Оружие юга - Гарри Тертлдав

Кастис Ли бросил экземпляр газеты «Вестник Ричмонда» на стол отцу.

— Что все это значит? — спросил он, указывая на заметку, занимавшую большую часть нижней правой колонки на главной странице. — Тут пишут, что вы помогли Джону Брауну, вместо того, чтобы привлечь его к ответственности.

— Позволь мне самому посмотреть, мой дорогой мальчик. — Ли склонился, чтобы прочитать не всегда четко отпечатанный текст. Закончив, он разразился смехом. — Только от одного этого любой человек будет считать меня хуже даже радикального республиканца, не так ли? Но так как люди прекрасно знают, что я не такой, я не верю, что они осудят меня только за это.

— Надеюсь, что нет, — согласился Кастис. — Но мне любопытно, что породило такой тон заметки? Кто подал идею? Что-то должно быть еще, кроме злобы репортера.

— Злой умысел был, но дело не в репортере.

Ли кратко объяснил причину заметки в газете.

— Я не и не думаю, что ты сказал, что Линкольн был бы лучшим президентом южной Конфедерации чем Джефф Дэвис, — заметил его сын. — Это как-то совсем не похоже на тебя.

Он тоже засмеялся от собственных слов.

— Но это уж слишком, не так ли? Ривингтонец, представивший информацию для газеты, слишком уж переборщил, чтобы кто-нибудь воспринял это серьезно.

Но смех Ли вскоре иссяк.

— Если бы ривингтонец там не присутствовал, то об этом бы сообщалось так, как оно и было. Это была сплошная провокация. Он изо всех сил старался натравить толпу против свободного негра и против меня за заступничество над ним. И это не первые разногласия по таким вопросам, что я имел с организацией «Америка будет разбита».

Лицо Кастиса Ли также стало серьезным. Его черты, более крупные, чем у его отца, лучше передавали эмоциональные оттенки. Он сказал: — Они могут стать опасными врагами. Я пристально наблюдал за ними, с тех пор, как ты поставил передо мной такую задачу в феврале этого года. С одной стороны, одно только то, что они широко тратят золото в нашей стране, ограниченной в звонкой монете, предоставляет им влияние, несоразмерное их численности.

— Об этом я слышал, — сказал Ли. — Но выражение с одной стороны подразумевает и с другой стороны. Что еще ты узнал?

— Тебя уже не удивит, что они наиболее радикальны в негритянском вопросе. — Кастис покачал головой. — В каком направлении мы будем развиваться при таких советчиках, скажи, отец? Законопроект, недавно внесенный в Палате представителей, призывал к тотальному порабощению или высылке всех свободных негров из Конфедерации. Конгрессмен Олдхэм из Техаса, который подал законопроект, купил прекрасный дом не так далеко от вашего и заплатил золотом за него. А сенатор Уолкер из Алабамы, который, как считалось, несомненно, выступит против такого закона, как-то непривычно затих. Я захотел разобраться в этом, и мне это удалось.

— Просвети меня, пожалуйста, — сказал Ли, когда Кастис замолчал.

— Похоже, — сказал Кастис, поднимая бровь, — мужчины из Ривингтона как-то получили дагерротип сенатора Уокера в интимных объятиях с другой женщиной, не женой. Их угрозы воспроизвести и распространить эту фотографию по всей столице штата Алабамы Монтгомери было достаточно, чтобы заполучить его молчание.

— Это не назовешь джентльменской тактикой, — заметил Ли.

— Нет, конечно, но это чертовски эффективно. — Кастис усмехнулся. — Изображение таких томных объятий еще надо умудриться получить. И как при этом не заметить человека с камерой?

— Ривингтонцы дали нам совершенные ружья. Почему бы у них не быть фотокамер лучше, чем наши?

Ли говорил медленно, но слова, казалось, повисли в воздухе после того, как они вылетели из его губ. Автоматы, консервы, лекарства, привезенные из 2014 года, были чудесами здесь и сейчас, потому что он и другие не могли себе представить такого. Но в 2014 году, они должны были быть обычным явлением. А что еще могло появиться оттуда? Да что угодно, был единственный ответ, к которому пришел Ли. Эта мысль взволновала его. Если люди из Ривингтона могли вытягивать любые чудеса из-под шляпы, когда они нуждались в этом, как можно удержать их от того, чтобы они могли делать все, что хотели? Ответ на вопрос был очевиден.

— Ты понял, отец, что они могут быть опасны? — повторил Кастис.

— Я никогда не сомневался в этом, мой дорогой мальчик.

Ли представил себе, как какой-нибудь человек в пятнистой одежде будет постоянно сопровождать его с невероятно маленькой камерой. Он всегда был идеалом для красивых женщин, и учитывая болезнь уже немолодой жены, его вполне могли считать способным совершить нечто неприличное. Но долг управлял его личной жизнью так же строго, как и общественной. Его гипотетический фото-шпион ушел бы домой разочарованным.

— И что теперь, отец? — спросил Кастис.

— Передай все, что ты узнал о конгрессмене Олдхэме и сенаторе Уокере президенту, — сказал Ли. — Это то, что он должен знать, и ты не должен скрывать это от него.

— Я сообщу ему непосредственно, — обещал Кастис. Он потянулся через стол и положил руку на плечо отца. Немного удивленно, старший Ли посмотрел в глаза своего сына. С беспокойством в голосе, Кастис сказал: — Пойми хорошенько, отец. Ривингтонцы могут быть весьма недобрыми с теми, кто решил выступить против них. Они могут применить средства более тяжелые, чем это.

Он постучал по экземпляру газеты.

— Это так, но их горстка среди нас, и не это меня беспокоит, — сказал Ли. — Если я позволю им успешно давить на меня, им нужно будет очень постараться.

Кастис кивнул, успокаиваясь. Ли, однако, в уме, разделял его опасения. Хотя ривингтонцев было и мало, но их опасные возможности оставались в значительной мере неизвестными. Он не обманывался насчет их намерений и не собирался выпускать их из виду.

— Садитесь, друзья мои, — сказал Джуд Бенджамин, приветствуя федеральных комиссаров, прибывших в резиденцию кабинета Министров. Он, вице-президент Стивенс, и генерал Ли ожидали представителей Линкольна, прежде чем занять кресла. Бенджамин продолжил: — Как я понимаю, вы, наконец-то принесли ответ на наше предложение о выборах в Кентукки и Миссури?

— Да, это так, — сказал Уильям Сьюард.

— Вы, или, вернее, мистер Линкольн, заставили ждать нас достаточно долго, — едко заметил Александр Стивенс. — Всего лишь чуть менее трех недель.

— Вы и мистер Бенджамин — оба были в свое время сенаторами США, — сказал Сьюард. — Так что вы понимаете, что принятие решения такой важности не могло быть быстрым.

Ли, и несомненно его коллеги, понимали, что решение, каким бы оно было, было приурочено к использованию Линкольном максимально возможной политической выгоды. Но никто не проявил бестактности, чтобы сказать об этом прямо.