницы.

Эуон съел хлеб и теперь совершенно освободил руки и рот.

– Да, дядя Джейми. Именно об этом я и подумал. А ведь у нас новые памфлеты – их нужно было спасать.

Лицо Джейми залила бледность.

– О нет…

– Какие памфлеты? – Это слово заинтересовало Эуона-старшего, и он решил уточнить, о чем говорит зять.

– Памфлеты для мистера Гейджа, – отозвался мальчик.

Это все равно не прояснило смысла его слов, и Джейми прямо сказал:

– Я печатаю политические памфлеты. Эти доказывают необходимость отменить последний закон о гербовом сборе и содержат призыв к гражданскому неповиновению, включая право на насилие. Новая печатная продукция, пять тысяч экземпляров. Тираж был сложен стопками в задней комнате. Я ждал Гейджа утром, он должен был забрать.

– Господи боже мой! – Эуон был бледен еще больше, чем Джейми. Он в ужасе спросил: – Ты спятил, а, Джейми? Тебя только помиловали, чернила еще мокрые, и вся спина в шрамах, а ты опять якшаешься с этими бунтарями, с Гейджем и его компанией! И втягиваешь в это опасное дело Эуона!

Эуон-старший, не сдерживаясь, вскочил, размахивая руками.

– Джейми, что ты делаешь, опомнись! Вспомни, сколько мы натерпелись от тебя. Война, потом тюрьма… Боже, я думал, что все уже позади, что ты сыт этим по горло. Как ты можешь?..

– Прекрати! Я не являюсь членом группы Гейджа. Я просто печатаю для них то, что просят, – я печатник и зарабатываю на хлеб типографской краской. Он хорошо платит, я выполняю его заказы в срок. Все.

Эуон раздражился еще больше.

– Нет! Нет, дорогой мой, это еще не все! Это только начало! Англичане выйдут на твой след и вздернут тебя в Лондоне, помяни мое слово. Когда бы они нашли это у тебя…

Внезапная догадка пронзила его мозг, и он спросил у сына:

– Скажи, малец, я правильно понимаю: ты знал о памфлетах и поджег печатню по этой причине?

Растрепанный Эуон был серьезен, как совенок.

– Отец, я не мог поступить иначе: их было слишком много. Пять тысяч, поверь, это не шутка, это очень много. У меня не было времени, чтобы перепрятать их. Моряк разбил окошко и почти открыл дверь. Тогда я понял, что нужно сделать.

Отец мальчонки стал осыпать Джейми проклятиями.

– Фрэзер, пошел к черту! Пускай они выпустят из тебя кишки, коль ты не понимаешь слов! Твое ослиное упрямство слишком дорого нам обходится! Якобиты, теперь Гейдж! Думай, куда ты катишься, сумасшедший!

Джейми запылал гневом, а потом помрачнел, грохая стаканом по столу и расплескивая чай.

– Хочешь сказать, что я лично развязал войну, да? Ты ведь знаешь, как я хотел остановить Стюарта. Эуон, а что случилось дальше, ты часом не помнишь? У меня отняли все, все! Ни земли, ни свободы, ни жены – у меня не было ничего. А все почему? Да потому, что я хотел помочь!

Быстрый его взгляд, брошенный в мою сторону при словах о жене, выдал все то, о чем Джейми переживал все эти годы.

Он повернулся к зятю, продолжая резко говорить.

– Признайся, зять, ты не остался в убытке после всех этих событий. Владелец Лаллиброха – твой сын, Джейми-младший. Твой, а не мой!

Эуон порывался защитить себя.

– Джейми, я не просил…

– Да, не просил, – перебил Джейми. – Я и не обвиняю тебя, нет. Но я отдал Лаллиброх, правда? Я теперь не владелец, а просто жилец, родственник. Отец завещал его мне, а я нарушил отцовский завет. Да, ты помогал мне, это тоже правда. Без тебя и Дженни мне бы не удалось справиться с усадьбой. Я заботился об арендаторах, мы делали это вместе, ты знаешь. И хорошо, что он у Джейми, у него надежные руки. Но я мог бы…

Он отвернулся, чтобы не видеть никого из нас, причинявших ему боль. От напряжения мышц натянулась рубашка.

Я не шевелилась и, конечно, ничего не говорила. Заметив глаза Эуона-младшего, наполненные скорбью, огорчением и раскаянием, я не удержалась и взяла его за худенькое плечо. Парень взял мою ладонь и с благодарностью пожал ее. Пульс бился ровно, несмотря на волнение мальчика.

Джейми повернулся, чтобы договорить; голос его не был спокоен, но был сдержан.

– Эуон, все, что было в моих силах, я сделал для парня, поверь. Он вне опасности: его никто не видел на борту, с Фергюсом в море он не ходил, хоть очень просился. – Джейми одарил младшего Эуона взглядом, исполненным любви и досады, – странное сочетание. – Я не звал его, наоборот, отговаривал ехать.

– Но ты не отослал его домой, Джейми! – Глаза Эуона были злы, в то время как краска гнева уже сошла с лица. – И ничего не сообщил нам! Вольно же вам гулять! Джейми, да ты понимаешь, что его мать извелась? Она не спит весь месяц!

Джейми закусил губу.

– Да… Я… не послал…

Он посмотрел на парнишку и дернул плечом.

– Да, я не послал. Я хотел поехать с ним домой.

– Он здоровый лоб и в состоянии добраться до дома самостоятельно. Сюда, поди, на задних лапках прискакал, не испугался?

– Да. – Джейми вертел в руках чашку. – Я хотел ехать с ним, чтобы вы с Дженни разрешили мне оставить малыша у себя на время.

Эуон ядовито улыбнулся.

– Ну да, ну да. Разрешить вам обоим съезжать с катушек, а потом отправиться в тюрьму или на виселицу, да? Неужто вам требуется родительское разрешение на безрассудные поступки? С каких пор?

Джейми вскипел.

– Эуон, ты знаешь, как я люблю его! Он почти сын мне! Я бы не допустил никакой тюрьмы или виселицы, лучше уж самому сложить голову.

– Уж знаю, Джейми. Но одна маленькая деталь – он почти сын тебе. Потому что он не твой сын – это мой сын и я его отец.

Они обменивались тяжелыми взглядами, но никто не отвел глаз. Джейми поставил чашку на стол не глядя.

– Да. Он твой сын.

Пыхтя, Эуон убрал с лица темные волосы.

– Да. На том и порешим.

Он вздохнул и обратился к сыну:

– Идем. У Холлидея я арендовал комнату.

Эуон-младший все это время не отпускал моей руки, а теперь сжал ее еще крепче прежнего.

Мальчик не хотел никуда идти, бросая вызов отцу.

– Отец, я не пойду, – дрожащим голосом проговорил он.

Эуон-старший от этого открытого неповиновения вспылил. Его щеки покраснели так, словно ему нанесли удар по лицу.

– Вот как.

Мальчик кивнул и выдавил:

– Я… приду утром. Мы пойдем с тобой домой утром, но не сейчас.

Эуон-старший долго изучал обожженное личико сына, смотря на него понуро, с какой-то тоской.

– Ясно. Что же… Хорошо.

Он не стал больше ничего говорить и ушел, тихо прикрыв дверь. Мы молчали, слушая, как стучит его деревянная нога, отсчитывая ступеньки, как он топает по гостиной, как с ним прощается Бруно и, наконец, как закрывается дверь. Кроме потрескивания камина, в комнате ничто не нарушало тишину.

Я все еще держала плечо парнишки, вздрагивавшего от тихих слез.

Встревоженный Джейми подсел к нему.

– Малыш… Не стоило.

Эуон сопел, втягивая воздух, чтобы задержать дыхание. Затем он резко повернулся к дяде.

– Я не хотел этого делать! Но… – На его лице отражалось страдание, смешанное с обидой.

Джейми положил руку на его острую коленку.

– Понимаю, мой мальчик. Но все же ему было больно это слышать.

– Дядя Джейми… это еще не все. Я не стал говорить ему…

Джейми нахмурился.

– Что же еще?

– Я не сказал, что моряк…

– Что же моряк?

Эуон набрался храбрости и выпалил одним духом:

– Я убил его. Наверное.

Джейми с мольбой посмотрел на меня, затем на племянника.

– Как наверное?

– Я не сказал отцу всей правды… – У него навернулись слезы на глаза, но он говорил: – Я зашел в печатню, открыв дверь твоим ключом. И человек с косичкой стоял там.