Роковой самообман - Габриэль Городецкий

Удерживая местное командование от одностороннмх действий, Жуков в то же время поощрял их вести приготовления постольку, поскольку это не вызовет гнева Сталина. Чтобы сократить время приведения сил прикрытия в боевую готовность после объявления военной тревоги, местное командование получило приказ подготовить для войны боеприпасы и снаряжение. Патроны в пулеметных лентах, хранившихся в ящиках на складах, отсырели и требовали просушки. В чрезвычайной ситуации их следовало просушивать и менять каждые два месяца. Половину снарядов и ручных гранат на резервных складах следовало расконсервировать и распределить по артиллерийским соединениям сил прикрытия, которые должны были находиться в состоянии полной боеготовности. Необходимо было также подготовить и раздать сухие пайки, наладить работу полевых кухонь и других служб тыла. Половине танковых соединений приказали заправиться горючим и быть готовыми к боевым действиям. Время приведения в боевую готовность по тревоге было сокращено до двух часов для стрелковых дивизий и трех — для мотопехотных и артиллерийских{1290}.

Проверяя положение дел с проведением мобилизации, Ватутин, занимавшийся оперативным планированием, обнаружил, что пока мобилизованы 303 дивизии. 186 из них развернуты вдоль западной границы, в их числе 120 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных и 6 кавалерийских. Они были более или менее равномерно распределены между южным, центральным и северным фронтами. Второй эшелон, резерв Главного командования, который должен был быть размещен в окрестностях Москвы, находился пока в зачаточном состоянии. Что касается авиации, из 159 авиаполков на западе 18 размещались на севере, 13 на северо-западе и 21 на центральном западном фронте (всего 52), в сравнении с 85, размещенными на юго-западном фронте и 29, оставленными в резерве Главного командования. Таким образом, мобилизация была еще в самом начале: второй эшелон пока не сформирован, а необходимость защищать протяженную границу приводила к распылению сил прикрытия и опасным разрывам в обороне{1291}.

В ночь с 11 на 12 июня Жуков и Тимошенко попросили разрешения привести в действие план развертывания, разработанный ими в апреле и мае. Это позволило бы двинуть силы прикрытия на передовые рубежи и создать благоприятные условия для ведения оборонительной войны. Сталин категорически отверг их предложения, посоветовав почитать прессу на следующий день. Можно представить себе, как ошарашило их наутро коммюнике ТАСС, отрицавшее возможность войны{1292}. Тем не менее, ответственность за подготовку армии к войне по-прежнему лежала на их плечах. Когда они стали настаивать на своем требовании привести войска в боевую готовность, Сталин сказал: «С Германией у нас договор о ненападении… Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз — это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия». Он рассердился: «Вы что же, предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война!» Тимошенко и Жуков покидали Кремль с тяжелым сердцем{1293}.

13 июня Жуков и Тимошенко модернизировали план обороны для сил прикрытия Прибалтийского и Западного округов. План подразумевал завершение наращивания сил немцами и признавал наличие главной угрозы на центральном участке. Задачи, поставленные командующим округами, ясно говорят о характере угрозы и оборонительной диспозиции войск:

«II. Задачи сил прикрытия

а) Препятствовать вторжению сухопутных или воздушных сил противника на территорию Прибалтийского военного округа.

б) Вести упорную оборону на государственной границе и границах укрепленных районов, чтобы сдержать атаку противника и дать возможность осуществить мобилизацию, наращивание и развертывание сил округа.

в) Организовать оборону побережья и островов Даго и Эзель в сотрудничестве с КБФ, чтобы предотвратить высадку морского десанта противника…»

Другие приказы были написаны по такому же образцу. Остальная часть документа касалась развертывания различных сил прикрытия и координации их действий с УР. Недостаток плана — сильное сосредоточение крупных сил вблизи границы, в отрыве от укрепрайонов и слишком далеко от тех мест, которые они должны были защищать. Решение использовать первый эшелон для операций в глубину в контрнаступлении — ключевой принцип оперативной системы Жукова — не соответствовало обстановке{1294}.

Отказ Сталина разрешить силам прикрытия занять боевые позиции компенсировался усилением первого эшелона на различных фронтах, которое проводилось в рамках строгих ограничений, навязанных им. В результате встречи со Сталиным поздней ночью 11 июня Жуков получил разрешение перебросить на западный фронт 51-й стрелковый корпус, включающий 98-ю, 112-ю и 153-ю дивизии, и 63-й корпус, включающий 53-ю и 148-ю дивизии, вместе с 22-м инженерным полком. Переброска должна была закончиться к 2 июля. Было поставлено условие соблюдать строгую секретность при передвижении, чтобы немцы не могли счесть его провокацией. Только членам Военного совета Западного округа следовало знать о переброске войск запрещалось говорить о прибытии частей по телефону или телеграфу. Материально-технические средства на фронте должны были отпускаться не по номерам частей, а по специальным кодовым обозначениям{1295}.

Через день Жуков предпринял такие же шаги для спешного укрепления обороны Киевского военного округа путем развертывания там 16-й армии. Планировалось начать его немедленно и закончить к 10 июля. Принимались меры по обеспечению строгой секретности передвижений. Специально отобранные офицеры следили за выгрузкой войск. На станциях и в близлежащей местности вводилась жесткая дисциплина. Эшелоны следовало расформировывать немедленно по прибытии в пункты назначения. На марш войска должны были отправляться небольшими формированиями, не дожидаясь, пока соберется вся дивизия. Жуков требовал рапортовать ему ежедневно о ходе развертывания и выполнении инструкций{1296}. На следующий день после того, как Жуков не дал Кирпоносу приступить к осуществлению плана обороны, он все-таки издал приказ о приведении округа в боевую готовность к 1 июля 1941 г.{1297}. Северу уделялось меньше внимания, хотя Прибалтийский округ был усилен тремя легкими бронепоездами{1298}.

Наконец, 19 июня Жуков издал чрезвычайные директивы по обеспечению маскировки военных объектов. Теперь, когда вооруженное столкновение казалось неминуемым, стало очевидно, что истребители не замаскированы должным образом. Артиллерия и механизированные соединения тоже были слишком беззащитны, размещенные большими группами в линейных порядках, делавших их легкой добычей для врага. Танки и бронемашины были выкрашены в яркие цвета, и поэтому их можно было обнаружить не только с воздуха, но и с земли. Не были надлежащим образом замаскированы склады и прочие военные сооружения. Был составлен обширный план по устранению всех этих недостатков: на всех аэродромах к 1 июля следовало высадить траву, чтобы они сливались с окружающей природной средой, взлетные полосы покрасить и все воздушные базы привести во внешнее соответствие с окружающей местностью. Все здания покрасить, резервуары с горючим зарыть под землю. Самолеты рассредоточить между аэродромами и замаскировать. Соорудить ложные аэродромы на расстоянии 500 км от границы с 40–60 макетами самолетов на каждом. Операция должна была быть завершена к 15 июля{1299}.

Отвлекающий маневр на Среднем Востоке: ошибка британской разведки

Пойдя на поводу у своих заблуждений по поводу близкого германо-советского альянса, англичане никогда всерьез не рассматривали войну на востоке как путь к спасению; они зря тратили силы, чтобы сдержать Гитлера на Балканах, надеясь на помощь Турции. Не произошло больших сдвигов в английской стратегии, во всяком случае на европейской арене, и тогда, когда стала ясна вероятность скорой войны, всего за две недели до нападения Германии на Советский Союз. Средний Восток и Северная Африка по-прежнему считались тем местом, где может быть нанесено окончательное поражение Германии. Таким образом, развитие конфликта на советской границе рассматривалось как второстепенный вопрос стратегии, направленной на сохранение господства на Среднем Востоке{1300}.

Если что и объединяло англичан и русских накануне войны, так это убеждение, будто военным действиям будет предшествовать германский ультиматум и, возможно, соглашение. Даже когда Криппс сообщил Идену достоверную информацию о планах немцев в начале марта{1301}, он испортил весь эффект от своего предупреждения, высказав предположение, что все это может быть «частью войны нервов… немцы организуют кампанию, в результате которой с помощью обещаний и запугивания вынудят [Советский Союз] пойти на альянс. Атака последует, только если давление не возымеет действия». Теория «войны нервов» так хорошо согласовалась с английской концепцией, что это помешало Форин Оффис передать предупреждение Москве, из опасения, что русские «играют в немецкую игру»{1302}.