Дежавю - Татьяна Шмидко

– Извини, это не мое дело.

– Правильно! – сказал я раздраженно. Положи такой в рот палец – всю руку откусит!

В коридоре послышались шаги, и мои друзья мигом оказались снова на крыше, под окном.

В дверь снова постучали, и я открыл не торопясь. Мне нужно было прийти в себя, чтобы глаза из черных снова стали желтыми. На пороге стоял хозяин гостиницы и четверо слуг. Один тащил большую лохань для стирки, а остальные – ведра с водой.

– Оставьте все у камина, пожалуйста! – сказал я Марку.

– Выполняйте, чего стоите? – рявкнул тот.

Слуги послушно поставили лохань там, где я просил.

Остальные на меня вопросительно смотрели. Я закатил глаза.

– Выливайте воду в нее, чего смотрите? – сказал я, слушая, как Логус и Нубира самозабвенно целуются. Видимо, сегодня я буду ночевать один.

– А где еще четыре ведра? – спросил я у Марка.

– Греется на огне ваша вода! У меня же только четверо слуг. Можно подумать, что у меня здесь римская баня!

– А было бы неплохо! – сказал я рассеянно. – Грязь везде, вши… Лондон просто не узнать.

Знакомая служанка положила на кровать чистую льняную простыню и, заинтригованная, стала рыскать глазами по номеру, выискивая еще что-нибудь любопытное. Она заметила самурайский меч в углу и решила, что это посох. Потом мельком глянула на догорающее тряпье в камине. В ее голове рождались все более нелепые предположения. Она собралась уходить, озадаченная, на кухню. А там она станет болтать, это точно! Сплетни разлетались по Лондону с невероятной скоростью. Если добавить еще описание моей персоны, то это будет просто прямой наводкой на сбежавшего политического заключенного. Нельзя ее просто так отпускать.

– Эй, девушка! Принесите мне еще бутылку вина и кусок сыра! – крикнул я ей. – Да поживей!

Она кивнула головой и побежала вниз, на кухню. Было слышно ее торопливые шаги на лестнице, потом на кухне, и вот она уже спешит наверх, следуя за остальными слугами, которые вереницей поднимались по лестнице, неся ведра с водой.

– Поставьте у камина, – сказал я. – А вино и сыр – на стол.

Я подождал пока слуги выполнят свои поручения. Потом подошел к окну и закрыл глаза, сконцентрировавшись, навеял на присутствующих людей глубокое безразличие к моей персоне, и попытался внушить, что ничего необычного здесь они не видели. Надеюсь, что у меня это получилось, потому что мне мешал сосредоточиться образ, стоявший перед глазами, как только я их закрывал. Это было любимое, бесконечно прекрасное лицо Адель, которое сейчас смотрело на меня насмешливо. Я улыбнулся и открыл глаза.

Слуги разошлись по своим делам, а я наконец-то мог принять ванную, думая лишь о том, чтобы как можно скорее вернуться в один маленький городок на побережье Арагонского королевства, который стал для мня центром мира.

– Адель, могу сказать, что поражен тем прогрессом, который вижу. Вы не только похорошели, стали регулярно спать и есть, но и зрение у вас практически пришло в норму. Скажите, что же так помогло вам, как вы думаете? – спросил Кристофер, подперев голову рукой.

Он сидел за своим столом, развалившись в кресле, и его насмешливые глаза изучали меня. Сейчас, по прошествии двух недель, я могла рассмотреть его лучше, недоумевая, почему он показался мне таким старым? Ему не было тридцати, но выглядел он очень хорошо – ни морщин, ни тучности, все зубы на месте. Его пристальный взгляд заставил меня нервничать. Ну, не картина же я, чтобы меня так рассматривать! Я заерзала на стуле и, чтобы прервать затянувшееся молчание, сказала:

– Доктор Бакли…

– Кристофер, – поправил меня он.

– Хорошо, Кристофер. Я думаю, что мне помогли ваши рекомендации – режим дня, питание легкой пищей, уместная физическая нагрузка и ваше дружеское отношение. Но всему хорошему когда-то приходит конец, и сегодня вечером я должна быть на корабле, уплывающем в Антверпен. Мой дядя прислал ответ и дал денег на дорогу.

Кристофер задумчиво кивнул головой. И все. Неужели он больше ничего не скажет? Мне хотелось как-то отблагодарить его за ту доброту и внимание, которым он меня окружил! Что бы я делала без его книг и доброго отношения? Я просто оттаяла около него, и это меня немного беспокоило. Я разгладила складки нового платья. Его сшила мне портниха буквально за пару дней, но оно было просто великолепно – черное, приталенное, с широкими манжетами на плотно сидящих рукавах. Длинная юбка струилась при ходьбе, а теплый плащ из грубой шерсти не давал мне промокнуть под дождем или простыть на холодном ветру. Лучший наряд для путешествия по морю, которое обещало быть долгим, и, надеюсь, интересным.

Корабль, который увезет меня к новой жизни, по дороге зайдет в пару крупных портов, причем погода будет становиться все суровей по мере нашего продвижения на север Европы, заставляя пройти испытание ветрами и непогодой, так что я постаралась к этому подготовиться.

Кристофер тихо спросил:

– Как ваши глаза?

Я поморгала для верности и присмотрелась к башенке на соседнем доме, который был виден в окне.

– Башня не танцует, не раздваивается, не пытается раствориться в тумане… – прокомментировала я свои наблюдения и взглянула на Кристофера. – То есть, я в полном порядке, – попыталась бодро отрапортовать я.

– Как сон, наладился? Кошмары прекратились? – спросил он снова.

Я задумалась. Можно ли назвать кошмаром сон, в котором Прайм нападает на Кристофера и разрывает его на куски? Я не была уверена, потому что сон вызывал у меня двойственные чувства: я была рада снова увидеть Прайма, и ужасалась каждый раз его звериной жестокости. Но потом он поворачивался ко мне лицом, и я тонула в его глазах, полных нежного гнева. Затем я непременно оказывалась в его объятьях, и я прижималась щекой к его камзолу, испачканному кровью растерзанного Кристофера. Так что точно ответить на его вопрос не могла.

– Сплю я намного лучше, – сказала я уклончиво, размышляя, каков же будет следующий вопрос. – Да, я хочу вернуть вам книгу перед отъездом.

Я достала из сумы томик Диоксиана и не без сожаления положила на стол. Было жаль расставаться с таким автором – он четко и с легким юмором описывал свои наблюдения за человеческим организмом. Мне понравилось его читать, но меня интересовали еще и другие авторы. Видимо, воспитание отца не прошло даром, и любовь к естественным наукам передалась мне. Но больше всего мне было жаль расставаться с Кристофером. Около него моя боль притуплялась, и казалось, что появляется второе дыхание. Наверное, мне было очень легко с ним общаться из-за общих интересов.