Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ об уединении государя ислама на зимовье у Хуланморена, появлении Алафранга, его противлении и казни шайки мятежников
Государь ислама на том зимовье пожелал несколько дней провести в уединении по способу сорокадневья.[701] Он приказал, чтобы за чертой царского шатра разбили палатку, засел в ней в одиночестве, не допускал к себе ни одной души, кроме дворецкого[702] или караульного,[703] и каждый день довольствовался небольшим количеством пищи. В эту пору произошло удивительное обстоятельство. А оно было таково: несколько людей, по внешности прикидывавшихся шейхами, а по внутренним качествам бывших нахалами, предстоятелем [которых был] пир Я’куб Багбани, в Тебризе склонили к своему учению царевича Алафранга из-за [его] любви к славе и богатству и захотели показать чудеса, которых у них не было. В те дни они послали в ставку некоего мюрида по имени Махмуд, чтобы привлечь на свою сторону близких к государю людей. Тот человек из невежества объявил ту тайну и говорил: «Некий-де человек сорока гязов роста и пяти гязов в плечах приходит к шейху Я’кубу с гор Меренд и Икан, наставляет его и открывает ему тайны. Ныне он царство отдал царевичу Алафрангу, волей иль неволей, а царство будет его, а дервиши ему [уже] его пожаловали».
Такие слова дошли до слуха сахиб-дивана ходжи Са’д-ад-дина. Он его схватил и посадил на цепь, а о происшествии доложил на служении государю ислама. [Государь] послал в Тебриз Джебей-ахтачи для вызова подстрекающих к мятежу злоумышленников. Через десять[704] дней тот возвратился обратно и доставил всех — пир Я’куба, каанова гонца Насир-ад-дина, шейха Хабиба, который был преемником[705] Рашида Булгари, и сейида Кемаль-ад-дина. Шейх Рашид был шейхом Садр-ад-дина Зенджани, а сейид Кемаль-ад-дин тоже постоянно состоял при нем. Удивительно то, что когда государь ислама их увидел, он сказал: «Мне приходит на память, что эти мятежники приверженцы Садр-ад-дина Зенджани». Когда дело расследовали, то точно так и оказалось. [Газан-хан] промолвил: «Мертвый все еще подстрекает к мятежу». Потом он сам лично сел и в присутствии эмиров и приближенных стал вести допрос, а та братия невежд говорила все те же никчемные речи. Когда |S 582| тщательно вникли в дело, то было установлено, что верование их является все тем же образом мыслей Маздака, а цель — распространить этот тарикат среди народа. Когда вина их была доказана, Я’куб сказал: «Пиры нас сохранят». Государь ислама ответил: «Мои пиры — бог, Мустафа[706] и Муртаза.[707] Посмотрим, у них ли силы больше или у твоих», — и приказал сбросить его с вершины горы, на которой они находились, а товарищей его казнить. Царевичу Алафрангу [Газан-хан] простил вину.[708] Он [Алафранг] сказал: «Поскольку государь мне оказал милость, я по правде расскажу обстоятельства дела. Было так, что меня в Тебризе два-три раза под предлогом «пойдем-де на охоту» водили к шейху Я’кубу, а он и его мюриды на радениях[709] и тому подобном рассказывали чудеса об этом учении и меня ослепляли царством, но я из страха не отваживался об этом рассказать и скрывал». Ятмиша, наиба Тайтака, также судили и, когда он признал вину, его тоже казнили. Акбука сын Тайтака хотя и участвовал в заговоре и был в нем замешан, потому что Алафранг говорил, что вся вина лежит на нем, но так как он был еще юным, а отец его на войне в Сирии проявлял усердие[710] и попал в плен к врагу, то государь ислама вину его простил и посадил его в заключение. Аминь.
Рассказ о празднестве в ставке Ильтузмиш-хатун по случаю дня рождения царевича Абу-Язида и об окончании государем сорокадневия
В воскресенье 1 числа месяца джумада-л-ахыра [10 I 1304] в ставке Ильтузмиш-хатун по случаю дня рождения царевича Абу Язида, как водится, устроили празднество. Явились государь ислама, все хатуны, царевичи и эмиры, выполнили обряды поздравления и торжества и |S 579| отдали дань веселию и удовольствию. Государь ислама отличил царевичей, хатун и их слуг разного рода ласками и милостями. После этого государь ислама, выйдя из уединения, обратился к руководству и управлению делами владений и царства. Здоровье его стало поправляться, и он радостный и веселый проводил время. Вследствие славной победы по случаю обнаружения козней и коварства шейха и его приспешников общество столпов государства было радо этому известию и приободрилось.
Рассказ о милостях государя ислама по отношению к сахиб-дивану Са’д-ад-дину по случаю проявленной им преданности в деле Алафранга
Когда сахиб-диван ходжа Са’д-ад-дин немедля схватил того посланца пира Я’куба, который приезжал в ставку для привлечения сердец и для каждого привез письмо с добрыми обещаниями, и тут же это обстоятельство доложил на служении его высочеству государю, он [Газан-хан] обратил на это чрезвычайное внимание, убедился и понял достоверно, что то полное доверие, которое он во всех отношениях к нему имел, оправдалось, что искренность преданности в службе, честность в приверженности и усердие его таковы, что если ежедневно на сотни ладов ему оказывали бы ласку и жаловали, то он этого достоин и заслуживает; он на своем месте. Поэтому [Газан-хан] пожелал пожаловать его так, чтобы сан и достоинство его возросли, а великолепие и величие его стали больше. Поскольку бразды правления владений и вершение государственных дел [государь] таким образом вложил в его способные и разумные руки, что нельзя было представить никакого добавления, то он оказал ему милость тем, что предоставил[711] ему тысячу [человек] монгольского войска, пожаловал туг и литавры и приказал всем эмирам пойти и исполнить обряд поздравления. Воистину, одаренная ангельскими качествами особа, которая является вместилищем душевных добродетелей и источником человеческого совершенства, есть причина спокойствия высоких и низких, знати и простого народа и основа украшения царства, державы, веры и ислама. Да уделит ему всевышний господь преширокую славу и пребогатое великолепие. Аминь.
Рассказ о кончине Керемун-хатун, перенесении гроба с ней в Тебриз и о нескольких мудрых словах, сказанных государем ислама по поводу творения [божьего]
На рассвете во вторник 12 числа месяца джумада-л-ахыра лета 703 [21 I 1304] на зимовье в окрестностях Сарай Джума скоропостижно скончалась
