Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

Артур Лео Загат

Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра

Сага. Первая часть

ARTHUR LEO ZAGAT

«TOMORROW», 1939

«CHILDREN OF TOMORROW», 1939

«THE BRIGHT FLAG OF TOMORROW», 1939

(перевод с английского А. Грузберг)

Перевод с английского А. Грузберг

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

Завтра

Первая книга

Глава I

Затерянные

Дикар стоял на коленях, положив голову на койку, плотно сжав руки. Его ноздри заполнял аромат сухих трав, которыми набит матрац, от кроличьего меха одеяла тепло лбу. За ним два длинных ряда коек, по одиннадцать в каждом ряду¸ с широким проходом между ними. Перед каждой койкой склонился один из Группы, но слышно лишь негромкое бормотание.

Голос самого Дикара – часть этого бормотания. «Я ложусь спать и молю тебя, Господи, сохрани мою душу. И если я умру, не проснувшись, молю тебя, Господи, возьми мою душу».

Дикар наизусть помнил эту молитву; они все выучили ее наизусть до прихода ужаса. Их никогда не учили другим молитвам.

Дикар оставался на коленях, за ним послышался шум поднимающихся тел, раздались голоса. Один голос громче остальных.

– Эй, парни! – Это голос Джимлейна. – Кто взял мой лук и стрелы и не вернул их? – Голос, вначале низкий, сменился высоким криком: – Если я поймаю этого парня…

– Они лежат у Огненного Камня, придурок. – Это Томболл. – Я видел, как ты их там оставил. Когда-нибудь ты оставишь собственную голову и забудешь, где оставил. Ты всегда был болваном в нашей Группе.

Остальные Мальчики насмешливо рассмеялись. Дикар слышал их и одновременно не слышал.

Он ждал, когда мягкая рука погладит его волосы, а негромкий голос произнесет: «Да благословит тебя Господь, сын мой, и пошлет тебе приятные сны».

Он знал, что этого никогда не будет: рука и голос исчезли в тумане, скрытые от Дикара темным Временем Страха; Дикар смутно помнил, что до этого все было совершенно иным, чем сейчас. Но всякий раз, как он произносил «я-ложусь-спать», он ждал их.

– Перестань называть меня болваном, – пропищал Джимлейн. – Ты должен перестать!

– А кто меня заставит, болван? Ты что ли?

Дикар встал и вздохнул: бремя лидерства снова тяжко легло на его плечи.

Сквозь незастекленное продолговатое отверстие в стене длинного узкого Дома Мальчиков проходил свет от Огненного Камня. Он окрашивал красным сильные обнаженные тела; под орехово-коричневой кожей гладко двигались мышцы.

Томболл находился в проходе между койками, его сильные руки свисали по сторонам, подростковый лохматый подбородок порос черной щетиной, слишком близко поставленные глаза блестят за полуопущенными веками.

Стоящий перед ним Джимлейн почти вдвое меньше. Его безволосое лицо покрыто мелкими прыщами, верхняя губа дрожит, но он стоит на месте в проходе и не отступает перед медленно и угрожающе приближающимся Томболлом.

– Да, я, – храбро ответил Джимлейн. – Я не боюсь тебя, большой задира.

– Не боишься, – проворчал Томболл, сокращая расстояние между ними. – Ну, так я научу тебя бояться.

Дикар начал действовать.

Томболл схватил Джимлейна за запястье и начал выворачивать, его губы скривились. Лицо меньшего парня побелело от боли. Свободной рукой он бил мучителя по волосатому животу. Томболл улыбнулся, продолжая выворачивать руку. Его жертва согнулась от боли чуть ли не вдвое, но младший по-прежнему не просил пощады…

Дикар сжал руку Томболла и впился пальцами в его жесткие мышцы.

– Это нечестно, – сказал Дикар. – Разойдитесь!

Томболл отпустил Джимлейна, вырвал руку из хватки Дикара и повернулся к нему.

– И кто это говорит? – проворчал он. Его черные глаза покраснели, и это не была краснота от освещения. Он на четверть головы выше Дикара, у него шире грудь, а бедра вдвое толще, чем у Дикара. – А, это ты!

– Это я, – спокойно ответил Дикар. – И я приказываю тебе перестать приставать к Джимлейну и к другим не таким большим парням, которым не нравится твоя болтовня.

Дикар стройный и гибкий, его шелковистая борода желтая – у Томболла черная, – глаза голубые.

– Никто не будет здесь хулиганить, пока я Босс этой Группы.

Их кодекс поведения, как и разговоры, сохранился неизменным с детства, со Дней до Страха. Они были изолированы, и у них не было взрослых моделей, на которые они могли бы равняться.

– Да? – спросил Томболл сквозь тонкие прямые губы под кустиками волос, и Дикар знал, что он скажет дальше. Это назревало давно, но теперь пришло, и Дикар почему-то нисколько не жалел об этом.

И Томболл сказал:

– Пока ты Босс. – По сторонам его плоского носа появились два серых пятна. – Может быть. Но пора тебе, Дикар, уступить место другому. Мне.

По все усиливающемуся нежеланию исполнять приказы, по мрачному виду, по перешептываниям с теми Мальчиками, которые всегда готовы увильнуть от работы, Дикар знал, что время вызова приближается.

Он знал свой ответ и готов был его произнести.

– Хорошо, – сказал он тихо и очень спокойно. – Завтра я созову Полный Совет Мальчиков и Девочек. Я объясню, почему считаю, что должен оставаться Боссом, а ты расскажешь, почему не согласен с этим. И тогда Группа решит.

Мальчики, тесно окружившие Дикара и Томболла, загомонили.

– Нет, – отказался Томболл. – Не Группа решила, что ты должен быть Боссом. Это решили Старшие. – Он помолчал, и многозначительная улыбка искривила его рот. – Это ты нам так говоришь.

– Может быть, – улыбнулся Дикар. Он сам удивился, что может еще улыбаться. – Может, ты хочешь спросить Старших, почему они сделали меня Боссом, когда привезли нас сюда, а потом оставили? Может, хочешь спуститься с Обрыва и спросить их, кто отныне должен быть Боссом: ты или я?

Мальчики, окружавшие их, ахнули, а по шее самого Дикара поползли мурашки.

* * *

Обрыв уходил вниз с вершины Горы, на которой они жили. Этот большой Обрыв полностью окружал основание Горы. Круто вниз уходили рассеченные стены Обрыва: они такие голые и лишенные опоры, что ни одно живое существо не сможет подняться по ним.

Внизу, на пространстве, вдвое более широком, чем самые высокие деревья, окружающие Гору, лежат камни, такие большие, как Дом Мальчиков, и даже больше. Под этими камнями течет белая яростная вода, а под этой водой и под камнями лежат Старшие.

Дикар сам видел все это с самой высокой ветки одного дерева, с которого открывается вид на все, но даже Дикар не выходил из-под защитного покрова леса к краю Обрыва,