Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

– Ты уж не подведи земляка.

– Конечно, не подведу!

Я повернулся в сторону Соловьёва, протянул руку и поздоровался.

– Как давно, Витёк, мы с тобой не виделись!

Тут очень кстати начальник вышел из кабинета и мы остались вдвоём. Посчитали, что в Ахалцихе я не был аж восемь месяцев.

– Кстати, поздравляю тебя с сержантским званием, желаю дослужиться до генерала! – сказал я.

– Ха-ха-ха, – усмехнулся товарищ. – А я собираюсь демобилизоваться.

Я притворно расстроился:

– А я-то думал, останешься на сверхсрочную службу…

– Да ну, сидеть тут, протирать штаны – это не моё. Я хочу работать, двигаться вперёд.

– Как получилось, что ты меня порекомендовал? И кому?

– Вчера к нам в отдел зашёл майор Баранов, недавно назначенный начальником штаба учебного батальона. Попросил направить к нему опытного писаря. Ну я и вспомнил о тебе – и вот ты здесь.

Тут в кабинет вернулся капитан, и я посчитал, что аудиенция окончена. Простился с кадровиками и поспешил на новое место службы.

Штаб учебного батальона находился там же, где и раньше. Я зашёл в кабинет начальника. За столом сидел майор Баранов, я его сразу узнал. Три года назад, ещё в звании капитана, он был у нас командиром учебной роты. Был он высок, худощав, строен и строг. Все его боялись: солдаты, сержанты и, наверное, даже офицеры, хотя он никого не наказывал. Он воевал на фронтах Отечественной войны, был там ранен. Шрам на лице и немного искривлённые губы – последствия ранения – придавали его облику «злое» выражение. Вот с таким человеком мне придётся, наверное, работать в одном кабинете «рука об руку» в течение трёх месяцев.

Сразу после краткого знакомства он разъяснил мне обязанности писаря. Первым делом было необходимо составить список всего личного состава батальона.

– Придётся тебе, – сказал он, – встретиться с писарем каждой роты и потребовать, чтобы они составили списки и передали тебе. А ты заполнишь этот журнал, – и он передал мне специально заготовленный для этой цели «гроссбух».

– Вот здесь, – майор указал рукой в угол кабинета, – стоит сейф с кое-какими секретными документами. Он должен быть постоянно закрыт на ключ. Спать ночью будешь в штабе, в кабинете комбата. Там стоит заправленная койка. На ночь будешь закрываться на замок.

Время уже клонилось к вечеру. В штаб зашёл комбат (он тоже был в звании майора), поприветствовал нас и прошёл в свой кабинет, попутно пригласив к себе Баранова.

– Можешь быть свободным, но через час ты должен быть «дома», – сказал мне Баранов, закрывая за собой дверь.

Я пошёл в библиотеку, чтобы взять какие-нибудь учебники, которые могли мне помочь в будущей учёбе, но кроме географии там ничего не оказалось. Взял ещё историческую книгу для расширения кругозора. Зашёл в столовую, поужинал и вернулся в штаб. Майор Баранов уже уходил, сказав мне по-домашнему:

– Спокойной ночи, до свидания.

Оставшись один, я закрыл дверь на замок и сразу лёг в постель. Как-никак, мне пришлось сегодня проделать немалый путь от заставы до штаба.

Утром проснулся довольно рано, несмотря на то, что будить меня было некому. В семь часов пошёл в казарму первой роты. Ребята-новобранцы были на улице, на утренней физзарядке. Писарь уже не спал. Я сообщил ему о задании начальника штаба и отправился во вторую роту, где писарем оказался почти мой однофамилец – Федорков. Среднего роста, коренаст, широкоплеч. А когда он пожал мне руку, я почувствовал недюжинную силу в его руках. Сказав ему всё, что требовалось, я поспешил в третью роту. Там тоже встретился с писарем и передал ему задание начальника штаба. Но не успел я уйти, как вернулись раскрасневшиеся от зарядки новобранцы. Мне бросилось в глаза, что нет ни одного командира отделения в сержантском звании, только молоденькие ефрейторы. Лишь помощники командиров взводов были сержантами, вызванными с застав. Помнится, когда три года назад я был на учебном, командирами отделений у нас были младшие сержанты.

Когда я вернулся в штаб, майор был уже на месте. Я доложил о выполнении вчерашнего задания. Наверное, при докладе, стоя по стойке «смирно», я старался настолько чётко и по-военному выражать свои мысли, что он посчитал это излишним и парой минут позже сказал:

– Давай договоримся. Если мы с тобой в кабинете вдвоём – мы коллеги по работе (правда, я старший). И когда я к тебе обращаюсь, не нужно вставать, да ещё по стойке «смирно». А вот в присутствии командиров и посторонних из числа военных будь добр обращаться по уставу.

– Всё понял, товарищ майор, – ответил я, не вставая.

Он открыл сейф и отдал мне ключ, сказав, что нужно сделать опись всех документов и затем выдавать их командирам взводов под расписку, принимая в тот же день обратно. Затем майор ушёл куда-то по делам, а я сразу занялся описью документов. Когда закончил работу, закрыл сейф и начал читать историческую книгу. В этот момент Баранов вернулся. Прятать книгу было бессмысленно, поэтому я просто ждал его реакции. Он подошёл ко мне, взял обе книги и посмотрел на обложки.

– Похвально, – произнёс он. – Читаешь, изучаешь значит. Молодец. Между прочим, мне тоже много приходится читать – учусь в вечерней средней школе.

– Правда?! – Я был так удивлён, что вопрос выскочил у меня машинально. Мои удивлённые глаза, видимо, подтолкнули его к откровенности.

– Я, молодой человек, не имею даже среднего образования, а последнее звание – майор – получил исключительно за боевые заслуги. И лишь недавно понял, что необходимо учиться. Как говорится, «лучше поздно, чем никогда». Пошёл в восьмой класс вечерней школы в Ахалцихе. Как закончу среднюю школу, собираюсь поступить в Военный институт МВД на пограничный факультет. Там уже учится подполковник Ильин.

– А у меня планы более прозаичные, – в ответ признался я. – Хочу поступить в вечернюю школу, а на следующий год планирую закончить семь классов и поступить в школу машинистов.

Так мы пооткровенничали друг с другом, и это нас ещё больше сблизило. Помню, однажды майор меня спросил:

– Что такое валентность?

– Не знаю, – растерялся я.

– Я тоже. Хотел бы понять, что это такое, но химию изучают в восьмом классе, а я там не учился. Такое вот оправдание.

Примерно через неделю писари рот предоставили мне списки личного состава. На пару дней мне пришлось засесть за письменный стол и поработать над списком.

Во второй роте я познакомился с командиром отделения Щенниковым, стройным блондином с вьющимися волосами. Как-то я поинтересовался у него, почему командиры отделения – ефрейторы, а не младшие сержанты. Он просветил меня на эту тему:

– После окончания учебного в начале этого года нас, человек тридцать, направили не на заставы, а в годичную сержантскую школу в Кутаиси. Через девять месяцев нам присвоили ефрейторов и отправили в Ахалцихе, в учебный батальон – проходить командирскую практику. А после практики мы вернёмся в Кутаиси, где после экзаменов нам присвоят звания младших сержантов и распределят по пограничным частям.

В этом году пополнение в нашу часть пришло снова из Свердловской области, поэтому все новобранцы-земляки казались мне чуть ли не родственниками. Мне было приятно заходить вечерами в казармы. Я сдружился с одним из новобранцев, который был из Талицкого района. Звали его Васей Воротниковым. Был он небольшого роста, худощав, но подвижен, крепок и вынослив, с ухарско-холерическим темпераментом. В этих его качествах я убедился, в частности, на «боксёрском ринге», в роли которого выступал кабинет в штабе, где я работал днём. Вечерами я оставался один, и заняться, в принципе, было нечем. Когда у новобранцев наступало свободное время, я шёл во вторую роту и проводил там около часа. Однажды Воротников похвалился, что в школьные годы занимался боксом. На следующий день я пригласил его в штабной кабинет и попросил показать, что это за вид спорта. Ещё до армии я слышал по радио о боксёре Николае Королёве – многократном чемпионе СССР в тяжёлом весе, но видеть бокс вживую мне не довелось.

– Как и на чём я буду показывать, коль нет ни перчаток, ни груши, ни даже мешка с песком? – удивлённо спросил Василий.

– Давай показывай на мне, – решил я. – Я буду мешком с песком, но учти – стану сопротивляться.

Так мы начали свой первый кулачный бой. Заранее договорились в голову, в лицо не бить, только в корпус (грудь и плечи). Не дай бог получишь травму лица – начнутся расспросы, а то и расследование: с кем, когда, где это случилось. Мы стали довольно часто проводить тренировки по «кулачному боксу». Иногда Вася приводил кого-нибудь из своих товарищей, и мы с удовольствием колотили друг друга. В один из наших учебных боёв Вася повредил мне ключицу, но тренировок я не прекратил, хотя ключица побаливала.

Как-то вечером я зашёл в казарму второй роты. Там в одном из углов собралась довольно внушительная толпа солдат, откуда доносились громкие восклицания: «Давай, давай, Саша! Тяни!». Я полюбопытствовал, кто там кого тянет? Оказалось, двое сцепились указательными пальцами, и каждый тянул на себя, пока у одного из соперников палец не разгибался. Затем всё повторялось, но уже средними пальцами. По сумме двух попыток определялся победитель.