Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герцог Инфантадо по своему характеру вовсе не был склонен разыгрывать роль тюремщика или шпиона. Ему было неприятно следить за каждым шагом французского короля; и даже когда император Карл заявил Инфантадо о своем желании поместить пленника в его замок, он ответил с неудовольствием: «Дом мой к услугам вашего величества, но я выеду из него или прикажу срыть, как только обратят его в государственную тюрьму». Таким образом, императору стоило большого труда уговорить герцога оставаться в замке и поместить у себя пленного короля.
Герцог незадолго перед тем должен был сделать еще одну уступку императору – вызвать из Франции нелюбимую дочь, на которую он смотрел, как на кару, посланную ему с неба, и был убежден, что благодаря ей рано или поздно его постигнет какая-нибудь страшная катастрофа. Он следил за нею с недоброжелательством Аргуса, особенно с тех пор как она наотрез отказалась поступить в монастырь и с твердостью, несвойственной ее летам, объявила, что будет жить в комнате своей покойной матери.
Герцог ничего не знал о предполагаемом бегстве французского короля, которое могли приписать его податливости, но он, во всяком случае, употребил бы все усилия, чтобы помешать ему. Должность тюремщика была ненавистна ему, но, взяв ее на себя, он выполнил бы свою обязанность с неумолимой строгостью.
Обе дамы и король прошли беспрепятственно в комнаты герцогини Маргариты, которая была в сильном беспокойстве, узнав, что. короля нет в Альказаре, и тем более обрадовалась его появлению. Король, благодаря своему возбужденному состоянию, поздоровался с любимой сестрой нежнее обыкновенного и с большим участием расспрашивал ее о герцогине Ангулемской, так что сама Маргарита свела разговор на главную цель своего приезда в Испанию и спросила его, согласен ли он бежать из своей тюрьмы. Затем, не дожидаясь его ответа, она воскликнула с живостью:
– Пожалуйста, не возлагай никаких надежд на бледнолицего императора; он бессердечен и расчетлив как купец. Я виделась с ним; его люди встретили меня у городских ворот и отвели во дворец. Он ни на волос не отступит от своих требований! Я никогда не забуду, каким ледяным тоном он объявил мне, что я только тогда достигну цели своего приезда, если уговорю тебя согласиться на предлагаемые им условия, и что, в противном случае, ты навечно останешься у него в плену.
– Какие же это условия? – спросил король равнодушным тоном.
– Ты должен уступить Бургундию, Фландрию, Артуа, выдать в качестве заложников своих друзей: короля Наваррского, герцога Гельдерна и ла Марка, возвратить все прежние владения коннетаблю и его сообщникам и заплатить 500000 экю…
– Еще что?
– Кроме того, ты должен жениться на сестре императора, хотя рука ее обещана Бурбону.
– Я должен жениться на Элеоноре? Foi de gentilhomme! Это уже слишком! – воскликнул со смехом король. – Я слышал, что у нее совсем белые волосы и такая же толстая нижняя губа, как у ее брата.
– Не смейся! – сказала Маргарита. – Это горькая действительность. Рука ее была обещана Бурбону, который из-за этого получил Миланское герцогство. Коннетабль провожал меня до ворот этого замка и объяснил мне весь ужас нашего положения. Несмотря на его гнусное поведение, он все-таки остался французом и сердце его дрогнуло при встрече с нами. Он чувствует себя несчастным и глубоко раскаивается, что император бессовестно обманул его. Этот бессердечный Карл не имеет никаких понятий о чести и не сумел оценить единственного человека, которому он обязан своим успехом при Павии. Бурбон советовал мне во что бы то ни стало уговорить тебя к бегству, так как это твое единственное спасение, а для него удобный случай для мести.
– Месть изменника! – пробормотал король. – Я очень рад, что он наказан за свою измену. Что скажет Европа о моем бегстве, после того как я сам добровольно отдал себя в руки императора!
– Но не в качестве узника! Разве он не обманул вашего доверия? – заметил Маро, который совершенно преобразился благодаря своему богатому наряду и приобрел некоторую самоуверенность осанки.
– Маро, разумеется, прав! – сказал Брион. – Но интересно было бы знать твое мнение, Бюде? Чувство справедливости развито в тебе более, нежели во всех нас.
– По моему мнению, чем скорее король вступит на правый берег Бидасса, тем лучше для Франции.
– И тем менее потеряет она провинций, – добавил король. – Но ты не дал прямого ответа, Бюде! Теперь твоя очередь, Монморанси. Ты должен решить этот вопрос. Дамы уже освободили меня от данного слова…
– Ваше величество, я не могу иметь никаких обязательств относительно человека, который не доверяет мне, – возразил Монморанси.
– Вопрос решен! – воскликнул король. – Приступим к делу.
Общее молчание было ответом на эти слова. Несколько минут спустя король добавил:
– В случае нужды можно пожертвовать и жизнью ради свободы! Приготовьте ваши шпаги, господа! Если нам загородят дорогу, то это не должно остановить нас…
– Значит, мы отправимся вместе с вами? – спросил Брион.
– Само собой разумеется. Кто останется здесь, тому придется плохо. Много ли у тебя приготовлено лошадей, Клеманс?
– Десять лошадей, ваше величество.
– Отлично! Наша союзница, герцогиня Инфантадо, может отправиться вместе с нами; я надеюсь, что она не захочет покинуть нас. По моему мнению, дамы должны прямо отправиться на первую станцию по дороге в Каталонию; им спешить нечего, потому что погоня будет главным образом отправлена за нами.
Химена не возражала, хотя она вовсе не намерена была провожать беглецов до Франции. Она хотела только освободить короля и соединить его с графиней Шатобриан, к которой по-прежнему чувствовала самую нежную привязанность, хотя та не раз была несправедлива и холодна к ней. Ей и в голову не приходило задать себе вопрос, считает ли она короля достойным любви и желает ли его привязанности к себе? Сделаться соперницей Франциски было преступлением в ее глазах, и чем яснее король выказывал ей свое расположение, тем более утверждалась она в своем намерении вернуться во дворец отца после освобождения пленника и принять на себя вину его бегства. Подобный подвиг не мог испугать молодую девушку, ожесточенную с детства суровым обращением отца и полным душевным одиночеством; она считала жертвы всякого рода своим прямым назначением. Что могло ожидать ее во Франции? Легкомыслие короля приводило ее в ужас; она вряд ли могла увлечься им даже при других условиях, а теперь его ухаживанье могло лишить ее дружбы Франциски, которая была для нее самым дорогим существом в целом мире.
Из боязни, что ее отказ может поколебать решимость короля, Химена старательно следила за собой, чтобы не подать ему никакого повода к сомнению, и приняла деятельное участие в приготовлениях к бегству. Королю принесли его широкий бархатный плащ, который он носил в лагере при Павии и ни разу не надевал в Альказаре, где он провел только жаркое время года. Монморанси дал ему свою шляпу с широкими полями, которая закрывала ему лицо.