Червь Уроборос - Эрик Эддисон

— Двое витчландских лордов хотят поговорить с вашей светлостью наедине.

— Двое? — переспросила Мевриан. — Это успокаивает. Кто они?

— Ваше высочество, они высокие и худощавые. Темны их намерения. Они ведут себя сдержанно, словно мыши, и трезвы, что весьма похвально.

Мевриан спросила:

— Это лорд Гро? Есть среди них такой, с большой черной курчавой и обильно надушенной бородой?

— Ваше высочество, я не заметила, чтобы кто-либо из них носил бороду, — ответила женщина, — И имен их я также не знаю.

— Что ж, — промолвила Мевриан, — впусти их. А сама вместе со своими товарками останься со мной, пока я принимаю их.

Все было сделано, как она велела. И в покои вошли двое сыновей Корунда.

Они уважительно поприветствовали ее, и Хеминг произнес:

— Дело наше, милостивейшая госпожа, предназначено лишь для твоих ушей, если тебе будет угодно.

Мевриан приказала своим служанкам:

— Заприте двери и ждите в передней. А теперь, господа мои… — сказала она и замолкла в ожидании.

Она сидела боком в оконном проеме, меж светом и тьмой. В сиянии освещавших комнату хрустальных светильников ее волосы казались темнее, чем сама ночная темнота снаружи. Изгиб ее покоившихся на коленях белых рук был подобен молодому месяцу, нарождающемуся в лучах заката. Легкий южный ветерок принес издалека, из-за полей и виноградников, шепот моря, что даже в тихую погоду неустанно вздымается среди гротов Стропардона. Казалось, облекшие Демонланд море и ночь задохнулись от возмущения тем, что Кориний, уже считавший себя безраздельным властелином предмета своих желаний, задумал совершить в Кротеринге этой ночью.

Братья стояли в замешательстве перед такой необыкновенной красотой. Хеминг глубоко вдохнул и заговорил:

— Госпожа моя, сколь бы невысоким ни было твое мнение о нас, витчландцах, прошу тебя, будь уверена, что я и мой родич пришли к тебе сейчас с чистым сердцем, чтобы оказать тебе услугу.

— Принцы, — промолвила она, — Едва ли вы могли бы винить меня, если бы я в вас усомнилась. Но, поскольку дни мои прошли не среди предателей и плутов, но среди тех, чьи руки чисты, а поступки открыты, то даже после того, что я вынесла этим вечером, сердце мое не поверит, будто в Витчланде не осталось учтивости. Разве не впустила я Кориния, открыв ему свои ворота, твердо веря, что он окажется королем, а не ненасытным волком?

Тогда Хеминг сказал:

— Можешь ли ты носить доспехи, госпожа моя? Ты примерно одного роста с моим братом. Если ты будешь в латах, то я проведу тебя мимо стражи, и выпитое ими вино будет твоим союзником. Я приготовил коня. Прикинувшись моим братом, ты можешь нынче вечером выбраться из замка и уехать прочь. Но в своем истинном обличье ты ни за что не сможешь покинуть эту обитель, ибо он поставил стражу, вознамерившись во что бы то ни стало явиться этой ночью к тебе в твои покои, госпожа моя.

Из пиршественного зала доносился шум неистового празднества. Мевриан слышала обрывки распеваемой Коринием непристойной песни. Будто ощущая некую грозившую ей бедой темную силу, что, хоть и не осознаваемая ею, тем не менее, заставляла холодеть ее кровь и трепетать сердце, взирала она на братьев. Наконец, она промолвила:

— Это был ваш план?

Хеминг ответил:

— Это лорд Гро составил этот хитроумный план. Но Кориний, который никогда ему не доверял, особенно когда выпьет лишнего, удерживает его при себе.

Тут Карго снял свои доспехи и Мевриан, приказав служанкам взять эти и прочие вещи, сразу удалилась в дальние покои, чтобы переодеться.

Хеминг сказал своему брату:

— Тебе нужно будет вести себя очень осмотрительно и выбраться отсюда так, чтобы тебя не заметили. Будь я на твоем месте, я бы не устоял перед соблазном подшутить над ним, дождавшись его прихода, и проверить, сможешь ли ты столь же хорошо сыграть роль поддельной Мевриан, как она — поддельного Карго.

— Тебе, — промолвил Карго, — легко смеяться и веселиться, ибо это ты провожаешь ее. И ставлю свою голову против репы, ты намерен попытаться лишить Кориния того блаженства, что он уготовил себе на ночь, и заполучить ее себе.

— Ты впал в гнуснейшее заблуждение, — ответил Хеминг. — Может ли язык мой пойти наперекор моему сердцу и сказать, будто я не люблю эту леди? Да ты сложи вместе ее красоту и мою юность, как же может быть иначе? Но столь пылко люблю я ее, что скорее учиню насилие над звездой небесной, чем потребую от нее чего-либо, кроме подлинных чувств.

Карго ответил:

— Что сказал своему старшему брату мудрый маленький мальчик? «Раз тебе достался пирог, я обойдусь крошками». Когда вы уйдете и все стихнет, а я останусь здесь, среди служанок, мне придется нелегко, но кое-чему я их научу, прежде чем отойти ко сну.

Тут открылась дверь в дальние покои и к ним вышла леди Мевриан в доспехах и шлеме. Она сказала:

— Нелегко изображать хромого перед калекой. Думаете, в темноте это сойдет, господа мои?

Они ответили, что все великолепно и выше всяких похвал.

— Я благодарю тебя, принц Карго, — произнесла она, протянув руку. Он молча поклонился и поцеловал ее. — Эти латы, — сказала она, — будут мне подарком на память от благородного врага. Однажды я хотела бы назвать тебя своим другом, ибо таковым ты показал себя этой ночью.

После этого, попрощавшись с юным Карго, она и его брат вышли из покоев через переднюю на сумрачную лестницу, где стояли на страже солдаты Кориния. Они не были чересчур внимательны после своих возлияний (ибо больше народу утонуло в кувшине, чем в океане), и, видя двоих, идущих вместе и лязгающих доспехами, и узнав голос Хеминга, ответившего на оклик, не усомнились, что перед ними сыновья Корунда, возвращающиеся на пир.

Так они легко миновали стражников. Но когда они шли по высокому коридору мимо Лунных Покоев, двери внезапно распахнулись настежь и оттуда появились факельщики и менестрели, шедшие по двое, словно на параде. Гремели кимвалы, флейты и тамбурины, и коридор наполнился сверканием факелов и шумом. В гуще процессии шагал лорд Кориний. Его сияющее лицо было красным от прилившей к нему крови, наполнившей подобные веревкам жилы на его мощной шее и руках. С выбившихся из-под пасленового венца густых кудрей капал пот. Было ясно, что после сильного удара по голове, нанесенного ему в этот день Астаром он не в состоянии много пить. Он шел между Гро и Лаксом, тяжело опираясь на локоть то одного, то другого, и размахивая правой рукой в такт свадебной песне.

Мевриан прошептала Хемингу:

— Если хотим остаться в живых, нужно держаться как ни в чем ни бывало.

Они посторонились, надеясь остаться незамеченными, ибо отступать или прятаться было уже поздно. Но Кориний, устремив на них свой взор, остановился и окликнул их, схватив каждого за руку и выкрикнув: