Цикличность - Виктор Новоселов

холщовой рубашке. Мужичок едва держался на ногах и тяжело дышал. Видимо бежал через весь город, спешил. Чуть отдышавшись, он резко выдохнул и выпрямился во весь свой отнюдь не богатырский рост.

– Строккур, есть тут такой? – голос мужичка был под стать габаритам, высокий, если не сказать писклявый.

– Вон он, внизу. – Буркнул кто-то из работяг, указывая на яму.

– Ох тыж епт… – мужичек поскреб пятерней редкую седину на мокушке.

– С чем пришел, почтенный старец? – сказал из ямы бывший вояка, которого видимо начал догонять в голову выпитый залпом самогон.

– Да я это… Новости принес… Домой тебе надо… Эх, что ж делать-то? – он поискал поддержки у окружающих людей, но те, ясно дело, не понимали, что происходит.

– Говори, отец, не томи.

– Жена твоя преставилась, добрый человек. Вот…

Все замолчали. Строккур выругался весьма витиевато и отбросил от себя пустую склянку с самогоном, так что та разбилась вдребезги.

– Так, хлопцы, тащите, если смогете. Не смогете, так режьте, только быстрее уже. Хватит на меня сегодня.

Все рванули с мест так, словно только что получили бодрых тумаков от сурового командира. Мы продели несколько веревок под балку. Часть людей отошли к дороге и тянули прямо через блок, установленный на козлах. Другая часть добровольцев, перекинули веревку через камень, с помощью которого они встали с другой стороны завала. Это увеличивало их усилие, и, к тому же, двум группам людей не приходилось стоять рядом бок о бок на дороге.

Лоррис, Лессви, я и еще несколько человек, подпихнули два рычага под балку, с двух сторон от Строккура, и надеялись таким образом приподнять ее, или, если дело пойдет, то хотя бы зафиксировать.

Раз! Два! Взяли! Балка не сдвинулась. Раз! Два! Взяли! Кто-то на веревке не удержался на ногах и упал. Лессви буквально висел на рычаге, едва не ломая его. Но ничего, балка лежала на том же месте.

Лессви сурово посмотрел на Строккура, который уже был в алкогольном бреду, и звал какого-то м-ш-ш-шмеля. Он достал из ножен свой тесак, и неловко замер, стараясь дышать как можно глубже.

– Что тут у вас, детишки?

В яму спрыгнул огромный, под два метра, мужик. Он был одет так, словно сбежал со склада с отслужившей солдатской формой. На нем была стеганая куртка, видавшая виды. А на его поясе болтался простецкий меч, который можно взять у кузнеца за десятку, еще и сдачу дадут.

Его лицо было покрыто густой, неровной щетиной. Неровной она была из-за того, что все лицо мужика было исполосовано шрамами. Их было слишком много, наверно, он единственный человек, который получил столько ранений в лицо и выжил. Он, либо всю жизнь воевал, либо ходил к очень плохому цирюльнику.

Длинные, рыжие волосы были собраны сзади в хвост, но хвост был неаккуратен, множество прядей выбились из него, и кучерявились во все стороны. Но больше всего выделялась старая зеленая накидка. Ее поела моль, и она была больше похожа на оконную штору в замшелой таверне. Но странный мужик, казалось, носил ее с большой гордостью.

– А тебе чего, мужик? – Лессви смотрел на эту картину огромными, удивленными глазами.

– Помочь хочу. Ты как? – он наклонился над Строккуром.

– Ой, а вот и смерть пришла. – Строккур воздел очи горе, а с уголка рта его потекла слюна.

– Зря вы его так напоили, – покачал головой мужик. – Если поранится, то кровь ручьем польется, вытечет весь за час.

– Ты лекарь? – спросил Лоррис.

– Так тоже можно сказать. А давайте еще раз наляжем, напоследок. Или уже сил нет?

– А, легко! – Лессви был несказанно рад, убирая тесак.

И мы налегли. При этом мужик встал над Строккуром и попытался тянуть балку прямо руками. И она пошла! Балка приподнялась на добрую ладонь.

– Вытаскивай! – закричал мужик в зеленой накидке. – Долго не смогу держать!

Только тут до всех дошло, что на самом деле бревно поднял один мужик в зеленом плаще. Я бросил рычаг, рванулся к Строккуру, схватил за руку и потащил его из под завала. Под другую руку подоспел Лессви, и мы вытащили стонущего Строккура на свет божий.

Наверху столпились люди. Откуда-то появились две тетки с поясными сумками. Они тут же кинулись к Строккуру, и сразу же начали заливать в него какие-то там травяные микстуры. Мы с Лессви аккуратно передали Строккура наверх, а там собравшаяся толпа тут же подхватила пострадавшего, и поволокла бедолагу вдаль от завала.

Мы с Лессви, тем временем, подошли к мужику в зеленой накидке. Он сидел на пятой точке в яме рядом с балкой и утирал пот со лба грязной тряпочкой, которую потом подпихнул под ворот куртки.

– Мужик, а ты кто, собственно? – первым не выдержал Лессви.

– А это так важно? – мужик почесал ухо и удивленно уставился на нас.

– Это – Скип Благородный. – Сказал вдруг Лоррис, смотревший на нас с вершины завала.

– Ну да, Скип. – Мужик сказал это так, будто сообщил о том, что в молочную лавку сметану подвезли. При этом он принялся выковыривать из больших мозолистых ладоней занозы оставленные балкой.

– Ты что, правда Скип? Тот, который, бог? – Лессви смотрел на мужика озадачено.

– Так люди говорят. Сам я не уверен в этом.

– Ты не уверен, что ты Скип? – Лессви заметно смешался.

– Я не уверен, что я – бог. – Мужик широко улыбнулся.

– И что теперь будем делать? – спросил я, не выдержав молчания.

– Как это что? Передохнули? А теперь подняли зады и побежали завалы разбирать! В этом городе еще слишком много людей, которым мы с вами можем помочь!

42. Исан

«Мой отец получил право представлять в Столице Хадилхат и восточные земли, когда мне не было и пяти лет отроду. Я плохо помню наш родной дом. Лишь обрывочные образы, да воспоминания о том дне, когда мы готовились к отъезду в Столицу. Я забыл родной язык, и не могу без переводчика поговорить со своей восточной родней. Я не помню ни одной улицы Хадилхата, хотя достоверно знаю, где в Столице контрабандисты прячут свои товары. И все равно в Столице я остаюсь чужим. Даже мой младший брат, что родился уже в Столице, всегда будет чужестранцем. Он служит в регулярной армии, достиг высокого чина и командует целым полком. А за глаза его все равно называют «пустынник». Пять лет назад отец передал мне свои дела. Сразу после назначения, я встретился с одним из баронов Лимфиса. Хитрец, он решил подкупить меня тем, что говорил на восточном языке. Я не мог ответить, ибо не знал родной язык. Я хорошо помню, как он сказал мне: «Ты не помнишь родину. Значит, ты – не пустынник. В Столице тебя не принимают из-за того, что ты с востока. Значит, ты – все же пустынник. Так кто же ты, мой друг?»

Захария Брав «Кто же я?»

863 год со