Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

– Товарищ майор, мне пора демобилизовываться.

– Ты нужен здесь до конца учебного, – возразил майор. – Надо закончить начатое дело.

Я прикинул – это ещё около полутора месяцев!

– На такую отсрочку я не согласен. Учебный закончится с успехом и без меня.

И тут я стал говорить о необходимости как можно раньше поступить в вечернюю школу, чтобы хоть немного успеть захватить вторую четверть, войти в курс дел. Видимо, мне удалось задеть какую-то струнку в его душе, потому что он, подумав немного, ответил:

– Мне хорошо с тобой работалось эти два месяца. Я мог иногда пораньше уйти из штаба, но всегда знал, что всё будет в порядке. Но раз уж ты так хочешь учиться, я не стану препятствовать.

– Большое спасибо, товарищ майор! Я вам порекомендую своего товарища из второй роты – Федоркова. Он толковый парень и будет мне хорошей заменой.

По своей инициативе я пошёл в отдел кадров. В это время там оказался лишь один Витя Соловьёв. Я поделился с ним радостной новостью:

– Меня Баранов отпускает домой, так как хочу учиться, а не жениться.

– Постой, – перебил меня Витя, – тебе же надо ещё рассчитаться с десятой заставой.

– Я готов идти туда хоть сейчас!

– Дело ещё в том, что есть план по увольняющимся на каждый день. Посмотрим, куда можно тебя включить. Я тебе позвоню.

Звонок от него раздался уже через день.

– Дружище, ты будешь демобилизован третьего декабря. На заставу поедешь 29 ноября, на следующий день вернёшься и до второго декабря будешь оставаться в штате майора Баранова.

– А ты-то собираешься увольняться или нет?

– Как только подготовлю смену. Надеюсь поехать домой числа седьмого, почти следом за тобой.

– Спасибо, Витя, ты настоящий друг. Надеюсь, ещё встретимся.

Двадцать девятого с утра я поймал попутную машину, идущую в сторону нашей третьей комендатуры. Доехал довольно быстро. Бодро прошагал семь километров от комендатуры до десятой заставы.

Меня сразу окружили ребята. Всем было интересно, когда меня демобилизуют. Один хороший товарищ подарил мне своё фото, подписав на обороте: «На память другу Виктору от Юрия. 29.11.54 г.». Поэтому я точно знаю, когда был в последний раз на заставе. В этот вечер мы ещё попели песенок под баян с «маэстро» Таруниным.

Я сдал старшине оружие и боеприпасы, которые так и ждали меня в пирамиде. Койка моя тоже пустовала – пополнения ещё не было. Забрал неношеную шинель, провисевшую три года на вешалке ни разу не одёванной, и шапку, «подаренную» мне старшиной прошлогоднего учебного.

Вернувшись в штаб, ещё два дня добросовестно исполнял свои служебные обязанности. За это время успел сфотографироваться с «боксёром» Васей Воротниковым. Накануне дня отъезда зашёл во вторую роту, где у меня было несколько хороших товарищей. Напоследок посоревновался по перетягиванию на пальцах – победил всех. Может, конечно, кто и поддался, но вроде, всё было честно. С Васей в последний день боксировать не стали и простились, выйдя на улицу. А потом я отправился спать – последняя ночь на армейской койке.

Утром пришёл майор Баранов. Я передал ему ключи от сейфа и штаба. Мы с ним тепло простились, не как командир с подчинённым, а как коллеги по работе. Пожелали друг другу исполнения поставленных целей в жизни.

Через пару часов демобилизующихся – двенадцать человек – собрали с утра в актовом зале клуба. Поблагодарили за безупречную службу. Мы услышали много тёплых напутственных слов. Затем всех выстроили в одну шеренгу, попросили открыть чемоданы. Лейтенант прошёл вдоль строя, посмотрел сверху на содержимое, сказал закрывать.

Вручили похвальные листы, выдали документы, проездные билеты, деньги на дорогу – вместо продуктов. До ворот части меня проводили Витя Соловьёв и писарь Федорков.

Маршрут до дома я избрал тот же, по которому ездил в отпуск – через Сочи, Ростов, Москву.

Когда ехал в московском поезде, забравшись на верхнюю полку, решил ознакомиться со своим похвальным листом. Прочитал текст, а в конце обратил внимание на незнакомую фамилию командира части – подполковник А. Косовец. Это был третий командир части за три года моей службы.

Посмотрел другие документы. В одном из них, за третье декабря, сообщалось, что я уволен в запас и направлен в Талицкий военкомат Свердловской области, и встать на воинский учёт обязан до 10 декабря 1954 года.

В вагоне из демобилизованных пограничников оказался я один. Общаться было в принципе не с кем, а новых знакомств заводить не хотелось. Просто ехал, наслаждаясь стуком колёс, и думал, что когда-нибудь сам буду водить такие поезда. Жизнь моя рано или поздно должна была встать на рельсы и лететь по ним вперёд и вперёд.

Когда ехали вдоль берега Чёрного моря, оно действительно выглядело свинцово-тёмным, даже светлые «барашки» волн не могли изменить общее впечатление. Я смотрел в окно вагона, на всякий случай прощаясь с морем навсегда. Доведётся ли мне ещё когда-нибудь побывать на морском берегу? После моря потянулся довольно унылый осенне-зимний пейзаж.

В вагон-ресторан я ходил только покушать, спиртного ни разу не брал.

В Москве, как только закомпостировал билет, дал домой телеграмму. Седьмого декабря я сошёл с поезда на своей станции Поклевская. Там меня встретил отчим Иван Гаврилович. Он приехал за мной на конно-санной повозке. На Урале была уже настоящая зима, было ниже минус двадцати, а у меня даже варежек не было. Но у Ивана Гавриловича оказался довольно резвый конь, быстро домчавший нас до дома.

Глава 76. ДОМА

Обнялись с мамой. Сестры Фаи дома не было – мама сказала, что она живёт на частной квартире в посёлке Троицкий (относящемся к станции Поклевская), учится там в восьмом классе вечерней школы рабочей молодёжи.

Стол был уже накрыт. В гости мы никого не ждали, поэтому сразу сели за стол. Первый тост был за моё благополучное возвращение из армии.

Вечером я сходил в баньку, которая была прямо во дворе. После бани я забрался на полати и проспал до утра. Всё было вполне буднично, меня не переполняло никакое чувство свободы, лишь думы о завтрашнем дне.

Утром я рассказал маме и Ивану Гавриловичу о своих планах на ближайшее время. Первым делом нужно было встать на учёт в военкомате. Затем – поступить в седьмой класс вечерней школы в Поклевской, получить паспорт и устроиться на работу на производство. Ещё – найти брата Женю и забрать его из детдома.

Когда Фаина узнала о моём возвращении из армии, она сразу примчалась домой. Пришла не одна, а с молодым человеком, которому на вид было лет восемнадцать. Как выяснилось, он учился с Фаей в одном классе вечерней школы. За полтора года, что я не видел сестру, она стала симпатичной девушкой. Скоро – в январе – ей исполнится шестнадцать лет. Встреча была радостной. Она познакомила меня с молодым человеком. Любопытно, что он оказался нашим однофамильцем, звали его Юра. Симпатичный парень, ростом чуть ниже меня, немного картавил. Фая не показывала вида, что с ним у неё есть какие-то отношения, наверное, просто стеснялась.

Юра был «оснащён» технически, у него имелся фотоаппарат. Мы с ним вдвоём решили сфотографироваться. Он непременно захотел запечатлеть себя в военной форме, поэтому мы поменялись одеждой – мне-то за три с лишним года солдатская экипировка порядком надоела. Поэтому на снимках мы с ним оказались в одежде «с чужого плеча». Мы поочерёдно встали перед объективом у стены хлева, сзади нас в кадр попал даже краешек сеновала. Потом Юра установил фотоаппарат у хлева, и мы стали позировать вместе. Аппарат «щёлкнул» автоматически, но я в это время моргнул, и на снимке оказался с закрытыми глазами. Пришлось потом подрисовать очки.

Вечером я, Фая и Юра пошли в клуб. Там ко мне подсела Шура Крестьянникова, мы с ней тепло пообщались. Я был в военной форме, и её заинтересовали значки на моих погонах. Она спросила:

– Что это за звёздочки?

– Это эмблемы связиста.

– Интересно.

Хотя я связистом никогда не был, но эти эмблемы прицепил ещё в поезде по дороге домой. Зря, что ли, покупал?

Фая и Юра веселились, танцевали. Я тоже времени зря не терял, присматриваясь к девушкам в зале. Моё внимание привлекла незнакомая голубоглазая блондинка, которая не выглядела местной крестьянкой. Спросил у Шуры по-свойски:

– Кто эта девушка?

– Фельдшерица из горбуновского медпункта.

Девушка заметила, что мы посматриваем в её сторону. Мне пришлось кивнуть ей в знак приветствия, она тоже ответила лёгким наклоном головы. Для себя я наметил как-нибудь встретиться с блондинкой на её рабочем месте в медпункте.

На следующий день, девятого декабря Иван Гаврилович попросил меня съездить в лес за дровами и сеном. Так как в декабре солнце светит недолго, то наши два рейса заполнили весь день. Ребята ещё с утра ушли в Троицкое, и вечером мне не захотелось никуда идти.