«Варяг» - победитель - Глеб Дойников

После окончательного снятия мерок Руднев и Небогатовым покинули мастерскую. И дядюшка Ляо и Руднев были полностью довольны «примеркой». Ляо потому, что он успевал за месяц донести до японского командования сведения о плане прорыва «Осляби» во Владивосток, и свои соображения о правильной расстановке сил для его парирования. Руднев же мысленно потирал руки от удачного «слива» информации чуть ли не единственному достоверно известному вражескому агенту. Еще перед отправлением бронепоезда с вокзала Владивостока Балк сделал Рудневу прощальный подарок. Он отдал ему листочек, на котором были выписаны все известные в 21-м веке агенты японской разведки, действовавшие во Владивостоке. По выражению Василия, он «как мог подготовился к противоборству с японскими коллегами еще до переноса». Тогда же Балк порекомендовал не отлавливать агентов раньше времени, а в нужный момент использовать их для дезинформации противника.

Вторым приятным сюрпризом стало то, что возвратившейся из похода к Хамамацу «Варяг» встречал свежеприбывший во Владивосток адмирал Небогатов. Самая, пожалуй, противоречивая фигура в русской военно-морской истории начала века. Карпышев помнил, что тот с одной стороны проявил себя как блестящий организатор. Когда после падения Порт Артура стало ясно, что Вторая эскадра осталась с японским флотом один на один, ее решили срочно усилить. Увы, на Балтике остались только те корабли, от которых командир этой эскадры Зиновий Павлович Рожественский уже отказался. Причем он мотивировал отказ тем, что они вообще не дойдут до Дальнего востока. По командованием Небогатова эти совершенно не приспособленные для дальнего плавания броненосцы береговой обороны, вкупе со старым броненосцем и крейсером не только дошли. Они смогли догнать вышедшую полугодом раньше основную эскадру. При этом, весь поход проводились стрельбы и учения, и по многим показателям боевой подготовки догоняющий отряд превзошел основные силы. У Небогатова был и план похода вокруг Японии, если бы он не смог найти Рожественского. И возможно не состоись встреча эскадр, Небогатов до Владивостока все же дошел бы… Но судьба распорядилась иначе. Эскадры встретились. За несколько недель Рожественский полностью подавил всяческую инициативу Небогатова и заставил того строго и неукоснительно следовать его приказам. Были забыты удачный опыт стрельб догоняющего отряда, регулярной сверки дальномеров, корабли Небогатова были перекрашены под идиотский стандарт эскадры.[95] В бою Небогатов никак себя не проявил, не отдав ни одного приказа по своему отряду, строго выполняя приказ Рожественского и слепо следуя за головным. После дневного боя и ночных атак миноносцев он оказался во главе остатков эскадры, 4-х броненосцев. Которые по его приказу и сдались японцам, когда их окружили 12 японских кораблей линии и несколько крейсерских отрядов.

Но кроме склонности не идти до конца в безнадежной ситуации, у контр-адмирала Небогатова было и положительное качество, которым не отличался почти ни один другой адмирал русского флота. Он умел учить людей не зверея, не подавляя их самостоятельности и инициативности, не запугивая и не доводя подчиненных до нервного срыва. Поэтому, когда Руднев задумался о том, кому бы поручить командование броненосной частью ВОКа (сам он видел себя исключительно на легких быстроходных крейсерах) в бою, он предпочел именно Небогатова. К тому же, вместе с адмиралом прибыл и его антипод, в плане «как поступать когда все потеряно и шансов нет». После отказа командира транспорта «Сунгари» от командования одноименным крейсером, Руднев вытребовал в Питере командира первого ранга Владимира Николаевича Миклухо-Маклая.[96] С ними прибыли и недостающие остатки команд трофейных крейсеров, собранные с бору по сосенке как со старых кораблей Балтики, так и с Черного моря. Теперь оставалось только надеяться на каждодневную учебу и еженедельные выходы всей эскадры в море на совместное маневрирование. Если повезет, то тренировки приведут корабли в боеспособное состояние раньше, чем им придется принимать участие в бою. Если нет — учиться придется экстерном, под вражескими снарядами.

Во время первого выхода в море на «Корейце» от неумелого обращения заклинило рулевую машину. С дороги неудержимо валящегося на циркуляции влево крейсера чудом успел убраться «Громобой». Разбор инцидента показал, что нежные итальянские механизмы не терпят резкого русского обращения, а русские таблички «право» и «лево» (на вспомогательной рулевой машине) были повешены наоборот. Рассвирепевший Руднев свалил неблагодарную работу по обучению команд новых крейсеров на Небогатова, а сам, от греха, убрался в море на «Варяге», прихватив для компании «Богатыря». Намедни из под Порт Артура пришло известие, что японцы перерезали подводный телеграфный кабель. Теперь для отправки любого сообщения из Артура кому то из миноносцев приходилось прорывать блокаду. Не на шутку разозленному Рудневу припомнилась одна из гадостей для японцев, которые так много, задним числом, придумывались на Цусимском форуме в его времени. Сейчас на «Богатыре» водолазы, на всякий случай, готовились к погружению для поиска подводного кабеля, а на «Варяге» минеры под чутким руководством адмирала изобретали гидростатический взрыватель.

Места где подводные кабеля, по которым в Японию шли сообщения из Европы и с театра боевых действия, выходили на берег острова Цусима были русским прекрасно известны. Кроме этого, Рудневу было известно, что в составе японского флота был и мобилизованный кабелеукладчик. Так что просто порвать кабель это значит оставить японцев без связи на неделю, не больше.[97] Теперь Руднев хотел убить двух зайцев одним выстрелом. Пока десантная партия с «Варяга» разоряла телеграфную станцию на берегу, на «Богатыря» с берега в шлюпке перевезли отрубленный конец кабеля (водолазам даже нырять не пришлось). Зацепив конец кабеля за корму крейсера его отволокли на пять миль в море и уже там утопили, предварительно навесив на обрезанный конец сюрприз, который так тщательно изготавливали на «Варяге».

Спустя две недели «Фудзи Мару», эскортируемый старым крейсером «Идзуми», дошел наконец из Японии до места обрыва кабеля. Единственный доступный на то время способ проверки состояния кабеля заключался в его подъеме на поверхность на барабане кабелеукладчика, чем японцы и занимались. Проще всего, было бы проложить новый кабель параллельно старому. Однако, всего предусмотреть не возможно и запасов кабеля такой длины в Японии до войны не заготовили, а сейчас закупать доставлять их из Европы или САСШ было бы слишком долго. Вот и приходилось сейчас «Фудзи Мару» на черепашьей скорости в 4 узла вытягивать милю за милей кабель из воды и снова топить его за кормой. Когда, наконец то, не доходя пару миль до острова Цусимы, вытягиваемый из воды кабель стал отклоняться от первоначального маршрута, на корабле началось всеобщее ликование. Было очевидно, что место обрыва было уже близко. Еще пару часов на сращивание кабелей, пяток на протягивание нового кабеля до острова и с нудной и тяжелой работой будет покончено. Увы, радость была преждевременной. Не успел еще показаться из воды обрубленный конец, как смотрящий за вытягиваемым кабелем закричал, что к кабелю привязана металлическая банка. Стоило вылиться из нее морской воде, как пятью метрами ниже поверхности моря замкнулся взрыватель на связке из пяти гальваноударных шаровых мин. Силой одновременного взрыва пяти мин «Фудзи Мару» разорвало практически пополам, гибель корабля была почти мгновенной. Руднев, решил подстраховаться на случай нестабильной работы собранного «на коленке» взрывателя, увеличив силу взрыва. Ему, как всегда некстати, вспомнилась любимая поговорка его военрука — «недостаток точности с лихвой компенсируется мощностью боеголовки». Вертящийся вокруг кабелеукладчика «Идзуми», который не мог управлять при ходе менее 8 узлов и беспрерывно кружил вокруг охраняемого транспорта, или забегал вперед и ложился в дрейф, успел подобрать пятнадцать членов команды. Спастись сумели в основном находившиеся в момент взрыва на верхней палубе. Теперь у Японии не было не только прямой связи с континентом (все известия из Кореи теперь шли сначала в Европу, потом в Америку а уже потом оттуда в Японию), но и кабелеукладчика способного эту связь наладить.

По возвращению Руднева из очередного диверсионного похода, ему снова пришлось заняться настоящей работой — все крейсера ВОКа снова вышли на совместное маневрирование и стрельбы. За две недели отсутствия Руднева Небогатов сотворил чудо — все броненосные корабли устойчиво держали строй, и довольно таки сносно совместно маневрировали. Проблемы начались при стрельбе. Понятно, что на крейсерах итальянской постройки были орудия других, не используемых в русском флоте систем. Понятно, что сама система управления стрельбой тоже была полностью не знакома русским канонирам. Но… Но как артиллеристы «Сунгари» смогли, с дистанции 25 кабельтов вместо щита для практических стрельб, положить шестидюймовый снаряд под корму буксировавшего, на полумильном канате, тот самый щит номерного миноносца осталось загадкой. Разгадывать ее было некогда — надо было тащить в гавань потерявший винты, рули, а заодно с этим и ход со способностью управляться миноносец N 201. Так или иначе, но с каждым выходом в море крейсера все увереннее маневрировали и иногда даже попадали по мишеням.