Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе

Подобный оборот разговора был невыгоден для короля Франциска, который легко поддавался неосновательным надеждам и, по своей рыцарской натуре, верил благородным побуждениям других людей. Он был глубоко тронут словами императора и, не желая пользоваться преимуществами своего положения, мысленно решил не заявлять никаких требований относительно своего освобождения и держать себя с полным достоинством.

Карл V тотчас же заметил благоприятную для него перемену в настроении противника. Он боялся, что Франциск точно и резко определит условия своего освобождения и поставит его в затруднение. Помимо Гаттинары еще три гранда присутствовали при этом свидании. Если Карл V решался прибегать к мелким и недостойным средствам для достижения своих политических целей, то делал это втайне от великодушных и гордых испанских грандов. Он не мог безнаказанно оскорбить их, предложив в их присутствии слишком тяжелые условия своему коронованному пленнику, уважаемому всей европейской аристократией, или ответить уклончивым отказом на его справедливые требования. Помимо нравственных преимуществ французского короля, Карл V не мог и с внешней стороны сравниться со своим пленником и не без основания опасался его соперничества. Когда оба короля сели на стулья, поставленные для них среди залы, то высокая, изящная фигура широкоплечего Франциска совершенно уничтожила собой бледного императора. Красноватый свет восковых свечей красиво оттенял худощавое энергичное лицо с длинной бородой, темными глазами и резко очерченным носом, между тем как рыжевато-белокурый цвет волос и бороды императора и серый цвет лица казались еще некрасивее от этого освещения. Его невзрачная, среднего роста фигура имела жалкий вид сравнительно с представительной личностью французского короля. Но внимательный наблюдатель подметил бы в темно-голубых глазах императора недюжинный ум, рассудительность и непоколебимую волю, что давало ему преимущество над французским королем и сказалось в разговоре с ним.

Когда они сели, император несколько минут молча слушал своего противника и, по-видимому, отыскивал его слабую сторону, чтобы начать нападение. При этом в спокойных и твердых глазах императора мелькнуло свойственное им неопределенное и неприятное выражение, которое не раз заставляло его окружающих предполагать в нем наследственную склонность к сумасшествию. Но это продолжалось всего несколько секунд; он овладел собой, сознавая, что холодный разум – его единственное оружие против поэтического короля Франциска.

Он дал ему высказаться и отвечал короткими фразами на его любезности. Пока все преимущества величественной осанки и ловкого обращения были на стороне французского короля, что видно было и по лицам испанских грандов, которые с заметным презрением смотрели на невзрачную фигуру своего повелителя. Но, тем не менее, настоящая победа все-таки осталась за императором, слова и обещания которого были заранее взвешены и обдуманы.

– Я надеюсь, – сказал в заключение Карл V с явным желанием положить конец бесплодному обмену любезностями, – что бывшее между нами недоразумение разъяснится само собой и мы расстанемся друзьями. Нам поможет в этом ваша сестра, герцогиня Алансонекая! Она писала мне и просила дозволения приехать сюда; я скоро буду иметь удовольствие познакомиться с этой даровитой женщиной и привести ее к вам.

С этими словами император поднялся со своего места. Наступила решительная минута, когда более чем когда-нибудь король Франциск мог заручиться формальным обещанием относительно своего освобождения. Все с нетерпением ожидали, что скажет пленник, который, благодаря нервному возбуждению, чувствовал себя настолько бодрым, что мог стоять без посторонней помощи. Сам Франциск, видя необходимость отступить от принятой им тактики, возразил, что свидание с сестрой доставит ему большое удовольствие и он надеется, что с ее приездом будут окончательно определены условия его освобождения.

– Вы не можете сомневаться в моей искренней готовности возвратить вам свободу, – сказал поспешно император. – Герцогиня будет посредницей между нами; она сообщит вам самые новые известия из Франции, и вы, сообразно с этим, предложите мне свои условия. Германская ересь с ее неизбежными последствиями и суровой крестьянской войной проникла и через вашу лотарингскую границу, так что мы, в силу настоятельной необходимости, должны действовать заодно, и я надеюсь иметь в вас союзника против нового вторжения варваров.

Отстранив, таким образом, всякие дальнейшие переговоры, император пожелал своему пленнику скорого выздоровления и вышел из Альказара.

Король Франциск, Монморанси и Брион остались одни в Звездной зале. Все трое были довольны тем, что в этом свидании соблюдено было достоинство французской нации, но вслед за тем, взглянув друг на друга, они разразились громким хохотом.

– Мы ничего не выиграли от этого свидания! – заметил со смехом Брион, – и можем утешать себя тем, что честь наша осталась нетронутой! Этот хитрый римский император ухаживает за нами как лисица, которая боится напасть на добычу и выпустить ее.

– Foi de gentilhomme (Вера дворянина), – сказал король, – во всяком случае, можно надеяться, что скоро наступит конец нашим бедствиям! Карл V мог убедиться сегодня, что мы не намерены просить у него помилования; к тому же за нас общественное мнение, и он должен будет сделать известные уступки!

Легкомысленные французы должны были скоро убедиться в несбыточности своих надежд.

Король Франциск опять чувствовал себя бодрым и здоровым. Подкрепив свои силы веселым обедом с товарищами своего бедствия, он решил снова заняться любовным приключением, которое было прервано пароксизмом его болезни и свиданием с императором. Когда Брион и Монморанси ушли из Альказара с наступлением сумерек, в нем проснулась неудержимая потребность прижать к своему сердцу таинственную певицу, которая теперь казалась ему очаровательнее, чем когда-либо.

«Да здравствует любовь и красивые женщины!» – мысленно воскликнул король, возбужденный сытным обедом и вином, и отправился в сад с твердой решимостью взять приступом балкон.

Между тем в замке Инфантадо заметно было необычайное движение; в окнах мелькали свечи и темные тени бегавшей взад и вперед прислуги. Король Франциск не придал этому особенного значения, предполагая, что у герцога остановилось несколько господ из императорской свиты. Он знал, по рассказам Бриона, что это обстоятельство не может помешать его плану, потому что жилище таинственной красавицы находилось в отдаленном углу замка и, выйдя за садовую решетку, он мог беспрепятственно проникнуть туда по наружной лестнице. Он решил начать осаду с этой стороны, как только удостоверится в присутствии Дамы на балконе, если не будет возможности встретиться с ней иным способом или взобраться на невысокий балкон.