Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На другой день державные знамена двинулись в путь и остановились в саду в виду Ирбиля. Выступив оттуда, вышли на дорогу к ущелью Зенги в Курдских горах. Праздник разговения[695] отпраздновали в окрестностях ущелья Зенги. В субботу[696] 17 числа месяца шавваля [4 VI] прибыл на служение эмир Чобан, задержавшийся из-за [своих] воинов, которые остались пешими и которых он заботливо и жалея потихоньку вел по Багдадской дороге. Ему были оказаны большие милости. Когда дошли до Пул-и Сурх у Мераги, [Газан-хан] отправил жен и обозы[697] через Сегумбад и Юзагач в Уджан, а сам налегке отправился на охоту к горе Сехенд. Поохотясь там с неделю, он в четверг 10 числа месяца зи-л-ка’дэ 702 года [26 VI 1303] расположился в городе ислама Уджане.
Рассказ о судебном допросе эмиров и воинов, которые вернулись из Сирии, созыве курултая в Уджане и изъявлении ими верноподданничества.[698]
После того как державные знамена прибыли в город ислама Уджан, на второй день, 12 зи-л-ка’дэ [28 VI], приступили к судебному допросу. Хотя вели допрос очень искусно, но когда представили письменное решение дела[699] [Газан-хану], государь ислама указал еще на кое-какие тонкие обстоятельства. Допрос начали опять сызнова и учли эти тонкие обстоятельства. В конце концов в первый день месяца зи-л-хиджджэ [17 VII] суды закончились. Агутай-тархана сына …[700]-тархана |S 580| и Туган-Тимура из рода мангут казнили, а то что было согласно великой ясе — было приведено в исполнение. Тогда, в четверг 2 числа месяца зи-л-хиджджэ [18 VII] приступили к празднествам курултая, и эмирам была оказана честь позволением припасть к стопам государя.
Рассказ о приключении воспаления глаз у государя ислама, прибытии царевичей из Хорасана, походе державных знамен в Багдад и остановке у Хуланморена
В четверг 25 числа месяца мухаррама лета 703 [8 IX 1303] державные знамена прибыли в стольный город Тебриз. [Газан-хан] расположился в крепости и повелевал устроением войска и оружия. Через несколько дней [у него] приключилось воспаление глаз, и лекари и ученые мужи занялись их лечением и исцелением. Срок этой болезни затянулся и вплотную надвинулась пора отправления на зимовку.
В понедельник 4 числа месяца сафара [17 IX] из Хорасана прибыли великая хатун Ильтузмиш-хатун с царевичами Бастамом и Абу Язидом. Государь ислама весьма обрадовался их приезду и помолвил свою дочь Олджей-Кутлуг с царевичем Бастамом. Он постоянно их сажал пред собою, оказывал [им] внимание и ублаготворял.
В конце срока пребывания в Тебризе, в воскресенье 7 числа месяца раби’-ал-авваль [19 X] [Газан-хан] по предписанию китайских врачей прижег раскаленным железом в двух местах свое благословенное тело и в пятницу 19 числа месяца раби’-ал-авваль [31 X] выступил из Тебриза. Так как из Хиндустана на служение его высочеству доставили слонов, то он приказал, чтобы, как положено, на спине слона установили паланкин. Сначала, когда он выступил за город, он воссел на слона и доехал до майдана. От предполудня до пополуденной поры он занимался катанием на слонах, а горожане густою толпой, мужчины и женщины, стояли, наблюдая, и любовно [его] приветствовали. В тот вечер он расположился в Багистане Тебризском и на другой день отправился по пути на Уджан. Оттого, что благословенный живот его болел от ран, |S 577| причиненных прижиганием, и его одолевала слабость, [так что] он не мог держаться на лошади, он большую часть времени сидел в носилках, и каждый день проходили только небольшое [расстояние] пути.
В конце месяца раби’-ал-авваль [нач. XI] эмир Кутлугшах из Юзагача повернул, чтобы отправиться на зимовку в Арран и оборонять тот край. В понедельник 14 числа месяца раби’-ал-ахыра [25 XI] [Газан-хан] достиг окрестностей Сарай Джума-гургена. В Сугурлуке и в пределах Хамадана выпал в изобилии снег, стужа стала весьма сильной и итти на Багдад через этот край было нельзя. По этой причине переход в Багдад был отменен, и [Газан-хан] расположился на берегу Хуланморена, потому что эта местность тоже считается в числе зимовий, и воистину это весьма прекрасное место для зимовки. Со [всех] сторон [сюда] доставляли в изобилии [всякое] добро и [на месте] имелось топливо в безмерном количестве. Каждый расположился на своем юрте и на досуге занялся [своими] нуждами и делами.
Случайно однажды государь ислама ради малого искупления [собрался] раздать десяти беднякам пищу и одежду. Он хотел раздать своей благословенной рукой и приказал, чтобы представили десять бедняков. Михтар Наджиб-ад-дин Фарраш, который был из числа ближних слуг и имел доступ к государю, согласно указу представил ко двору десять бедняков. [Газан-хан] в своем присутствии дал им пищи, чтобы они поели, и приказал принести из хранилища десять одежд. Он посмотрел на них задумчиво, восьмерым каждому дал по одежде, а две одежды передал в руки михтара Наджиб-ад-дина и сказал: «Ступай и приведи двух других нищих, чтобы я им отдал, а то эти двое христиане». Наджиб-ад-дин сказал: «Разве вы не сказали, что вы мусульмане?». Они ответили: «Да, мы из жадности так тебе сказали, но
