Принцесса викингов - Симона Вилар

— Что ты сказал? — переспросил он и, махнув рукавицей, поведал Ботольфу, что задержался в пути потому, что на землях за рекой Див воцарилось полное безвластие и пришлось навести там порядок, даже сжечь пару усадеб непокорных ярлов. Без боя не обошлось, и как он ни спешил к празднику, поспеть не сумел.

— Я сообщил тебе, что Атли плох, — ворчливо отвечал Ботольф. — Тебе следовало поторопиться.

— Если бы все обстояло и впрямь скверно, я бы почувствовал. Мы ведь два побега от одного корня, и ближе Атли у меня нет никого в Мидгарде.

Ролло осекся, увидев брата, который приближался, опираясь на руку рабыни. Ему едва удалось заставить себя улыбнуться навстречу Атли — так тот изменился. Конунг обнял юношу и молча прижал к груди.

Рядом с ним возникла женщина, протягивая конунгу мех с вином. Ролло припал к нему и пил жадно — скачка иссушила его горло. Возвращая мех, он воскликнул:

— Клянусь асами, да ведь это красавица Лив!

И он звонко расцеловал ее в обе щеки. Когда же Ролло оглянулся, Эммы уже не было, и тогда, обняв плечи брата, он направился в дом.

Эмма сердито месила тесто. Волосы ее были затянуты, как и у Лив, узлом на затылке, щеки горели. Когда ее отыскал прибывший с Ролло Бран, она подняла перепачканные руки, позволив себя обнять. Бран тотчас заговорил о Сезинанде, о маленьком Вульфраде, и Эмма слушала его, улыбаясь. Но вскоре взгляд норманна стал серьезен.

— Итак, ты уже жена Атли? — вряд ли это был вопрос, скорее утверждение. Но Эмма покачала головой, добавив, что свадебный пир так и не состоялся.

— Ролло будет недоволен. Эмма вздохнула.

— Он вспоминал обо мне?

— Никогда. Ни единым словом.

Ее охватил гнев, но она не подала виду и отправилась на тун, чтобы поболтать с норманнами из отряда конунга. В то же время ее словно магнитом тянуло в дом.

В большом доме было сумрачно и людно. Женщины хлопотали у очагов. Стараясь не глядеть по сторонам, Эмма поставила у скамьи маслобойку, а служанка принесла несколько мисок густых сливок, и Эмма принялась за работу. Отцеживая пахту, она не выдержала и оглянулась. С этой скамьи хорошо был виден Ролло. Его длинные волосы, как и прежде, охватывал серебряный обруч. Светло-серый франкский сагум мягко облегал мощный торс и узкие бедра. Он стоял, заложив большие пальцы за широкий, блестевший серебром пояс, чуть покачиваясь на прямых мускулистых ногах. Эмма словно впервые заметила, что ступни у него узкие, с высоким подъемом. Ролло смеялся словам Бьерна, кивал Атли, слушал Ботольфа. Лив вертелась рядом, ластилась к Ролло как кошка.

Взглянув, наконец, в ее сторону, Ролло что-то коротко сказал Атли и направился к ней. У Эммы дрогнули руки, когда он приблизился.

— Я ожидал увидеть вас уже супругами, — проговорил он.

— Приветствую тебя, Ролло, — произнесла Эмма вполголоса.

Он молча кивнул.

— Атли тяжело болен, — сказала девушка. — Он нуждался в уходе.

— Я знаю. Но ты дала мне слово, что станешь его женой сразу после того, как я отпущу Ги Анжуйского. Я сделал это.

Эмма отвернулась, тряхнув волосами.

— Я не люблю твоего брата и готова повторять это снова и снова. Не думаю, что Атли будет счастлив с женщиной, которая едва его терпит.

— Ты жестока и неблагодарна. Херлауг сообщил мне, что мой брат спас тебя во время морского боя. Я знаю также, что ты избегаешь Атли и холодна с ним.

— Херлауг зол на весь свет оттого, что красавица Лив перестала интересоваться им. Нет, я не спала с Атли, но я ухаживала за ним, лечила его, беседовала с ним. Я была ему верным другом. Но я и сейчас содрогаюсь от одной мысли, что Атли прикоснется ко мне.

Она затылком чувствовала тяжелый взгляд Ролло.

— Довольно, — наконец проговорил он. — Скоро свадебный пир Бьерна и Ингрид. Думаю, он станет и вашим. Пока же я прикажу здешнему священнику, чтобы он обвенчал вас.

Эмма стремительно повернулась:

— Будь ты проклят за то, что причиняешь мне такую боль!..

Не сказав больше ни слова, Ролло удалился.

Вечером Эмма отправилась в церковь. Она долго молилась, опустив голову на сложенные ладони. Храм совсем опустел, когда вновь появилась сестра Мария.

— Он приехал. Твое время пришло! Эмма вздрогнула:

— О чем ты говоришь? Что я могу? Он словно каменная глыба, и я разобьюсь в лепешку, стуча в это сердце!

Монахиня кивнула:

— Да, но его брат не таков. Заставь Атли ревновать, поссорь его с братом. Если ты не в состоянии посеять вражду между мужчинами, зачем же тогда небо наделило тебя такой красотой?

В усадьбу Эмма возвратилась, когда все уже спали. Часть людей Ролло расположилась здесь на постой, так что пришлось потесниться, и Эмме теперь приходилось делить ложе с обеими дочерьми Ботто. Ингрид, как всегда, набегавшись за день, спала сном младенца, Лив же ворочалась и вздыхала. Эмма тихо прилегла с краю и закрыла глаза, вслушиваясь в ночные звуки. Внезапно Лив приподнялась, нащупывая накидку.

— Ты куда? — спросила Эмма, задержав ее руки в своих, но Лив лишь негромко засмеялась, с неожиданной силой освобождаясь. Эмма следила за ней, до боли закусив пальцы, и видела, что она остановилась у двери покоя Ролло и скрылась за ней.

Эмма глухо застонала от острой боли в груди. Малышка Ингрид проснулась.

— Что с тобой, Эмма? Тебе нездоровится? Может быть, воды принести?

От того, чтобы не закричать, ее удерживали только остатки гордости, однако каждый вздох давался страшным трудом.

Ингрид ласково обняла ее, стала гладить по щекам.

— Чем тебе помочь?

Заметив, что Лив нет с ними, она притихла и вдруг спросила:

— Значит, правду говорил Бьерн, что ты любишь конунга?

Эмма зарылась лицом в изголовье.

— Оставь меня!

— Тише, успокойся, — утешала ее девушка. — Это из-за Лив? Тогда не стоит горевать, потому что даже матушка говорит, что ни один мужчина не принимает ее всерьез. И хотя она болтает, что стоит ей захотеть — и нашей с Бьерном свадьбе не бывать, ума у нее не больше, чем у тролля…

Она вдруг умолкла, потому что рядом с ними внезапно появилась сама Лив.

— Вы почему не спите?

Она перешагнула через них, заняв свое место у стены. Эмма и Ингрид невольно переглянулись. Лив улеглась, закинув обнаженные руки за голову и неподвижно глядя на язычок масляного светильника.

— Эмма, правда ли то, что Белая Ведьма так околдовала Ролло Нормандского, что никакую иную женщину он не может пожелать?

Эмма обнаружила, что улыбается, а спустя мгновение уснула.

На другой день она первая подошла к Ролло и заговорила с ним как ни в чем не бывало. Он спокойно отвечал, но глядел с тем же равнодушием, как на раба или слугу. Затем, свистнув собаку, отправился в лес и возвратился лишь после полудня, увешанный связками куропаток. Эмма увидела его возле стабюра, беседующим с Вибергой, и с удивлением заметила, что на девушке больше нет ошейника рабыни. Когда же Эмма спросила у нее, как это случилось, Виберга ответила довольно дерзко: