Игра (ЛП) - Карина Хейл

Совершенно очевидно, что я не жаловалась. После случившегося прошлым вечером, мне самой надо было почувствовать себя ближе к нему.

Я не могу лгать, то, что он сказал, напугало меня, и, в то время как я думала, что поняла его, по крайней мере, немного, все это пристрастие к метамфетамину и жизнь на улице просто убили меня. Все было намного, намного хуже, чем я могла себе представить, и с каждым искренним, неподдельным словом, выходившим из его рта, мое сердце разрывалось. Не удивительно, что он был настолько напряженным, таким разбитым, таким неверно понятым. Мужчина прошел весь ад вдоль и поперек, и, несмотря на то, что он, словно феникс из пепла, поднялся, чтобы стать человеком, которым стал, дым все еще липнет к нему. Я это чувствую.

И это меня пугает. Страх, что еще не все кончено. Потому что, как это может закончиться? Как человек может пройти через все это и так легко отделаться? Вы не можете. Даже с самой лучшей терапией и лучшими лекарствами сможете ли вы когда-нибудь справиться с тем, что от вас отказались, усыновили, с наркотиками и бродяжничеством. Одна вещь ужаснее другой, и просто тот факт, что он жив и здоров, удивляет меня.

Но я не хочу жить в страхе за него, и не хочу верить, что в любой момент он может оступиться, даже если я недостаточно наивна, чтобы игнорировать некоторые вещи, такие как его отношения с алкоголем. Я хочу, чтобы он продолжал быть сильным, могучим, великодушным. Гордый зверь. Я хочу, чтобы он не стыдился того, кем он был, потому что это лишь сделало его удивительным человеком. Хоть я и знаю, он думает совершенно по-другому, знание правды о Лаклане заставило мое уважение к нему взлететь до небес.

И теперь, теперь я действительно понимаю его страсть к собакам, то, что он спасает «плохих собак», которых отвергли и забыли. Он, в прямом смысле слова, жил так же, как и они, завися от доброты незнакомцев.

Тем не менее вот она я, собираюсь пойти на стадион, где буду свидетелем того, как он вытащил себя из под обломков.

— Теперь я должен предупредить тебя, — говорит он мне, проводя ключом-картой по замку у одного из задних входов. — Ты можешь заснуть. Мы еще не совсем разыгрались. Я сегодня буду работать над увиливанием от ударов, особенно учитывая, что у меня есть склонность сбивать людей.

— О, я знаю, — весело говорю я. — Я прочитала это на твоей странице в Википедии.

Он стонет.

— У меня есть такая страница?

— Это лишь означает, что у тебя все получается.

— Чтоб тебя! Так или иначе, я не могу больше сбивать людей, без риска нанести травму себе, так что увиливание мне пригодится.

— Я смогу, по крайней мере, увидеть тебя в схватке? — спрашиваю я, когда мы идем по промозглому, цементному туннелю к освященному зеленому полю в конце.

— Неа. Но наблюдай за схваткой. Подожди и увидишь, что произойдет. — Он искоса смотрит на меня, поджав эти полные губы. — Разве ты не помнишь о регби ничего из того, чему я тебя учил?

Я резко смеюсь.

— Давай посмотрим правде в глаза. Я просто пыталась флиртовать с тобой, может быть получше рассмотреть твою задницу.

— Если я правильно помню, ты определенно флиртовала со мной.

Я закатываю глаза.

— Ну что ж, тогда ты, кажется, не знал об этом.

Он останавливается и притягивает меня к себе.

— Я знал это и тогда. Просто мне надо было набраться смелости, чтобы предпринять что-нибудь. — Он целует меня в лоб, и мы продолжаем идти.

Мы пришли немного рано, так что он ведет меня на трибуны, где выбирает мне хорошее место.

— Ты достаточно близко, чтобы услышать как Алан, наш тренер, кричит на нас, и особенно на меня, и у тебя будет возможность увидеть всех. Я лучше пойду в раздевалку.

Я с тревогой хватаю его за руку.

— Что, ты уже уходишь?

— Я скоро вернусь. Туда, вниз, — он указывает на поле. — Постарайся не уснуть.

Он скачет вниз по лестнице, и я смотрю, как подпрыгивают мышцы его задницы, пока он идет. Через несколько минут, когда понимаю, что пройдет еще время, прежде чем все это начнется, я достаю телефон и начинаю писать е-мейлы. Я пишу Стеф и Николе, очень сильно желая пересказать им то, что рассказал мне Лаклан, но знаю, им не нужно знать это и даже понимать. Это прошлое Лаклана, которое он доверил мне, и я это уважаю.

Я так же пишу маме. Последнее письмо, которое я получила от нее, было несколько дней назад. Она сказала, что скучает по мне, это адски ранит, но у нее все отлично и ее навещали Тошио и Шон. Она не упомянула других моих братьев, Никко, Пола и Брайана, поэтому я так же пишу Тошио, чтобы узнать, сможет ли он напомнить им. После всего того, что Лаклан сказал мне, я чувствую себя странно хрупкой и слабой внутри, и моя потребность знать, что все будет хорошо сильнее, чем когда-либо. Я бы хотела, чтобы здесь была машина для телепортации, чтобы я могла вернуться обратно, лишь на минуту, и подарить маме длинное объятие. Такие объятия исправляют все.

Но это невозможно, и вместо этого я сижу на трибунах пустого стадиона, в ожидании мужчины, в которого безнадежно и беспомощно влюблена. Мне ненавистно то, что я не могу иметь все, и ненавистно, что природой так устроено, хотеть больше, когда, наконец, вы получаете что-то стоящее.

Наконец снизу раздается крик, и я прекращаю писать письма, чтобы вытянуть шею и увидеть кучу больших здоровенных мужчин, выбегающих на поле в обтягивающих футболках и шортах. Лаклан находится в конце, разговаривая с мужчиной небольшого роста в ветровке, почти таким же широким, как и он сам. Предполагаю, это Ален, тренер.

Я не могу отрицать, что, при виде Лаклана на поле в той одежде, которая подчеркивает каждый толстый, жилистый дюйм его мышц, мое тело делает двойное сальто назад. Он чертов бог и божество, с которым я сплю. Я должна ущипнуть себя, даже если мой собственный пульс грозит выйти за рамки.

Хотя он идет в знакомой манере, здесь он держится по-другому. Гордо. Более уверенно. Он ведет себя так, словно владеет полем, владеет самой игрой. Если бы я была девушкой и жила здесь, я бы приходила на каждую игру, чтобы понаблюдать за ним. На самом деле, не удивлюсь, если половина стадиона состоит из девушек, желающих заполучить Лаклана МакГрегора.

Тренировка сама по себе не очень интересная. На поле около дюжины людей, тренер чередует их, и они играют каждый по несколько минут, а затем составляет игроков парами для работы над упражнениями. Как Лаклан и сказал, он проводит много времени, работая с мячом, увиливая от игроков, бегущих на него. Он обходит их, иногда вынуждая упасть плашмя на лицо, иногда отбиваясь от атаки. Иногда он не обходит их и просто движется на оппонента. Я могу сказать, что он в последнюю секунду отстраняется и не ударяет его со всей силы. Если бы это была настоящая игра и это не был бы его товарищ по команде, он бы врезался в него, уверена, он бы вообще не сдерживался. Он, на самом деле, зверь.