Игра (ЛП) - Карина Хейл

— Всегда в начале сезона. Люди взволнованы по поводу регби, и обычно я могу привести с собой пару членов команды для поддержки. — Я делаю паузу, отлично зная, что Дональд и Джессика смотрят на меня. — Я хотел бы, чтоб ты была моей парой, если ты не против делить меня с Лионелем.

— Ты же знаешь, я не против.

— Он хороший, правда? — тепло говорит Джессика.

— Кто, Лаклан или собака?

Я издаю смешок.

— О, лапочка, пожалуйста, не надо выбирать.

Мои слова заставляют Джессику с Дональдом обменяться взглядом, который я изо всех сил игнорирую.

Звенит дверной звонок и Джессика поднимается.

—Это, должно быть, Бригс.

Бригс мой брат, и мне сразу же становится не по себе, что я не связался с ним, когда вернулся. У нас очень хорошие отношения, хотя я, когда был моложе, протащил его, и Джессику с Дональдом, через ад. И лишь недавно он отстранился больше, чем я тогда. Три года назад его жена и ребёнок умерли в ужасной автомобильной катастрофе, и с тех пор он стал другим. Я понимаю его, хотя не могу сказать, что понимаю его горе, не то чтобы я хотел. Но я понимаю, почему он отгораживается от всех. Это не просто боль потери. Он винит себя за аварию, так как перед этим они поругались. Я никогда не выяснял, по поводу чего была ссора, но, по словам, Бригса, этого было достаточно, чтобы винить во всем себя. Иногда мне хочется обратиться к нему, сказать ему, что я знаю что такое чувство вины, но у меня не хватает смелости упоминать это дерьмо даже про себя.

— Привет, мам, — говорит Бригс, целуя Джессику в обе щеки. Хоть я и зову их родителями, я никогда не мог называть их папа и мама. Не уверен, может это защитный механизм.

Бригс заходит в дом и с удивлением смотрит на всех нас. В Бригсе можно увидеть черты моих кузенов и наоборот. Он высокий и мускулистый, хотя в последнее время выглядит достаточно худым, с яркими голубыми глазами, которые я не могу описать иначе как обеспокоенные. Благодаря Джессике его скулы резкие и угловатые. Когда он особенно зол, вам определено захочется покинуть комнату. Я могу заставить кого-то замолчать кулаками, он же может заставить замолчать комнату лишь одним взглядом.

— Лаклан, — говорит он, и в его голосе присутствует веселье, которого там не было раньше.

Я поднимаюсь с кресла и обнимаю его, похлопывая по спине.

— Рад видеть тебя, брат, — говорит он, глядя мне прямо в глаза.

— И я тебя.

Он смотрит мне через плечо и, когда видит Кайлу, поднимает брови.

— А это кто здесь?

Ничего не могу поделать и гордо сияю, глядя на неё. Я, вероятно, выгляжу как полный дурак, но мне все равно.

— Это Кайла. Она из Сан-Франциско.

— Да? — спрашивает он и кивает ей. — Первый раз в Шотландии, да?

— Точно, — говорит Кайла.

— И ты выбрала гидом эту обезьяну? Это мне следует все тебе тут показать, ага? Показать тебе настоящую Шотландию, а не страну глазами этого вспыльчивого игрока в регби, — говорит он с большой улыбкой. Он моментально переходит от образа мрачного типа к шутнику, и я вижу, как расслабляются плечи Кайлы.

— Бригс, — предупреждает Джессика. — Будь милым.

— Милый - слово из пяти букв, — говорит Бригс и, к счастью, все смеются. Приятно видеть его счастливым, и я понимаю, возможно, остальные рады видеть счастливым и меня.

Вскоре мы собираемся вокруг стола в столовой, пока Джессика готовит ужин, сочную жареную утку, которую как говорит Дональд, он подстрелил в прошлый уикенд на охоте в Шотландском высокогорье. Разливают вино. Мне приходится приложить усилия, но я отказываюсь и вместо этого наливаю стакан минералки.

Затем разговор переходит на нормальные темы. Дональд рассказывает о его работе с Lions Club, Кайла о жильё в Сан-Франциско и я немного говорю о тренировках. Бригс очень тихий, даже тише меня, пока Джессика не начинает раскладывать еду и не упоминает тот факт, что он получил новую работу.

Я не делаю из этого события, потому что Бригс такой. После аварии он потерял работу учителя и с тех пор искал новую. Я никогда не беспокоился, он сообразительный парень и работяга, просто он через многое прошёл. Но Джессику распирает от гордости. Могу сказать, что это причиняет ему дискомфорт.

— Поздравляю, — говорю я ему. — Самое время. Выпьем за это.

И может быть, я сказал что-то неправильно, потому что его глаза резко сужаются и он поднимает стакан.

— Выпьем за меня? Нет, нет. За тебя, Лаклан.

Я нахмуриваюсь, и он продолжает, абсолютно искренне:

— Я серьёзно. На самом деле, абсолютно серьёзно. Я не думал, что мы когда-нибудь будем пить за Лаклана и человека, которым он стал.

Чувство неловкости расползается в моей груди.

Бригс смотрит на своих родителей.

— Я, правда, не думаю, что мы делали это. Думаю, мы просто открыли свои объятия Лаклану и приняли его назад, но не думаю, что когда-либо говорили ему, как мы горды что он смог побороть свою зависимость.

Мир перестаёт вращаться вокруг своей оси достаточно долго, чтобы я почувствовал себя больным.

— Бригс, — практически шёпотом предупреждает Джессика.

Но Бригс не замечает этого, не замечает, как мои руки сжимаются в кулаки, как Дональд и Джессика посылают ему предупреждающие взгляды, и Кайла в замешательстве смотрит на меня. Он не обращает внимания на все это, потому что смотрит в свой стакан с пивом. Будто он говорит ему что сказать.

— Мы, правда, думали, что ты ушёл, брат. Мет, героин. Не многие могут убраться с улиц, выбраться из наркотиков, и на самом деле сделать что-то со своей жизнью, но ты. Ты. Ты сделал все, что намеревался сделать. — Наконец он поднимает голову, чтобы совершенно серьёзно посмотреть на меня, не замечая мои огромные дикие глаза. — За тебя, брат. Я рад, что ты вернулся. Рад, что ты здесь. И я рад, что и она здесь.

Самая неловкая тишина окутывает комнату, словно невидимо одеяло. Все смотрят друг на друга, а затем тянуться к своим бокалам. Я не могу сделать над собой усилие и дотянуться до своего. Я совершенно парализован. Не только от унижения, потому что когда вы годами живете на улице, вы учитесь не иметь никакого стыда. Вообще. Это страх, охватывающий меня, словно тиски вокруг моего сердца, потому что Кайла не знает ничего из этого, и я не был уверен смог бы я когда-нибудь рассказать ей об этом.

Но вот оно, все открылось, и она может задуматься, осудить и испугаться.

Я не могу даже посмотреть на неё. Быстро извиняюсь, выхожу из-за стола, и иду в ванную через кухню, проходя мимо холодильника, где хватаю бутылку пива и вхожу в ванную, запирая дверь. Я опираюсь на раковину, вдыхая и выдыхая, желая, чтобы боль остановилась, чтобы сожаление затихло, но этого не происходит. Так что, я хлопаю по крышке бутылки, открывая ее о раковину, и за пять секунд выпиваю до дна.