Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В замке ожидали прибытия императора. Когда Брион вошел в галерею, откуда видны были дворы и вся местность перед городом, то увидел императорских телохранителей в черно-красных одеждах с обнаженными палашами, блестевшими на солнце, которые въезжали в первый двор на своих колоссальных, черных как уголь нидерландских конях. За ними следовала толпа испанских грандов верхами.
– Доложите вашему королю о приезде императора, господин Шабо! – сказал герцог Инфантадо, поспешно подходя к нему.
– Испанский король может сам приказать доложить о себе! – возразил Брион после некоторого молчания, пристально вглядываясь в приближавшуюся толпу. – Вряд ли король Франции будет в состоянии поддерживать сегодня какой-нибудь разговор!
– Ради Бога, господин Шабо де Брион, не поддавайтесь мелочной обидчивости! Мы все не меньше вас желаем освобождения короля Франциска. Не дайте нашему императору повода к новому замедлению.
Брион направился быстрыми шагами к Альказару.
– Гаттинара едет с императором! – крикнул ему вслед герцог Инфантадо. – Это добрый знак для вашего короля!..
Но Брион не слышал этой фразы. Он заметил в толпе знакомую шляпу Бурбона, и сердце его замерло от тоски и опасения, что его прославленный король окажется ничтожной и слабой личностью в такой решительный момент. От этого зависела свобода всех их; он и Монморанси, более чем кто-нибудь, мечтали о возвращении на родину.
С этими мыслями Брион вошел в комнату короля и, сообщив шепотом Монморанси о приезде императора, судорожно пожал ему руку.
– Карл V через несколько секунд будет здесь! – воскликнул он. – Что нам делать с нашим больным королем? Он представляет собой олицетворенную беспомощность, вместо нашего прежнего гордого Франциска!
– Что делать! – возразил резко Монморанси. – Он должен преодолеть себя! Если он властвует над Францией, то должен властвовать и над собственным телом! Ваше величество! – добавил он громким голосом, взяв короля за руку. – Император Карл приехал сюда! Он решил, наконец, исполнить свой долг и переговорить с вами!
– Император Карл? – спросил Франциск слабым голосом.
– Разве вам не угодно будет встать и явиться перед ним достойным властелином Франции? – спросил Монморанси.
– Я ослабел от болезни и упал духом, Монморанси! Поговори с ним вместо меня…
– Пресвятая Дева! Бледный, немощный император наконец удостоил нас своим посещением, а наш могущественный король оказывается немощнее его вследствие лихорадки…
Вошел слуга и доложил о прибытии канцлера Гаттинара.
– Пусть он войдет! – сказал поспешно Брион.
– Пусть он подождет! – воскликнул Монморанси, прерывая его. – Испанский гранд не должен видеть нашего короля в таком положении!
– Испанский король вступает в Альказар! – громко провозгласили телохранители Карла V. – Испанский король вступает в Альказар! – повторила стража у дверей больного короля. Но в спальне царила мертвая тишина. Видно было, что Франциск сознавал то, что происходило вокруг него. Густая краска разлилась по его похудевшему лицу, но тотчас же заменилась смертельной бледностью. Он лежал неподвижно на постели, и только по его дрожащей руке можно было заметить, что он усиленно дышит. Физическая слабость оказывалась сильнее нравственного порыва.
– Делать нечего! – сказал Монморанси, направляясь к двери. – Я скажу императору, что он приехал слишком поздно!
– Какое несчастье! – проговорил в отчаянии Брион.
Вошел Монпеза – французский дворянин, добровольно сделавшийся камердинером короля Франциска после битвы при Павии, – и доложил, что за ним «идет император!»
– Попроси его в Звездную залу! – воскликнул неожиданно король Франциск, порывисто поднимаясь с постели. – Я скоро выйду и приму его.
Никто, кроме Монморанси, не придал никакого значения этому приказу, потому что король Франциск, поднявшись на ноги, пошатнулся и должен был схватиться обеими руками за Бриона, чтобы не упасть.
Монморанси вышел, а король Франциск, несмотря на возражения Монпезы, приказал одеть себя. Когда туалет был окончен, он сел на постель, чтобы собраться с силами.
Через минуту он встал и, опираясь на плечо Бриона, направился к двери, опять остановился, чтобы отдохнуть, и, наконец, вышел в коридор.
Звездная зала, занимавшая весь верхний этаж башни, получила свое название от куполообразного потолка, открытого посредине, через который даже днем на небе видны были звезды. Потолок этот на зиму заколачивался наглухо, а в остальное время оставался открытым для воздуха и света, так как в зале не было ни одного окна. На темных стенах, фантастически украшенных лепной работой, в пяти местах висели жирандоли; горевшие в них день и ночь восковые свечи заменяли дневной свет.
Монморанси, проникнутый гордостью французского дворянства, молча поклонился императору и, проводив его в Звездную залу, остановился в нескольких шагах от него. Карл V, молчавший в свою очередь, пристально взглянул на молодого, скромно одетого сеньора, с резкими и выразительными чертами лица, и спросил его:
– Я желал бы знать ваше имя, милостивый государь.
– Монморанси.
– Очень приятно познакомиться с представителем такого древнего и известного рода.
– К сожалению, ваше величество видит нас при таких неблагоприятных обстоятельствах.
– Ваш король болен?
– Скука вредно действует на здоровье. Мы лучше чувствуем себя на лошадях, при звуках боевых труб.
– Несомненно! Вы доказали это при Павии! – сказал поспешно император. – Французские сеньоры сражались с беспримерной храбростью; и я обязан своим успехом только вашему несчастью и Божьей милости. Что я вижу! Неужели властелину Франции нужна опора, чтобы пройти по комнате?
– Да, это французский король! – резко ответил Монморанси.
– Извините меня, дорогой кузен, – сказал император, сделав несколько шагов навстречу королю, – что я так поздно исполняю свою обязанность хозяина и до сих пор не приветствовал вас в Испании.
– Испанский король пожелал теперь взглянуть на своего пленника.
– Нет, я приехал, чтобы возвратить свободу моему кузену и другу.
– Лучшие плоды зреют позже всего, – ответил король Франциск с грустной улыбкой. – Я желал бы для себя и вашей славы, чтобы не было слишком поздно и Господь помог мне вкусить медленно дозревший плод. Как видите, воздух Альказара окончательно расстроил мое здоровье.
– Да поможет нам в этом Пресвятая Дева! На моей Душе был бы вечный упрек совести, если бы пребывание в Испании вредно отозвалось на вашем здоровье. Я надеюсь, что Бог поможет нам уладить наши дела и привести их к быстрому концу.
Подобный оборот разговора был невыгоден для короля Франциска, который легко поддавался неосновательным надеждам и, по своей рыцарской натуре, верил благородным побуждениям других людей. Он был глубоко тронут словами императора и, не желая пользоваться преимуществами своего положения, мысленно решил не заявлять никаких требований относительно своего освобождения и держать себя с полным достоинством.