Доминум - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тина звала его на помощь. Он слышал крик, но не видел ее. Она находилась в той части толпы, что оказалась отделена чудищем. Тварь медленно повернулась. Если бы Стеф отвлек ее, если бы просто заставил обратить внимание на того, чей эфир привел ее на эту площадь… Он судорожно встал на ноги; ни одной мысли не проносилось в его голове. Только животный страх.
Стефан бросился прочь оттуда вместе с другими. Он больше не слышал ничего, кроме бешеного биения сердца, звона в ушах и грохота красных снарядов, разрывающих его омраченное паникой сознание. Я стремглав рванул за ним. Чем дальше мы бежали, тем спокойнее становились люди. Увиденное уже выветривалось из их голов, но не из души Стефа. Оно гнало его все дальше и дальше, прочь – через лабиринты проулков, выстланные камнем мосты и пахнущую затхлостью набережную, у которой стояли причаленные лодчонки, укрытые грязной тканью.
Но неожиданно все замерло. Люди, пролетающие над головой птицы, вода. Даже ветер оборвался. Время встало. Стефан вразвалку проделал еще несколько шагов, будто пьяный, и остановился прямо посреди кованого моста.
– Нет, нет, нет… – сбивчиво бормотал он.
Стеф резко обернулся, и по его глазам я понял, что протектор пришел в себя.
– Нет! – разозленно воскликнул он и быстро зашагал в обратном направлении.
Я не смог оставаться в стороне и схватил его за плечи, пытаясь остановить. Но Стефан буквально не замечал меня.
– Я не должен этого допустить, я не могу! Не могу снова!..
– Стеф! – Я встряхнул его.
– Я должен спасти ее!
– Ты не смог!
И только теперь он перевел на меня взгляд – недоумевающий, поникший.
– Ты убежал, – процедил я сквозь зубы. – Ты не спас ее. Она умерла. Много лет назад. Стеф, ты не сможешь ее вернуть или исправить того, что сделал. Это прошлое, воспоминания. Живи с ними.
Водолея пробрала дрожь. Он пошатнулся, едва не рухнув наземь, и отчужденно уставился на брызги чьей-то крови, залившей его рубашку.
– Я должен был. Черт подери, я был обязан! – Стеф судорожно выдохнул и схватился за голову. – Что я за ничтожество?! Мне так страшно, черт, я… я не хочу идти дальше. Я не хочу видеть того, что будет в самом конце!
– Ты должен! – надавил я, чувствуя себя при этом последней скотиной. – Возьми себя в руки и иди! Иначе мы здесь застрянем. Но я буду с тобой. Все это время, пока ты не дойдешь до конца.
Он в смятении поднял голову.
– Нельзя такое преодолевать в одиночку, – уверенно сказал я ему. – Кто-то должен быть рядом, чтобы помочь переступить через страх.
Стефан не сразу взял себя в руки. Но когда он собрался, время потекло дальше, и протектор вновь стал заложником воспоминания. Мы добрались до его дома – старого четырехэтажного здания, полностью принадлежавшего семье Феррари. Оно было богато отделано и недавно выкрашено белой краской. Первый этаж занимала часовая лавка – дело, которое пришло вместе с матерью и ее семьей Кавалли. Когда я увидел широкую табличку с блестящими золотистыми буквами, то встал как вкопанный.
– «Аэтернум», – прочел я название магазина. – Вечность. Погоди, твоей семье принадлежала эта фирма? Они же сейчас одни из главных поставщиков часов для богатеев!
– Она не просто ей принадлежала, – глухо ответил Стефан, оглядывая сорванную с петель дверь и черные сгустки гнили на пыльной земле. – Мой прапрадед был основателем этой компании.
– «Только время бессмертно», – вспомнил я заезженный слоган, который постоянно крутили в рекламе и который был выгравирован на латыни на часах Стефа.
Мы вошли внутрь. Отовсюду доносился тик, многие витрины оказались разрушены, десятки настенных часов разбились об пол. Осколки стекла хрустели под ногами. Страшно несло гнилью. Бледный свет уличных фонарей прорывался сквозь окна, но не рассеивал сгустившейся в помещении темноты.
– Это был девиз маминой семьи, – сказал Стефан, медленно, как в полудреме, идя вперед по заваленному мусором дощатому полу. – Напоминание, что, пускай первенец в каждом поколении и не умирает от ранений, он далеко не бессмертен. После того как я ушел в Соларум, а отец покончил с собой, все дела к рукам прибрала его сестра. Она-то и сделала из нашего девиза дешевую рекламу, опошлила.
На втором этаже в гостиной царила особая разруха. Не сразу, но я увидел лежащее на полу тело. Стефан вновь затрясся, отступив под волной чувств. В то же время дом наполнил яростный бой неразбитых часов. Они заглушили все, отсчитывая девять вечера.
– Сплиты пришли за мной, – выдавил он, зажимая рукой нос, чтобы хоть как-то защититься от чудовищной вони. – За пару дней до того у меня произошла вспышка Света. Я ничего не понял, зато они это почуяли. Протекторы быстро не сообразили. Успели лишь, когда было слишком поздно.
Водолей не хотел приближаться к телу, но так было необходимо. Ведь именно это он делал в прошлый раз. Стеф прошел по впитавшейся в ковер крови и оглядел растерзанное тело матери.
– Они уничтожили монстров. – Стефан нагнулся, чтобы забрать нечто зажатое в ее руке. – Но твари подловили ее в то самое время. Ее время. Семь двадцать три. Мама не успела исцелиться. Наше смертное время – два окна в сутках, когда такие, как я и она, способны умереть при любом раскладе. И в этот момент мама истекала кровью.
В его руке блеснули золотые карманные часы. Стекло циферблата треснуло.
За спиной раздались шаги. За Стефано пришли протекторы. Он обернулся, но воспоминание посыпалось, точно песок сквозь пальцы.
Он ребенок, может, лет пяти. Мальчик играл в салки с другими детьми, убегая от них и прячась в знакомом лабиринте узких улочек.
Смеясь, Стефано ускользнул от водившей девочки, завернул за угол, споткнулся о выступ и полетел вниз с высокой каменной лестницы, в конце которой его ждали вспышка боли в затылке и темнота. Тогда он умер в первый раз.
Следующее, что мальчик помнил, – как мать сидела на той самой лестнице и прижимала его к себе. Когда он попытался вспомнить, что случилось, на ум приходили лишь чернота и
