Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек. - Шелли Мэрри

Медленно приходя в себя, точно после действия яда, он поднял голову над душными испарениями страсти в более высокие слои атмосферы, где царят спокойные раздумья. Он стал размышлять, каким образом ему следует поступить, и удивился, сколь много времени прошло с тех пор, как вместо разума его действиями стало руководить безумие. Он не виделся с Эвадной уже целый месяц. Ее власть над ним, не успевшая еще прочно утвердиться, сильно Том I. Глава девятая 241 пошатнулась. Он уже не был ее рабом - ее любовником. Больше он не увидит Эвадну - и, полностью вернувшись к Пердите, станет достоин ее доверия.

Решение было принято, а воображение между тем рисовало ему убогое жилище гречанки. Жилище, которое она из благородной гордости отказалась сменить на роскошное. Он вспомнил великолепие, окружавшее ее, когда они встретились впервые; он знал, что и в Константинополе она жила среди восточной роскоши; он подумал о теперешней ее нищете, о ежедневном труде и одиночестве; вспомнил ее увядшие черты, следы голода. Жалость наполнила его сердце; надо еще раз увидеться с нею, что-то сделать, чтобы вернуть ее в общество, подобающее ее званию; само собой разумеется, что они расстанутся.

В течение этого долго длившегося месяца он избегал и Пердиты, бежал от нее, как от укоров совести. Но теперь он опомнился, и все будет исправлено; отныне он станет искупать преданной любовью единственное темное пятно в их безмятежной жизни. Думая об этом, он повеселел и наметил себе все, что предстояло сделать. Он вспомнил, что обещал Пердите нынче вечером (19 октября, в годовщину его избрания) непременно быть на празднестве в его честь.

Пусть этот праздник будет добрым предзнаменованием будущих счастливых лет! Сперва он навестит Эвадну, ненадолго; ведь он обязан как-то объясниться с нею и искупить свое долгое отсутствие, о котором даже не предупредил.

Потом он поспешит к Пердите, ко всему, что забросил, к своим обязанностям и к наслаждениям роскошью и властью.

После сцены, описанной на предыдущих страницах, Пердита ожидала полной перемены в поведении Раймонда. Она ждала общения с ним и возврата к привычным ласкам, составлявшим счастье ее жизни. Но Раймонд не участвовал ни в одном из ее обычных занятий. Своими делами он занимался без нее, а когда отлучался, она не знала, где он бывал. Это причиняло ей жестокие страдания. Все это казалось ей дурным сном, который она старалась стряхнуть, но, подобно хитону кентавра Несса, он впивался в ее тело и терзал его95.

Пердита обладала тем, что дано немногим, - способностью быть счастливой (пусть по отношению к ней это и кажется парадоксом). Чувствительная душа и живое воображение делали мою сестру особенно восприимчивой к радостям жизни.

Согреваемая ее горячим сердцем, любовь должна была пускать в ней глубокие корни и давать пышный цвет. Все существо ее жаждало счастья, и в Раймонде она нашла все, что могло украсить любовь и удовлетворить воображение.

Когда это чувство, на котором она основала свою жизнь и которое долго было взаимным и сопровождалось бесчисленными знаками внимания, вдруг рухнуло, когда этот мир любви был у Пердиты отнят, счастье ушло и сменилось его противоположностью. Те же черты характера моей сестры придавали и горю особенную остроту. Живое воображение усиливало его; чувствительность заставляла переживать случившееся вновь и вновь; любовь стала ядом, который разъедал душу. В горе Пердиты не было смирения и терпеливости; она боро242 Последний человек лась с ним, и при этом сопротивлении оно лишь глубже вонзало в нее свои когти. Ее не оставляла мысль, что Раймонд любит другую. Она отдавала ему должное и верила, что и к ней он чувствует нежность. Но если участник лотереи рассчитывал на сотни тысяч, а получил лишь мелкий выигрыш, разочарование его будет горшим, чем при полной неудаче. Дружеская привязанность такого человека, как Раймонд, может быть очень ценной; но недосягаемо далеко от нее, глубже, чем дружба, таится неделимое сокровище любви.

Сохраняемое в целости, оно бесценно; но отнимите у него малейшую частицу, разделите на части - и, подобно золоту чародея, оно превращается в нечто ничего не стоящее. В очах любви есть особое значение, в голосе ее - особое звучание, в улыбке - особая лучезарность, и этим талисманом может владеть кто-то один; ее сущность, ее божественность неразделимы. Сердца и души Раймонда и Пердиты сливались в нечто единое, подобно двум горным ручьям, которые журчат по сверкающим камешкам мимо ярких цветов; но стоит одному свернуть с пути или встретить препятствие, которое запрудит его, как и второй тотчас обмелеет и изменит свое русло. Пердита чувствовала, что обмелел поток, питавший ее жизнь. Не в силах смириться с медленным увяданием своих надежд, она решила разом покончить с муками и привести все к счастливому концу.

Приблизилась годовщина избрания Раймонда протектором. Такие годовщины принято было торжественно отмечать. Пердита постаралась придать празднеству особое великолепие, но испытывала при этом смешанные чувства.

Одеваясь к вечернему торжественному приему, она спрашивала себя, зачем так старается отпраздновать событие, которое казалось ей началом ее несчастий.

"Будь проклят день, - думала она, - будь проклят час, когда Раймонду явилась иная надежда, иное желание, чем моя любовь! Трижды счастливым станет день, когда он вернется ко мне! Видит Бог, я поверила его клятвам и уверениям, иначе не предприняла бы того, на что сейчас решилась. Неужели надо терпеть еще два года, когда каждый день все более отдаляет нас друг от друга и каждое дело добавляет камень в стену, которая нас разделяет? Нет, мой Раймонд, мой единственный, единственное сокровище Пердиты! Эта ночь, этот торжественный праздник, эти великолепные покои и роскошный наряд твоей заплаканной подруги будут праздновать твое отречение. Когда-то ради меня ты отказался от надежд на корону. То было на заре нашей любви; тогда я могла дать тебе лишь надежду на счастье, но не уверенность в нем. Теперь ты знаешь, что я способна дать, какую преданность, какую верность и подчинение тебе. Ты должен выбрать либо это, либо протекторат. Сегодня, гордый правитель, твоя последняя ночь! Эту ночь Пердита украсила всем ослепительным блеском, который ты так любишь. Но из великолепных покоев, от толпы приближенных, от власти ты вместе с завтрашним солнцем должен вернуться в Том I. Глава девятая 243 наше сельское жилище, ибо я и ради вечного блаженства не стану терпеть ни одной недели, подобной той, которая только что миновала".

Размышляя над своим планом, полная решимости предложить его, когда пробьет час, и уверенная в согласии Раймонда, Пердита ощущала лихорадочное возбуждение. Ее щеки горели в предчувствии борьбы, глаза блистали надеждой на победу. Поставив все на карту и будучи уверена в выигрыше, она, которую я когда-то описал как королеву, теперь представляла собой нечто сверхчеловеческое; казалось, она может смирять стихии, одним пальцем останавливать колесо судьбы. Никогда прежде не была она столь прекрасна.