Пусть умрёт - Юрий Григ

      — Ты, Марлен, не обессудь,  – послышался вдруг глуховатый, напирающий на «о» басок из глубин бороды. При этом было неясно – как он вообще пробивается сквозь столь серьезное препятствие. – Все-таки деньги ты запросил немалые. – Станислав Вениаминович покряхтел, подсчитывая что-то в уме.

      — Это специальное предложение. Только тебе так дешево отдаю! Американцы в два раза больше предлагали – не согласился. Хочу, чтоб  у нас осталось, в Отечестве.

      Продюсер с сомнением покачал головой.

      — Деньги немалые, Марлен! – через полминуты повторила с расстановкой борода.

      — Имей в виду, я не навязываю, – проронил Пронькин небрежно. –  Меня тут специалисты проконсультировали. Провели ликбез, так сказать, – он отложил телефон, – на матерьяльчике этом можно минимум три цены отбить! Если, конечно, в умелые руки попадет. Вот так-то, Стасик. Решай.

      — Обсуждение финансовых вопросов – это следующий шаг, – снова оживился продюсер, – вы поймите, Марлен Марленович, техника съемок сегодня позволяет настолько  реально...

      — Вижу – не въезжаете, господа! Еще раз: я вам предлагаю не кино ваше с вареньем и кетчупом вместо крови. Хотите открытым текстом? Так вот… Предлагается высококачественный документальный материал: настоящие бои с настоящей кровью, до конца. Кто кого!  На арене, на суше и в воздухе. Вы же видели отрывки. Что вы из этого сотворите – ваши проблемы. Слегка поработать с материалом, накрутить вокруг него фигни вашей – и вперед! Как вы это обыграете: то ли несчастный случай на съемках, то ли как документальный для избранных по десять косарей за вход, ха-ха... дело ваше!.. Кстати, о ваших коллегах, киношниках из Америки – кое-кто из них здесь присутствует.

      — Лады, Марлен! Давай к делу, – оживился Стасик.

      — Лады так лады. Сейчас Владимир расскажет про технику и регламент. – Пронькин кивнул молодому парню, до поры стоящему поодаль в состоянии полной боевой готовности: – Вовик, давай-ка сюда...

      Вовик подскочил, спросил для порядка: «Можно?» и, не дожидаясь ответа, раскрыл серебристый ноутбук с надкусанным яблоком в центре крышки, ткнул длинным, как у музыканта, пальцем в клавиатуру и затарахтел:

      — В бою принимают участие две машины: МиГ-27, по натовской – «Флоггер-ди»,  бичеватель, производство – семидесятые, и вторая – МиГ-29, «Фо;лкрэм»… точка опоры. Для тех, кто не в курсе, вкратце: максимальная скорость на высоте восемь тысяч – 1900 и 2450 соответственно, но бой будет проходить в основном у земли на «дозвуке», максимум до 700. Оборудование, за небольшими исключениями, штатное. У двадцать девятого движки мощнее, но двадцать седьмой с изменяемой стреловидностью и на малых скоростях имеет некоторое преимущество. Тут всё зависит в первую очередь от пилотов. Посмотрите – вот здесь показано вооружение самолетов. Применяется только стрелковый боекомплект. Никаких ракет. Штатная тридцатимиллиметровая шестиствольная ГШ-6-30А заменена на одноствольный пулемет «Утес-М» калибра 12,7 мм для усложнения задачи поражения противника, иначе, –  он усмехнулся,  –  бой закончится, не успев начаться. Боеприпас – трассирующие снаряды.

      Пальцы его уверенно забегали по клавишам, на экране возникла объемное изображение острова.

      — Теперь собственно о съемке: планируемая продолжительность – около десяти минут; огонь можно открывать только на 301-й секунде после отрыва от земли второй машины, по команде с «земли».

      — А это почему? – спросил бородатый Стасик.

      — Воздушные шары висят на расстоянии приблизительно четырнадцать километров друг от друга. – Он махнул рукой в сторону монгольфьеров. – После взлета пилоты разводят машины – каждый за свой рубеж. После разворота они свободны в своих действиях. Удаление по траверсу вправо-влево – не более трех тысяч метров. Пять минут дается на маневрирование. Они должны использовать это время для завоевания тактического превосходства в воздухе. Пилот, открывший огонь без команды, при любом исходе лишается вознаграждения.

      — И сколько вы им зарядили? – полюбопытствовал Станислав Вениаминович.

      — Да, кстати! Почем нынче самоубийство?

      — Этот вопрос вне моей компетенции.

      — Нет, ну просто любопытно, Марлен, – настырно повторил вопрос бородатый, поворачиваясь к Пронькину, – сколько нынче стоит человеческая жизнь?

      — Во-первых, Стасик, за них можешь не беспокоиться. Бабки серьезные срубят. А во-вторых, это не люди – отморозки! Отправят друг друга на тот свет и бесплатно. Продолжай, Вовик.

      — Еще несколько слов о съемке, вкратце – продолжил Вовик. – Будут задействованы восемнадцать камер. Одна здесь, на террасе – мы ее называем «верхней». Управляется профессиональным оператором – мощный телевик. Две на вэ-пэ-пэ  – «нижние», тоже с операторами,  по три в каждом огурце... пардон, истребителе: одна – вперед смотрящая, другая – индивидуальная на шлеме у пилота, третья – «зеркало».

      — Зеркало? – переспросил продюсер.

      — Так мы называем широкоугольную камеру на кокпите, следящую за пилотом – за его лицом, телом, ну, понимаете – если пилот будет ранен или убит во время боя, эта камера зафиксирует все подробности, – пояснил он, и ни один мускул не дрогнул на его невозмутимом лице. – Так, идем дальше: по четыре камеры на воздушных шарах – управляются оператором с земли – и одна на вертолете, тоже с оператором. Всю координацию осуществляем мы. Местные… – он скосил глаза в сторону непрекращающейся бестолковщины на террасе, – слава богу, отвечают в основном только за  прохладительные напитки.

      Вовик кликнул мышью, и на экране обозначились разноцветные сектора обзора телекамер.

      — Обратите внимание на экран: перекрытие полное, масштаб времени – реальный... Восемнадцать умножить на десять минут – получается целых сто восемьдесят минут видеозаписи! – подытожил он, как фокусник, звонко прищелкнув средним и большим пальцами.

       Пронькин вопросительно взглянул на сосредоточенного Стасика, маловыразительное лицо которого отображало мучительную работу мозга, не привыкшего к столь сложным вычислениям.

      — Глянь, Станислав Вениаминович. Один только реквизит, страшно сказать, в целое состояние обошелся. Сам понимаешь – самолеты, то да сё... А аренда этого райского уголка?! Местные разбойники цену держат. Ну и по мелочам: обучение опять же, видеотехника, перелеты, суточные. Сам видишь, недорого прошу.

      — Уж ты, Марлен, в накладе не останешься!

      — А ты ожидал, что я всё это городил, чтобы в благотворительность поиграть? Посмотри, ты когда-нибудь видел что-либо подобное!? – воскликнул Проньин.

      Он вытянул руку вперед, в сторону океана, и стал поразительно похож на вождя мирового пролетариата, только не стоящего согласно канонам пролетарской скульптурной композиции, а сидящего на стуле.

      Внизу, под его простертой дланью, два самолетика, кажущихся отсюда игрушечными, неспешно выкатывались на взлетную полосу.

      С вершины скалы, ставящей выразительную точку на южной оконечности, весь остров просматривался в мельчайших деталях: и впрямь похож был на вареник, только зеленый. Воздух первозданной прозрачности плюс превосходная немецкая оптика, несмотря на расстояние, позволяли разглядеть оживленное движение, происходящее на необъятных размеров балконе, нависшем над аэродромом, как капитанский мостик авианосца над палубой.

      В небе, в нескольких километрах, над океаном завис воздушный шар со спиральными красными полосами на белой оболочке. Отсюда было видно, как время от времени в корзине включалась горелка. Попыхтев несколько секунд, горелка гасла. Монгольфьер был, очевидно, каким-то образом заякорен – невзирая на ветер, оставался на месте. Второй такой же, но только синий, казавшийся отсюда размером с детский воздушный шарик, висел за северным рогом вареника.

      Максимов, Алёна и Фил вскарабкались, вернее сказать, продрались на утес по тропе, изрядно заросшей недружелюбной человеку тропической флорой в виде лиан, плюща и еще каких-то вьющихся, царапающихся, колющихся, цепляющихся за все части тела и одежды растений.

      Старик Нкулункулу проводил их, а сам, вернулся обратно к своей лодке. Мужчинам пришлось основательно потрудиться мачете благоразумно прихваченными с собой, и сейчас они отдыхали, удобно расположившись в углублениях, как будто специально для этой цели выточенных ветром и дождем на вершине скалы.

      Внезапно раздалось громкое, способное разбудить мертвого «тсс!», и Алёна стала размахивать руками, тыча пальцем вниз, пытаясь привлечь внимание к происходящему на аэродроме. Но Максимов уже сам прильнул к биноклю и не дыша следил за тем, как на взлетно-посадочную полосу выползали два истребителя, один из которых был красно-белый, в масть висящему невдалеке монгольфьеру, а в окрасе другого преобладали оттенки синего...