Акт бунта - Калли Харт

— Отвали.

Дэш забирает у Рэна телефон.

— Дай посмотреть. — Звук задыхающихся от шока людей снова наполняет салон «Чарджера».

— Клянусь Богом, если не прекратишь, я выброшу эту чертову штуку в окно.

— Ты бы не посмел, — говорит Рэн.

— С чего это?

Джейкоби садится и сам высовывается в щель между сидений. Он раздражающе проводит рукой по моему затылку.

— Потому что я ни единым словом не обмолвился о том, сколько дерьма ты устроил мне и лорду Ловетту с тех пор, как мы начали встречаться с нашими девочками. Если ты еще раз пожалуешься на то, что мы наслаждаемся этим моментом, мы оба заставим тебя извиниться за свое поведение. Ты тупой гребаный лицемер.

— Звучит справедливо. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда Дэш перезапускает видео в третий раз.

***

Пресли не приходит ко мне домой.

Снова.

Я знал, что она этого не сделает, и именно поэтому взбираюсь по водосточной трубе, которая ведет к окну ее спальни ровно в восемь часов. Девушки нет в ее комнате, когда я втаскиваю свою задницу на маленькую крышу за ее окном. Внутри не горит свет, и я не вижу никакого движения. Когда пытаюсь открыть окно, обнаруживаю, что она задвинула щеколду и заперла его.

Глупая, глупая Чейз. Неужели она действительно думает, что старое створчатое окно остановит меня? Достаю из бумажника подходящую гибкую карточку и вставляю ее в щель между рамой и окном, а затем двигаю ей, покачивая из стороны в сторону, пока она не цепляется за защелку, и та не открывается. Гребаная легкая прогулка.

Оказавшись внутри, я устраиваюсь поудобнее на ее кровати и жду.

Девушка появляется полчаса спустя, неся в руках свой ноутбук и стопку книг. Она вскрикивает, когда щелкает выключателем и обнаруживает меня, растянувшегося поверх ее одеяла.

— Я так и знала. Знала, что ты будешь здесь, — шипит она, захлопывая за собой дверь.

— Если знала, то почему тогда визжала, как испуганный мышонок?

— Потому что это все еще неожиданность, когда ты включаешь свет в своей комнате и обнаруживаешь, что кто-то притаился там, поджидая тебя в темноте. — Ее голос полон упрека. Мне почти стыдно за то, что я ее напугал. Но не совсем.

Я указываю на ноутбук и книги в ее руках.

— Я так понимаю, ты была в библиотеке, писала свою главу?

— Какое тебе дело до того, где я была?

— Мы с тобой создаем историю вместе, милая. Важно, писала ли ты свою главу, потому что она нужна мне, прежде чем я смогу написать свою. Я застрял, потому что ты не выполняешь свою часть сделки.

— И ты пришел сюда и ждал меня в темноте, потому что хотел лично прийти и забрать мою главу? — Она пересекает комнату и кладет свои вещи на стол. — Я сказала, что отправлю ее тебе по электронной почте.

— Нет. Я пришел сюда, чтобы заняться с тобой сексом.

Девушка резко разворачивается, прислоняясь к столу. Ее глаза живые, яркие и проницательные. Черт, каждый раз, когда я смотрю в них сейчас, все, что я вижу — это момент, когда она очнулась на бетоне перед больницей, хватая ртом воздух для первого спасительного вдоха. Она была так прекрасна и так ужасна в тот момент, и тогда я это понял. Знал, что у меня неприятности, но засунул это подальше.

— Мы не должны упоминать о сексе, помнишь? — говорит она. Ее щеки пылают румянцем. Ее бледная кожа и рыжие волосы не позволяют скрывать эмоции. Было бы преступлением скрывать эту красоту, которая расцветает на ее лице. — Что? — шепчет она. — Почему ты так на меня смотришь?

Я сажусь, устраиваясь на краю ее кровати, лицом к ней.

— Я устал, — говорю я.

— Тогда тебе, наверное, стоит пойти домой и поспать. — Она указывает на окно.

— Я никуда не собираюсь уходить. Я остаюсь здесь, с тобой, — тихо говорю ей.

Девушка хмурится и качает головой.

— Я не… Что с тобой? Сначала тот поцелуй в коридоре. Теперь это? Ты ведешь себя странно, Пакс.

Как мне объяснить, что напряженные, злые, острые части меня раскрываются? Что она сделала это со мной, и я так же сбит с толку всем этим, как и она. Я могу только сказать:

— Я остаюсь… с тобой. — Она понятия не имеет, насколько это монументально. Как долго я делал все возможное, что было в моих силах, чтобы избежать этого.

— Ты пугаешь меня.

Я не могу удержаться от смеха. В течение последнего месяца Чейз категорически отрицала, что боится меня. Она столкнулась с хаосом и моим безумием, смело расправив плечи и вызывающе подняв подбородок, и не отступила. А теперь, когда я перестал бушевать, и буря внутри меня утихает, и я спокоен, теперь она боится.

О, какая ирония судьбы.

— Разве ты не предпочел бы играть в видеоигры или что-то в этом роде? — нервно спрашивает она.

— Я играю в видеоигры, потому что у меня возникают навязчивые мысли, когда мой разум не занят постоянно. — Я никогда никому об этом не рассказывал. — Я начинаю думать обо всех этих разных вещах. Начинаю… зацикливаться на вещах, которые находятся вне моего контроля.

Пресли на мгновение задумывается.

— Что ты имеешь в виду?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Я зациклен на гребаном изменении климата и на том, каким дерьмом станет мир через тридцать лет. Начинаю думать о детях, голодающих в Африке, и о том, что мои друзья не нуждаются во мне так, как я нуждаюсь в них, и о том, что я, вероятно, буду ужасным отцом, и что, вероятно, никогда не смогу открыться кому-либо так, как открываюсь тебе прямо сейчас.

Девушка встречается со мной взглядом и сглатывает.

— И почему ты открываешься мне прямо сейчас? Если это еще одна уловка, чтобы заставить меня…

— Когда я рядом с тобой мне не нужно отвлекаться на видеоигру или камеру в руке. В моей голове спокойно. — Я пытаюсь сказать больше и не могу. Это все, что я могу сказать ей прямо сейчас. Не знаю, как выразить словами то, что я думаю или чувствую. Я еще недостаточно силен, чтобы сказать ей то, чего хочу.

Она выглядит удивленной.

— Пакс…

— Тебе не насрать на меня, Чейз? Достаточно ли ты заботишься обо мне, чтобы зайти в этом дальше, чем мы зашли?

Я никогда ни о ком не заботился настолько, чтобы задать этот вопрос даже в своей голове. Это просто не та мысль, которая когда-либо приходила мне в голову.