Операция «Цитадель» - Богдан Сушинский

— Батальоны дивизии будут действовать, исходя из утвержденного командованием плана, который с вами уже согласован, — отчеканил худощавый молодой эсэсовец с лицом и осанкой конторского служащего.

Скорцени уже знал, что Даковски принадлежал к той партии офицеров, которую надергали из обычных армейских частей, а точнее, из госпиталей, чтобы как-то пополнить элитную дивизию Ваффен-СС более или менее опытными офицерами. И что почти два года этот майор прослужил начальником штаба какого-то несуществующего ныне полка, сражавшегося на Восточном фронте.

— Атака самой крепости будет осуществляться с трех направлений одновременно, — продолжил свою речь обер-диверсант рейха. — Причем главный удар наносится по центру венгерской обороны, со стороны Венских ворот, к которым колонна машин с коммандос движется двумя параллельными колоннами, имитируя обычную переброску резерва. При этом все подразделения должны соблюдать радиомолчание, и никакой пальбы, вы слышите, — повторил штурмбаннфюрер, — никакой пальбы! Даже в ответ на одиночные выстрелы. Только таким образом мы сможем достичь эффекта внезапности.

Этот приказ вызвал в среде командиров некоторое замешательство, они переглянулись, однако ни уточнять его, ни тем более ставить под сомнение его мудрость никто не решился. Хотя все понимали, что, стараясь не отвечать на одиночные выстрелы, их подразделения потеряют время, необходимое для вступления в бой. А оставаясь при этом в машинах, еще и превратятся в неспешно движущиеся массированные мишени. Их молчание, очевидно, было продиктовано мудрой солдатской пословицей: «Приказ-приказом, а бой — боем!»

— Мои парни проверили, — говорил тем временем Фёлькерсам, — и убедились, что подходящее к этим воротам Венское шоссе не только перекрыто баррикадами, но и на нескольких участках заминировано.

— Мы потребуем от венгров разминировать его, а баррикады разобрать, — мгновенно объяснил ему Скорцени, словно речь шла о каком-то незначительном препятствии. — Ну а дальше подразделения действуют таким образом: рота парашютистов 600-го батальона СС проникает в подземные галереи крепости, очищает подземные переходы и через полузабытый всеми подземный ход проникает в тыл врага. Коммандос этого же батальона должны блокировать Министерство внутренних дел и Министерство обороны, расположенные в правительственном квартале.

— Так блокировать или захватить? — спросил рано поседевший, с рассеченным в рукопашной стычке подбородком командир батальона, по-наполеоновски скрестив руки на груди.

Встретившись с ним взглядом, Скорцени хищно ухмыльнулся: «Еще один побочный правнук Бонапарта!»

— Стоит ли придираться к терминам, гауптштурмфюрер? С каких пор вы стали буквоедничать, как штабной писарь?! — неожиданно повысил он голос.

— Миссия довольно деликатная, и нужна ясность в том… — попытался комбат педантично объяснить обер-диверсанту суть своих сомнений, однако продолжить тот ему не позволил.

— Вы меня умиляете, Унген. Вы до белого каления умиляете меня! Да делайте вы, что хотите: блокируйте, высаживайте в воздух или просто становитесь на колени перед входами в министерства и молите венгров замолчать и исчезнуть, но чтобы к моменту штурма крепости и мы, и венгры вообще напрочь забыли о существовании в Будапеште таких институций, как Министерство обороны и Министерство внутренних дел! Я достаточно ясно выражаюсь, гауптштурмфюрер?

— Теперь — да, ясно, — окончательно стушевался Унген, вызвав у остальных офицеров смех. Ибо всем было понятно, что на самом деле комбат окончательно сбит с толку.

— Довольно мощная оборона выстроена венграми на южном склоне крепостной возвышенности. Здесь расположена зенитная батарея, которую прикрывает целая система дотов, противотанковых рвов и окопов. Я специально поручаю этот участок батальону кадетов, дабы те, кто уцелеет в атаке и овладеет южным сектором крепости, получили полное представление об особенностях современного эшелонированного фортификационного укрепления.

— Батальон кадетов Военной академии Вены сочтет за честь участвовать в столь сложной операции, — щелкнул каблуками и склонил голову комбат, из преподавателей академии, демонстрируя прусскую выучку.

— Истребительный батальон «Центр» выделает один взвод, который, при поддержке двух танков «Пантера» атакует западные ворота крепости. Батальон парашютистов люфтваффе остается на Венском шоссе в резерве, а все остальные коммандос, при поддержке шести «Пантер» и роты радиоуправляемых танков «Голиаф»[102]. под моим командованием, идут на штурм крепости со стороны Венских ворот.

Общий план операции уже был изложен, и собравшиеся офицеры приступили к выяснению кое-каких деталей ее, когда в кабинет решительно вошел гауптштурмфюрер Родль, и под удивленными взглядами коллег направился к стоящему на сейфе радиоприемнику.

— Что происходит, Родль? — успел спросить Скорцени, пока тот настраивал радио на нужную волну и к нему приближался сотрудник будапештского отделения гестапо, прекрасно владеющий венгерским языком.

— Регент Хорти окончательно сдал нас русским, вот что происходит.

— Только что было передано срочное правительственное сообщение о том, что регент Миклош Хорти выступит с обращением к венгерскому народу.

Регент был явно взволнован, он путался в выражениях и сбивался с мысли, безуспешно пытаясь объяснить своему народу, в какую безысходность он и его правительство завели страну, однако все это мало интересовало Скорцени. По-настоящему для него важно было только одно: Хорти уведомил весь мир, что Венгрия заключила сепаратный мир с Советским Союзом и объявила о своем выходе из войны.

Когда Родль выключил приемник, в штабе воцарилось гробовое молчание. Все смотрели на Скорцени с такой верой в глазах, с какой смотрят на толкователя знамений или Мессию.

— Ну вот, наконец-то этот негодяй, — пророкотал своим зычным басом Скорцени, — окончательно сорвал с себя забрало дипломатии и, таким образом, полностью развязал нам руки.

Несмотря на то что речь шла о потере рейхом последнего своего союзника, все присутствующие офицеры с облегчением вздохнули: теперь их уже ничто не сдерживало, а значит, уже никто и ничто не способно было помешать им завтра же свергнуть Хорти.

45

Рассвет еще только зарождался, и вершины прибрежных холмов постепенно озарялись отблесками невидимых костров, разведенных с восходом солнца где-то между выбеленными осенней изморозью лугами и чернеющим холодным поднебесьем.

Западная и восточная части Будапешта почивали во мраке сонного безмолвия. Почти лишенные огней, расчлененные невидимой отсюда, с горы Геллерт, долиной Дуная, они напоминали два огромных лагеря, крыши-шатры которых разбиты между холмами и кронами деревьев. Еще несколько томительных минут — и взорвут тишину надрывные звуки боевых труб, река огласится криками воинов, звоном мечей и глухим набатом сомкнувшихся щитов.

Остановив машину метрах в двадцати от крепостных ворот, Скорцени взглянул на часы. Пока что все шло по графику. Тени, мелькнувшие между деревьями у самой стены Цитадели, могли принадлежать только парашютистам. А значит, крепость уже окружена и все подходы к ней перекрыты.

Коммандос штурмбаннфюрера Крунге перебрасывали сюда, к подножию горы, всю ночь. Чтобы хоть как-то замаскировать эту переброску, их подвозили как бы с разных сторон, по две-три машины. К тому же в последние дни Скорцени специально гонял машины с десантниками на борту по центральной части города, чтобы венгерские полицейские получше привыкли к их вояжам и смирились с ними. Так что теперь эти машины ни у полицейских, ни у армейских патрулей особых подозрений не вызывали.

Доставив сюда парашютистов, грузовики останавливались в неприметных темных переулках, коммандос без лишней болтовни и громыхания подков высаживались и, словно жуки, расползались по склонам горы, взбираясь все выше и выше, к мрачным башням Цитадели.

— Господин штурмбаннфюрер, — появился у приоткрытой дверцы «пежо» Скорцени командир батальона парашютистов Крунге. — Крепость окружена солдатами 22-й дивизии СС и моими коммандос. Я приказал задерживать все живое, что окажется у ворот и крепостных стен.

— Можете считать этот приказ самым мудрым из всех, которые когда-либо отдавали в своей жизни, — процедил Отто.

— Кроме того, два моих взвода выделены в помощь батальону «Центр» и вашим парням.

— Вы обязаны были сделать это.

Последние слова Скорцени произносил уже тогда, когда у подножия Геллерта послышался рев танковых моторов. Несколько минут оба офицера смотрели на изгиб дороги, ведущей к крепости. По тому, как дрожала под ногами земля, по характеру шума двигателей нетрудно было определить: идут тяжелые «тигры».