Коринна, или Италия - Жермена Сталь

Она умолкла и вновь устремила взор на реку, которая текла так быстро и так плавно, и огляделась по сторонам: в природе все дышало гармонией, меж тем как в душе ее царило смятение; тут она вспомнила, как лорд Нельвиль однажды бросился в море, чтобы спасти какого-то старика.

— Как он был добр! — вскричала Коринна. — Увы! — прибавила она со слезами. — Быть может, он и теперь такой же. Зачем же осуждать его за мои страдания? Может быть, он этого не знает? Может быть, если бы он увидел меня…

Вдруг ей пришло в голову вызвать лорда Нельвиля с бала и тотчас же поговорить с ним. Она поспешила к замку; ей придавало сил принятое ею решение, сменившее длительные колебания; но, приблизившись к замку, она так затрепетала, что должна была присесть на каменную скамью, стоявшую под окнами. Ее нельзя было разглядеть за спинами крестьян, столпившихся здесь, чтобы поглядеть на танцы.

В эту минуту лорд Нельвиль вышел на балкон; он вдыхал свежий вечерний воздух: доносившийся до него запах цветущих роз напомнил ему аромат любимых духов Коринны, и при этом воспоминании он невольно вздрогнул. Его утомил длинный и скучный бал; он вспомнил, с каким вкусом устраивала празднества Коринна, как умно судила она обо всем, что касалось искусства, и подумал, что Люсиль сумеет быть приятной подругой лишь в рамках размеренной семейной жизни. Все, имевшее отношение к миру фантазии и поэзии, навевало на него мысль о Коринне и заставляло вновь о ней сожалеть. В то время, как он предавался этим мыслям, к нему подошел приятель, и они начали разговаривать. Коринна услышала голос Освальда.

О, какое невыразимое волнение вызывает в душе голос любимого! Какое это удивительное чувство — смесь восторга и ужаса! Порой наша слабая земная природа даже не в силах вынести этого впечатления!

— Не правда ли, какой прелестный бал? — спросил Освальда приятель.

— Да, — ответил Освальд рассеянно, — да, в самом деле! — повторил он со вздохом.

Этот вздох и печальный голос доставили Коринне живейшую радость: на минуту она поверила, что сможет вновь покорить сердце Освальда и заставить его выслушать ее; заметив слугу леди Эджермон, она быстро встала и направилась к нему, собираясь попросить его вызвать лорда Нельвиля. Если бы ей удалось осуществить свое намерение, как изменилась бы ее судьба и судьба Освальда!

В это время Люсиль подошла к окну и увидела, как по темному парку идет женщина в белом платье без всяких украшений. Высунувшись из окна, она стала вглядываться в лицо незнакомки и узнала черты своей сестры; но, уверенная, что сестра умерла семь лет назад, Люсиль так испугалась, что упала в обморок. Все бросились к ней на помощь. Коринна не нашла слугу, с которым хотела поговорить, и, чтобы ее не заметили, углубилась в аллею.

Люсиль пришла в себя, но не решилась сказать, что ее так встревожило. С детских лет воспитанная матерью в духе благочестия, она вообразила, что увидела призрак сестры, направлявшийся к могиле их отца и явившийся ей, чтобы укорить ее за невнимание к священному праху, ибо, прежде чем принять участие в празднестве, ей следовало помолиться у его гробницы. Улучив минуту, когда никто, как ей казалось, на нее не смотрел, Люсиль покинула бал. Коринна удивилась, увидев ее одну в парке, и решила, что скоро к ней присоединится лорд Нельвиль: быть может, он вызвал ее на свидание, чтобы получить дозволение просить у матери ее руки. Эта мысль приковала Коринну к месту; но вот она заметила, что Люсиль направила шаги к рощице, где, как ей было известно, находилась могила их отца; тут Коринна в свою очередь упрекнула себя в том, что она первым долгом не пошла пролить слезы на дорогой могиле; она последовала за сестрой, держась от нее в отдалении и прячась за деревьями. Она увидела вдали черный саркофаг, воздвигнутый на месте, где были погребены останки лорда Эджермона. Глубокое волнение заставило ее остановиться, и она прислонилась к дереву. Люсиль тоже остановилась и с благоговением склонилась над могилой.

В эту минуту Коринна была готова открыться сестре и умолять ее во имя отца вернуть ей положение в обществе и любимого человека; но Люсиль торопливо подошла к памятнику, и мужество покинуло Коринну. В сердце женщины столько робости и вместе с тем в нем таятся столь бурные чувства, что безделица может удержать ее от решительного шага, равно как и толкнуть на него. Люсиль опустилась на колени у могилы отца: она откинула назад белокурые волосы, схваченные гирляндой цветов, и в молитвенном порыве устремила свой ангельский взор к небесам. Коринна стояла за деревьями; не опасаясь быть увиденной, она могла следить за сестрой, освещенной лучами луны; внезапно ею овладело какое-то возвышенное умиление. Ее трогало выражение чистоты и благочестия на этом юном лице, в котором было еще столько детского; она вспомнила время, когда была как бы второй матерью для Люсиль, и оглянулась на себя; она подумала, что приближается к тридцати годам, к тому рубежу, после которого начинается закат молодости, меж тем как перед Люсиль открывается необозримое будущее, не омраченное воспоминаниями, раскаянием и укорами совести. «Если я предстану перед Люсиль, — подумала Коринна, — если я заговорю с ней, то смущу ее невинную душу! Я уже столько страдала и могу еще пострадать; а неопытная Люсиль испытает ужасное потрясение и утратит покой; неужто я, которая держала ее в своих объятиях и баюкала на своей груди, толкну ее в бездну горя?» Такие мысли проносились в голове Коринны; но любовь в ее сердце отчаянно боролась с бескорыстным, возвышенным порывом, который увлекал ее к самопожертвованию.

— О мой отец! — громко проговорила Люсиль. — Помолитесь за меня!

Услышав эти слова, Коринна также преклонила колени, попросила отца благословить обеих дочерей и залилась слезами, вызванными чувствами, еще более чистыми, чем любовь. Люсиль, продолжая молиться, отчетливо произнесла:

— О сестра моя, будь заступницей за меня на небесах! ты любила меня в моем младенчестве, не лишай меня и сейчас твоей защиты!

О, как эта молитва тронула Коринну! Голосом, полным жаркой мольбы, Люсиль продолжала:

— Отец мой, простите мне минуту забвения! В этом повинна любовь, которую вы сами внушили мне. Я не виновата, что люблю человека, которого вы предназначили мне в супруги; но завершите свое дело и сделайте так, чтобы он избрал меня своею подругой жизни; я могу быть счастлива только с ним; но он никогда не узнает, что я его люблю, никогда мое трепетное сердце не выдаст своей тайны. О Боже! О отец мой! утешьте вашу дочь и сделайте ее достойною уважения и любви Освальда!

— Да, — тихо повторила Коринна, — внемлите ее мольбе, отец! и пожелайте другому своему дитяти легкой и спокойной смерти.

Коринна собрала все свои силы, произнося эту торжественную молитву. Она достала спрятанное у нее на груди письмо, в котором лежало кольцо, подаренное ей Освальдом, и быстро удалилась. Она прекрасно понимала, что, отослав это письмо Освальду и не сообщив ему, что она приехала в Англию, она порвет все узы, связывающие ее с ним, и отдаст его Люсиль; здесь, у этой могилы, препятствия, вставшие на пути ее любви, представились ей совершенно неодолимыми; она вспомнила слова мистера Диксона: «Его отец запретил ему жениться на этой итальянке», и ей показалось, что ее отец разделял мнение отца Освальда, и оба они осудили ее любовь. Невинность Люсиль, ее юность и красота воспламенили воображение Коринны, и в эту минуту она гордилась, что приносит себя в жертву, чтобы Освальд жил в мире со своей отчизной, своей семьей и самим собой.

Музыка, доносившаяся из замка, поддерживала мужество Коринны. Приблизившись к замку, она заметила слепого нищего, который сидел под деревом, прислушиваясь к шуму праздника. Она подошла к нему и, протянув письмо, попросила передать его кому-нибудь из слуг. Таким образом, лорд Нельвиль не мог даже узнать, что письмо принесла женщина. Но если бы кто-нибудь увидел Коринну, когда она отдавала это письмо, он понял бы, что там был заключен ее приговор. Ее взгляд, дрожащая рука, торжественный и взволнованный голос — все говорило о том, что она сломлена в борьбе с судьбой и впредь, как рабыня, будет покоряться преследующему ее року.

Коринна издали следила за стариком, которого вела его верная собака; она видела, как он передал письмо слуге лорда Нельвиля, который случайно как раз в эту минуту нес почту в замок. Все обстоятельства соединились, чтобы Коринна лишилась последней надежды. Сделав несколько шагов, она обернулась и еще раз взглянула на слугу, приближавшегося к двери. Вскоре он исчез в замке; она вышла на дорогу, где уже не слышно было музыки. Когда огни замка скрылись из ее глаз, на лбу у нее выступил холодный пот и ее бросило в озноб; Коринна хотела продолжать свой путь, но силы изменили ей, и она без чувств рухнула на землю.

Книга восемнадцатая