Алхимия желания - Тарун Дж. Теджпал

Джон всегда чувствовал разнообразие в желании женщины, которое определяло ее очарование.

Он всегда знал, что тайные места женщины и бесконечное вращение Земли будут главными мотивами его жизни до последнего дня.

Джон всегда верил, что каждая женщина, в которую входит муж-чина, оставляет след в его душе, и ничто не может его стереть. Но все изменилось.

До своей женитьбы он помнил каждую женщину, в которую входил, так же хорошо, как и страстную ночь с ней. Но теперь, когда юная Эмилия лежала перед ним равнодушной, а его желание обладать ею становилось все более и более страстным, части тела и изгибы, влажные открытия и мускусный запах сотни любимых им женщин начали медленно тускнеть в его памяти. И он утратил необходимость следовать за вращением Земли. Джон больше не мог оставаться много месяцев вдали от своей невероятно пассивной жены. Ему нужно было ее тело, чтобы пережить этот день.

Ему пришлось обратиться к магазину, чтобы создать другой мир взамен прежнего.

И в попытке зацепиться за то, кем он был когда-то, он начал записывать — как лучшие люди его времени — все, что он видел и знал. Поскольку посетителей в магазине всегда было мало, он садился за стойку, записывая в большой бухгалтерской книге воспоминания, прежде чем они потускнеют, не зная, для кого он это делает и зачем. Джон писал, не владея искусством слога, но он писал от полноты жизни. И потому, что он никогда не думал, что кто-то прочтет это, Джон писал без хитрости и страха.

Едва ли он знал, что слова оправдывают свое существования в момент написания. Едва ли он знал, что записи будут читать, как только они появятся из-под его пера.

Катерина, которая ненавидела Частную школу танцев, культуры и манер миссис Милс; Катерина, которая ненавидела грязные сточные канавы и кипящие жизнью улицы шумного Чикаго; Катерина, которая ненавидела странствующих старьевщиц и итальянских иммигрантов, назойливо предлагающих фрукты на каждом углу; Катерина, которая ненавидела красные лица пьяных ирландских полицейских и черных подрстков, продающих бесконечные газеты; Катерина, которая ненавидела холодную погоду в Чикаго, пробирающую до самый костей и проникающую в душу; Катерина, которая ненавидела шикарные магазины на Стэйт Стрит, предлагающие разнообразные товары из Парижа и Лондона; Катерина, которая ненавидела модных дам, прыгающих по бульварам в шелковых платьях и с кружевными зонтиками, купленными в Поттс Палмерс Эмпориум; Катерина, которая ненавидела ездить в семейной одноместной карете со своей равнодушной матерью; Катерина, которая ненавидела пикники на озере Мичиган со своими драгоценными кузинами; Катерина, которой не нравилось навещать дядю по материнской линии на Калумет Авени соблюдая правила этикета; Катерина, которая ненавидела попытки друзей ее матери попасть в «Книгу хорошего тона самых выдающихся и модных дам Чикаго»; Катерина, котора ненавидела общество Чикаго, где мужчины были хорошими, а женщины — просто красивым дополнением: юная скучающе-рассерженно-разочарованно-презрительная Катерина нашла в словах своего отца, Джона, пищу для души.

Как только искатель приключений с конским хвостом делал очередные записи, девочка находила их и читала. Едва выходил за дверь, она оказывалась у стойки. Когда там нечего было читать, она смотрела на спрятанные там картинки. Под влиянием таинственного очарования «Редких товаров с Востока Джона», магического притяжения живых слов отца и темного соблазна, от которого подкашивались ноги, этих эротических рисунков, Катерина выросла в женщину, которой просто не было места в Чикаго.

Если в Катерине было что-то от Эмилии, так только ее внешняя красота. Ее душа и дух были полностью унаследованы от Джона. Ее охватывала печаль, когда она видела, как отец седел и слабел в этом магазине, имитирующем другой мир. К тому времени, как ей исполнилось семнадцать, а ему — шестьдесят, он умирал от алкоголя, его взгляд всегда был тусклым и далеким. Порой она приходила к нему, чтобы он рассказал ей истории, которые она слышала много раз прежде, но Джон всегда останавливался на середине предложения, вспоминая время, когда он был молодым человеком, время, в которое он никогда не сможет вернуться.

Редко, очень редко, перед утренней дозой спиртного, он сам будил свою любимую дочь и ходил взад-вперед по магазину, размахивая тощим конским хвостом, рассказывая об удивительных предметах, которые заполняли его магазин, показывая на них, касаясь их, торжественно поднимая их над головой, превознося славу чудесного мира. Но эти попытки воодушевить дочь быстро прекратились, и после каждой отчаянной демонстрации он замыкался в себе и впадал в более глубокое молчание, чем раньше.

Это разрывало Катерине сердце.

Она бы отдала все что угодно, чтобы увидеть его живым, сильным и решительным еще раз.

Она бы отдала все что угодно, чтобы убедить его отправиться в последнее путешествие.

Эмилия — равнодушный объект такого сильного обожания — Эмилия, достигшая сорокалетнего возраста, ударилась в религию. Она вместе с группой таких же женщин входила в Христианское общество спасителей мира. Они встречались каждый день и читали вслух отрывки из Библии. Эти женщины составили список людей, которые нуждались в помощи. Они встречались с некоторыми из них и давали советы, которых никто не просил; другим они отсылали подходящие к случаю отрывки из Библии, которые были переписаны от руки членами клуба. Общество также занималось благотворительностью. Армия спасения пустила крепкие корни в Чикаго, и Христианское общество Эмилии помогало им в сборе средств для бедных. Члены общества составляли длинные и подробные списки всех добрых дел — материальных и духовных — которые они когда-либо совершили.

Эмилия и ее друзья спешили. Обществу было необходимо возвести гору добродетелей в мире. Они были сторонниками теории приближения миллениума, апокалипсиса. Конец мира должен был случиться всего через сотню лет. Своими ежедневными благотворительными делами и верой они помогали, на свой ничтожный манер, спасти человечество.

Катерина думала, что ее мать — глупая чудачка.

Джон сказал:

— В Индии не беспокоятся о конце света. Они верят, что мир ―это забавная иллюзия, которую создал веселый бог. Она длится вечно. Жизнь похожа на матч. Кого-то ты побеждаешь, кому-то проигрываешь, но тебя никогда не лишают права играть. Если ты играешь хорошо, ты переходишь в высшую лигу, если плохо, то тебя переводят в низшую. Только от тебя зависит, когда ты захочешь рискнуть и сыграть. Бог не суровый судья и палач; он — добрый рефери, устанавливающий правила и ведущий счет. И ты можешь даже спорить с рефери и не соглашаться с ним. Сам рефери, между прочим, не считает выше своего достоинства наблюдать за этой шуточной игрой и следить за изменениями правил.