Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова

– Отец, мать, братья, сестры, друзья, – насмешливо произнесла Госпожа. – За моего мужа Таммуза! – Она отпила и пролила на пол несколько капель.

– И тебе хватает наглости?! – воскликнул Син.

– Как и всегда, мой Великий Отец, – произнесла Эрешкигаль. – Ты позволяешь ей делать это снова и снова! Твои заслоны бессильны против нее! Накажи ее!

– О! Ты уже пыталась, – насмешливо произнесла Госпожа. – Кстати, как там мой племянник? Растет?

– Дочь моя! Зачем ты тут, когда мы скорбим по нашему дорогому Таммузу? – произнесла Нингаль.

– Моя Великая Мать, меня удивляет, что ты скорбишь по тому, кто унижал и оскорблял твою дочь самим своим дыханием. Не потому ли, что ты сама возлежала с ним? – Госпожа рассмеялась, глядя, как исказились лица отца и матери. – Я уже не та юная дурочка, что была. Прошли сотни лет. Не забывай о том! Я пришла сюда, чтобы сказать вам, на что я решилась и что теперь могу, исполнившись еще большей мощи. Каждый год, что я слышу стенания под стенами моего Дома, я буду насылать проклятия на ваши. Ненастья и неурожаи будут огорчать ваших людей, и они перестанут возносить вам молитвы и гимны. Я прокляну ваших коров бесплодием и ваших быков немочью, я закрою уши на призывы ваших людей, и они перестанут рожать. Я – та, кто повелевает любовью и местью, та, кто благословляет на рождение и смерть, та, в честь кого строят и разрушают города. Я, Госпожа Неба и Царица Ночи, клянусь, что буду приходить к вам из года в год и напоминать, что я сильнее, с радостью наблюдая, как редеют ваши ряды. – Энхедуанна видела, как бледнеют лица Великих, как Син хмурит брови и как застывают в страхе Господа Домов. – Ты, Великий Отец, благословил меня. Помнишь? Ты, смеясь и вышвыривая меня обратно к мужу, сказал: «Тебе же нагадали встать над всеми нами, ты же кичишься силой и красотой, так покори нас». Я пришла к вам сегодня в блеске славы в ночь, когда вы оплакиваете того, кого я ненавидела, чтобы сказать, что это последний раз, когда вы безнаказанно стонете по Таммузу. Так давайте же пить и веселиться в честь моего проклятого мужа, что ушел в великое небытие. Ибо я так хочу!

Никто не шевелился, лишь падали сосуды на пол и где-то вдалеке ухнула сова. Госпожа отпила из своего кубка и улыбнулась. Син открыл в гневе рот, чтобы сказать что-то, да не успел – вошел слуга:

– Великий Ллуг из Западных Земель.

Это разорвало тишину. Начали шептаться гости, зарделось искривленное ненавистью и страхом лицо Эрешкигаль, Нингаль начала поправлять луны, вплетенные в косы, а Син развернулся к двери:

– Впустите же его. Ради ночи, что породила тебя, дочь моя, веди себя хотя бы сегодня пристойно. Будущий муж Эрешкигаль прибыл.

– О! Как мило. Что ж, глянем на того, кто получит это скисшее пиво и сгнившее зерно.

Эрешкигаль развернулась, собираясь вцепиться сестре в глаза, но в этот момент под литавры в центральные двери, что могли пропустить даже всадника, – кедровые, обшитые золотом и серебром, инкрустированные самоцветами, – вошла процессия.

Энхедуанна в изумлении уставилась на незнакомых ей Великих из Западных Земель – светловолосых, светлоглазых, высоких, худощавых и безбородых, совершенно иных в сравнении с мужчинами, которых она знала до того. Они несли с собой запахи трав и цветов, моря и свежего ветра. Они были так отличны от всех, кого она привыкла видеть, что поначалу Жрица не поверила в их реальность. Процессия разошлась волнами в стороны, пропуская вперед Великого, волосы которого, казалось, вобрали в себя лучи солнца, а кожа была столь белой, что светилась изнутри. Он держался учтиво, но горделиво, а сила его была столь же очевидна, как и высокое положение, хоть одет он был так же, как все прибывшие с ним.

– Ллуг из Западных Земель приветствует Великих Восточного Царства, – произнес он с заметным акцентом и склонился с почтением перед Сином и Нингаль.

– Честь для нас узнать тебя, Ллуг, – проговорил Син.

Гости шумно задвигались, снова наполнились чаши, зазвучала музыка, и Великие начали церемонно знакомиться друг с другом, расшаркиваясь и раскланиваясь.

Энхедуанна начала искать свою Госпожу взглядом и только тут поняла, что ее нет. Меж тем витиеватые приветствия продолжались. Нингаль посматривала на Ллуга, и луны в ее косах блистали ярче обычного. Син довольно улыбался. Ллуг приблизился к Эрешкигаль, которая стыдливо накинула тонкое полотно на лицо. «Лицемерка! Не хочет, чтобы муженек заранее разочаровался, – хохотнула у нее в голове Госпожа. – Не суетись. Наслаждайся представлением».

Энхедуанна снова замерла у стены, ожидая появления своей богини. Жрица уже заметила ее силу, что распространялась по залу: люди, попав под влияние Госпожи, становились все более возбужденными и нервными, музыка изменилась на куда более чувственную и манящую. «Вот сука», – раздался голос не сдержавшейся Эрешкигаль, и Ллуг широко распахнул глаза.

Светильники резко погасли, и, танцуя, в лунную дорожку вошла Великая Энхедуанны. Она кружилась и останавливалась в рваном ритме ударных, и волосы следовали за ее движениями черной волной, чтобы потом тяжело упасть на плечи, драгоценности ее сверкали, и особенно ожерелье, вдруг вспыхнувшее огнем от чьего-то тяжелого проклятия. Госпожа улыбнулась, и искры прошли по ее телу, подчеркивая грудь и бедра, сплетаясь узорами в тончайшее полотно. Она расправила крылья, скрыв себя ими, а когда они исчезли, предстала перед гостями лишь в наброшенной на тело сверкающей ткани – тонкая как паутина, она не могла ничего скрыть от взглядов, и только лица Госпожи было не видно под плотной накидкой.

Снова вспыхнули светильники.

Госпожа закончила танец, стоя пред Ллугом на одном колене, склонив голову. Он держал Эрешкигаль за руку, но не замечал этого. Как и другие, он не мог отвести взгляда от прекрасной незнакомки. И хотя Эрешкигаль цеплялась за него, Ллуг освободился от ее хватки и протянул обе руки Царице Ночи. Та поднялась. Энхедуанна с гордостью чувствовала, как сейчас сильна Госпожа напитавшим ее обожанием – не было никого, кто не пал бы на колени, прикажи она.

Ллуг коснулся рук Великой лбом и губами в приветствии. «Неужели решится?» Энхедуанна выдвинулась вперед.

Да, он решился.

Ллуг протягивает руку и снимает с лица Госпожи накидку, как с невесты в свадебную ночь, да так и остается стоять столбом, не в силах отвести взгляда от ее прекрасного лика.

– Ллуг из Западных Земель? – Ее голос волнует, и нельзя не откликнуться на