Золотой век - Дмитрий Дмитриев

— Кто?..

— Рыбники, неводом… этот офицер, ваше превосходительство, похож на того, которого мы разыскиваем по приказу государыни императрицы..

— Ты правду говоришь, Засыпкин?

— Помилуйте, смею ли я врать пред вашим превосходительством?

— О, если бы так было!..

— Так точно, ваше превосходительство!..

— Что «так точно»?

— А про что вы изволите говорить, ваше превосходительство!..

— Дурак!..

— Так точно, ваше превосходительство!..

— А знаешь ли, Засыпкин, если тот офицер, которого из реки вытащили, походит на Серебрякова, то ты, как первый, принесший сие радостное известие, получишь сугубую себе награду и следующий чин.

— Всепокорнейше благодарю, ваше превосходительство!

И пристав Засыпкин чуть не в ноги поклонился своему начальнику.

— Где утопленник?

— У меня в части, ваше превосходительство…

— Едем туда, прикажи подавать лошадей!..

— Слушаю, ваше превосходительство!

Пристав со всех ног пустился исполнять приказание обер-полицмейстера.

В убогой часовне, при полицейском доме, в простом дощатом гробу мирно лежал тот утопленник, который заставил так волноваться и радоваться бригадира Рылеева.

Про сходство утопленника с Серебряковым и разговора быть не могло.

Пристав Засыпкин, находя это сходство, поусердствовал начальнику и приврал.

Ни Рылеев, ни его помощники и сыщики ни разу не видали Серебрякова, разыскивали его по приметам, а эти приметы рассказал им смотритель Шлиссельбургской крепости да князь Полянский.

Приметы, конечно, были не точны, и найти по ним Серебрякова было довольно трудно. Но еще труднее было найти сходство утопленника с Серебряковым.

Лицо утопленника было обезображено от долгого пребывания в воде — посинелое, опухшее.

Разве только своим гвардейским мундиром, довольно поношенным, утопленник напоминал Серебрякова.

Но это нисколько не помешало бригадиру Рылееву признать в утопленнике Серебрякова.

Он приказал составить об этом рапорт и с этим рапортом в руках поскакал к императрице.

— Смею доложить вашему императорскому величеству, что господин капитан Серебряков…

— Разыскан? Нашелся?

— Так точно, ваше величество!..

— Где?

— В реке, ваше величество!..

— Что такое? — императрица подняла удивленный взгляд на обер-полицмейстера.

— Смею доложить вашему величеству, что сегодня утром из Невы капитан Серебряков был вытащен рыбаками.

— Как, он утонул?

— Так точно, ваше величество!

— Бедняга! Вот где предел твоему несчастью! — задумчиво проговорила императрица. — А почему ты думаешь, господин бригадир, что утопленник никто другой, как Серебряков?

— По приметам, ваше величество! Смею доложить вашему величеству, как две капли воды… Еще есть догадки и по мундиру.

— На утопленнике гвардейский мундир?

— Так точно, ваше величество.

— Боже, какое несчастье, какое несчастье! Сам ли утонул капитан Серебряков, или совершено преступление, то есть его утопили… Разумеется, это трудно узнать, — промолвила государыня.

— Смею доложить вашему величеству, офицер, по догадкам, сам бросился в реку.

— По догадкам, какие тут могут быть догадки? Жаль, очень жаль мне Серебрякова… Что же, его похоронили?

— Никак нет, ваше величество!

— Прикажите сделать медицинское вскрытие тела, а потом похоронить его с военными почестями… Расходы по погребению я принимаю на себя.

Слушаю, всемилостивейшая государыня. Других приказаний не последует?

— Нет, ступай… Впрочем, постой: пригласить князя Полянского, чтобы он осмотрел утопленника, и взять от него письменное удостоверение, что он находит сходство утонувшего с капитаном Серебряковым… Ты понимаешь, что я говорю?..

— Так точно, ваше величество…

— Письменное показание князя Полянского ты привезешь ко мне…

— Слушаю, государыня.

— Поезжай к князю Полянскому сам и пригласи его с собой ехать.

Бригадир Рылеев прямо из дворца поспешил к князю Полянскому и застал Платона Алексеевича накануне его отъезда в Москву.

Князь Полянский был сильно расстроен неожиданным исчезновением Серебрякова. Это исчезновение он старался скрыть от своей дочери, для чего и спешил из Петербурга.

«Вон, вон из этого города… Довольно, больше сюда уже не поеду… Тут люди то появляются неожиданно, то так же неожиданно исчезают;.. Невиновных томят в заключении… И люди-то здесь какие-то другие… Нет, не по нраву мне Питер, Бог с ним, в Москве живется лучше… вольготнее»… — так раздумывал князь Полянский, собираясь в путь.

Он был немало удивлен, когда доложили ему о приезде петербургского обер-полицмейстера Рылеева.

— Это еще зачем?.. Вот не в пору. А принять надо, ведь тоже спица, хоть я с полицией делов не имею… Все же приму Рылеева…

— Прошу прощения, князь! Может быть, мой приезд и не в пору, что делать, долг службы, — раскланиваясь перед князем Полянским, проговорил бригадир Рылеев.

— Прошу покорно, господин бригадир, садитесь, рад вашему приезду.

— Позвольте, князь, этому не поверить, потому едва ли кто полицейским будет рад. Но не в том дело. Видите ли, князь, я, право, не знаю, как начать, дело довольно щекотливое и притом печальное.

— Что такое? Говорите, говорите, — испуганно проговорил князь Полянский.

— Вы, пожалуйста, не пугайтесь, князь.

— Кто вам сказал, господин бригадир, что я пугаюсь, я только прошу объяснить мне ваш неожиданный приезд.

— Видите ли, князь, в чем дело, вчера из Невы рыбаки неводом вытащили утопленника офицера.

— Ну, ну, что же далее?

— А далее, князь, то, что этот утопленник имеет огромное сходство с хорошо вам известным гвардейским офицером Серебряковым.

— Возможно ли, Боже! Стало быть, Серебряков…

Князь Полянский не договорил; страшная бледность покрыла его лицо.

— Что же, он утонул нарочно или его кто утопил?

— Это, князь, теперь неизвестно, но следствие, вероятно, откроет.

— Боже, какое горе, какое горе, погиб во цвете лет, когда счастье только хотело ему улыбнуться.

— Успокойтесь, князь, не тревожьтесь, вам его не воскресить.

— Да, да, разумеется. Если бы это было, господин бригадир, во власти человека, то я отдал бы все, до последней копейки, слышите ли, все тому, кто бы его вернул мне.

— Стало быть, погибший офицер был близок вам?

— Да, близок. Вам что же, собственно, надо, господин бригадир, вы приехали только затем, чтобы сообщить мне о несчастии, или за чем другим?

— Видите ли, князь, ее величеству императрице угодно, чтобы вы взглянули на утопшего и дали бы письменное удостоверение, что утопленник не кто иной, как офицер Серебряков.

— Вот что. Вы говорите, господин бригадир, на это воля ее величества, а я всегда был верным слугой и исполнителем воли и желаний моей государыни. Когда надо мне ехать? — твердо проговорил князь Полянский.

— Сейчас, князь, со мною.

— Едемте!..

VI

Князь Полянский в сопровождении бригадира Рылеева прибыл в полицейский дом; там, в часовне, лежал утопленник, которого принимали за Сергея Серебрякова.

Князь Платон Алексеевич, взволнованный, бледный, приблизился к гробу и стал пристально вглядываться в искаженные и опухшие черты лица утопленника.

— Что, князь, находите ли вы сходство утопленника с гвардейским офицером Серебряковым, вам хорошо известным? — спросил обер-полицмейстер Рылеев у князя.

— Нет, нет, это не он!

— Как, князь, вы не признаете утопленника за Серебрякова?

— Не признаю! — твердым голосом ответил князь Платон Алексеевич.

Рылеев побледнел; он боялся этого ответа и никак его не ожидал.

«Опять пойдет работа, опять розыски этого офицеришки; я думал, он утоп, оказывается — утоп, да не он», подумал начальник полиции.

— Вы вглядитесь, князь, в лицо утопленника, вглядитесь хорошенько, — дрожащим голосом посоветовал бригадир князю Полянскому.

— По лицу трудно узнать.

— Трудно, трудно… как же вы признали, ваше сиятельство, что этот утопленник не Серебряков?

— Достоверно я и не могу отрицать, что это не Серебряков… по лицу не узнаешь, не отличишь. Вы, я думаю, господин бригадир, сами это хорошо понимаете! — несколько подумав, проговорил князь Полянский.

— Совершенно верно изволите сказать, ваше сиятельство, по лицу утопленника никак нельзя признать. А судя по вашим первым словам, вы… вы признали его за Серебрякова.

— Вы, кажется, начинаете ловить меня на словах, господин бригадир?

Неудовольствие и досада появились на лице старого князя.

— Не имею, князь, к тому ни малейшей нужды.

— Не признал я, господин бригадир, этого утопленника за Серебрякова по волосам.