Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

И уж кто-кто, а Сталин не собирался отдавать ее никаким жорданиям. Как всегда, в таких случаях нужен был только удобный повод, и уже очень скоро он нашелся, когда в своем докладе Ленину от 20 января 1921 года народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин обвинил правительство Грузии в нарушениях советско-грузинского договора и сообщал о назревании в ней кризиса. Узнав об этом послании вождю, Сталин воспользовался удобным случаем и направил членам ЦК свое собственное письмо, в котором подтвердил наличие в Грузии революционной ситуации и предложил дать директиву Орджоникидзе и коммунистическим организациям Грузии о подготовке вооруженного восстания. После недолгих разбирательств ЦК санкционировал военный захват Грузии и, словно в насмешку, посоветовал... «непременно соблюдать международные нормы!»

Все было сделано в лучших большевистских традициях. По весьма странному стечению обстоятельств в ночь на 12 февраля 1921 года в грузинской пограничной зоне, где жили грузины, армяне и русские, возникли беспорядки. А еще через три дня грузины увидели на своей земле в роли «миротворца» ту самую 11-ю армию, которая «прославилась» такими зверствами при советизации Армении и Азербайджана, что сам Сталин потребовал от Орджоникидзе призвать «миротворцев» хотя бы к относительному порядку.

27 февраля Сталин предложил мобилизовать партийцев для работы в Грузии, точно так же действовали ВЧК и другие народные комиссариаты, и вслед за «миротворцами» в Грузию хлынуло огромное количество гражданских чиновников. В Грузии начался самый настоящий кошмар, и в первую же ночь после взятия Тифлиса на Соборной площади было казнено свыше 300 человек — и мужчин, и женщин, как грузин, так и русских.

Потом стали расстреливать примерно по 100 человек в сутки. Людей вывозили за город, строили шеренгами на краю приготовленной ямы, палач Шульман с несколькими подручными шли вдоль рядов и стреляли несчастным в затылки. Всего же в ходе этой зачистки было уничтожено более 5 тысяч ни в чем не повинных людей.

Устроенный большевиками спектакль с «самоопределением» Грузии, для которого понадобилась самая настоящая интервенция, встревожил Ленина. Он потребовал найти «приемлемый компромисс» с Жорданией и вести себя как можно осторожнее.

Однако Сталин и Орджоникидзе и не подумали идти ни на какие компромиссы. Одержимые идеей завоевать Грузию, они даже не брали в расчет то, что в отличие от армян и азербайджанцев, которые видели в России спасителей от турок, грузины не только приспособились к роли независимого государства, но и весьма преуспевали под руководством меньшевиков. И перед самым падением Тифлиса Жордания бежал за границу.

Насильственная советизация и приезд «товарищей-чекистов» были восприняты как грубое нарушение национального суверенитета. Потрясенные всем случившимся грузинские товарищи, среди которых был бывший шурин Сталина и нарком иностранных дел Александр Сванидзе, отнюдь не собирались идти на поводу у Орджоникидзе, который огнем и мечом утверждал советскую власть в Закавказье. И вряд ли стоявший за Орджоникидзе Сталин мог рассчитывать на теплый прием.

Так оно и случилось, и не успел Сталин появиться на трибуне, как раздался оглушительный свист, и находившиеся в толпе пожилые грузинки принялись выкрикивать: «Проклятый!.. Предатель!.. Изменник!» Сталин побледнел и направился к выходу. Спустившись с лестницы, он столкнулся со своим старым знакомым И. Рамишвили и другим видным грузинским меньшевиком А. Дгебуадзе, появление которых собравшиеся встретили бурной овацией. «Почему ты разрушил Грузию? — даже не подав руки старому приятелю, неприязненно взглянул на него Рамишвили. — Что ты можешь предложить ей взамен?»

Пока Сталин собирался с мыслями, его оттеснили в сторону, и воодушевленная появлением своих любимцев толпа подхватила Рамишвили на руки и понесла на трибуну. В сопровождении своих телохранителей-чекистов совершенно растерянный Сталин покинул митинг. Но стоило ему только оказаться в безопасности, как председатель Революционного комитета Грузии Ф.И. Махарадзе и его помощники увидели уже совсем другого Сталина, который принялся ругать их последними словами. Словно это они были виноваты в том, что целый народ не желал ни Советов, ни власти Москвы.

Дал выход своему раздражению Сталин и в последний день пленума, когда выступал с докладом об очередных задачах коммунистов в Грузии и Закавказье. Отругав местных коммунистов за столь терпимое отношение к меньшевикам, он потребовал от них более жесткой политики по отношению к ним. С вполне объяснимой злостью он говорил о «гидре национализма», которая процветала в Грузии, и потребовал «вытравить» националистические пережитки «каленым железом». Ну а то, как хотели жить сами грузины, его уже не волновало...

Ничто в мире не проходит бесследно, не прошло без следа и испытанное Сталиным в Тифлисе унижение. С этого дня он еще больше почувствовал, что его настоящей родиной является не маленькая и так неласково встретившая его Грузия, а огромная Россия. Не обошлось, конечно, и без чувства мести, и, когда взбунтовались шахтеры в Чиатуре, он с нескрываемым удовлетворением заявил, что «Грузию придется перепахивать заново».

В Москву Сталин вернулся только в середине августа, где его с нетерпением ожидал Ленин. Оно и понятно, работы было хоть отбавляй. И все же после всего увиденного и услышанного в Тифлисе главным вопросом для него оставалась Грузия, которую Сталин намеревался во что бы то ни стало вырвать из рук тех самых меньшевиков, с которыми он столько воевал в свое время.

Сталин всегда помнил слова Лассаля, что «партия укрепляется тем, что очищает себя от скверны». И начал он это «очищение» с Махарадзе, которого отозвали в Москву и определили на работу в ЦК. Однако назначенный им новый председатель Революционного комитета П.Г. Мдивани оказался еще большим националистом, чем его предшественник. Он и не думал идти на поводу у Сталина, и в конце концов, их отношения закончилось знаменитым «грузинским делом».

Чего добивался Сталин? Создания Закавказской Федерации, в рамках которой все три закавказские республики продолжали бы существовать в виде самостоятельных, но весьма тесно связанных между собой республик. Ну а контролировало бы их политическую жизнь Кавказское бюро, во главе которого стоял преданный ему товарищ Серго. А иными словами, он сам...

3 ноября 1921 года в Баку Кавбюро сообщило в Москву об образовании Закавказской Федерации. Однако для Москвы подобное решение явилось полнейшей неожиданностью, и Политбюро запросило у Орджоникидзе дополнительную информацию. Были в недоумении и местные партийные власти, поскольку Кавбюро все решило без обсуждения с тремя закавказскими ЦК партии. Орджоникидзе получил от Сталина за прокол полной мерой и сумел-таки сломать сопротивление партийцев из Еревана и Баку. Что же касается Грузии, то там сложилась мощная оппозиционная группа во главе с Мдивани, считавшая создание Федерации «преждевременным».

Мдивани назвал Орджоникидзе «злым гением» Кавказа и в разговоре со Сталиным по телефону пожаловался на самоуправство вице-короля и просил изменить состав Кавбюро, поскольку все его члены находились под влиянием товарища Серго. Ну а самого «товарища Серго» он просил отозвать.

Никто Серго не отозвал, и он заставил ЦК Грузии установить правило, запрещающее любому его члену обращаться в вышестоящие инстанции без предоставления ЦК копии послания. А сам Сталин представил Ленину проект резолюции Политбюро относительно создания Закавказской Федерации.

Чуть ли не в тот же самый день вождь получил телеграмму от члена ЦК М.В. Фрунзе, который совершал поездку по Кавказу. В ней он сообщал вождю о недовольстве грузинских коммунистов планами Федерации и особенно тем, как эти планы им навязывались.

Ленин назвал создание Федерации Закавказских Республик «абсолютно правильным», но предложил сформулировать идею «чуточку иначе». Признав «немедленное практическое осуществление» несколько преждевременным, он предложил предоставить несколько недель для обсуждения, пропаганды и проведения снизу через Советы. При этом Центральному Комитету всех трех закавказских республик предлагалось сделать все возможное, чтобы убедить местное население и партийные органы в преимуществах Федерации.

Сталин принял поправки Ленина с одной оговоркой. Заменив «несколько недель» на «известный период времени», поскольку грузинские Советы только начинали строиться и не успели бы справиться с поставленной Лениным задачей, с чем он и согласился. Однако на этом дело не кончилось, назначенный наркомом земледелия Грузии Махарадзе встретился с Лениным и вручил ему докладную записку, в которой сообщал, что экономическое объединение Закавказья было проведено сверху и «в порядке боевых приказов».