Акт бунта - Калли Харт

— Какую еду собираетесь здесь подавать? — спрашиваю я.

Отец Чейз немного оживляется.

— О, итальянская кухня. Знаешь. Сытная. Привычная еда. Много макарон. Стейки. Все то, что я люблю…

— Твой сын собирается помогать здесь?

Мужчина хмурится. Впервые он смотрит немного подозрительно на незнакомца, который случайно последовал за ним в его ресторан.

— Мой сын? — спрашивает он. — Ты знаешь Джону?

— Не совсем. Мы встречались пару раз. Мне показалось, что я видел его сегодня на улице. У него «Эво», верно?

Отец Чейз оглядывает меня с ног до головы, склонив голову набок.

— Да. Раньше он был моим, но я подарил его Джоне, чтобы ему было на чем ездить, когда тот здесь. Сейчас машина в ремонте. Насколько я знаю, Джона в Сан-Диего. Он бы сказал мне, если бы планировал приехать. Должно быть, ты перепутал, это был кто-то другой.

— Да. — Я улыбаюсь ему, сжав губы. — Должно быть, так и было. — Я делаю вид, что осматриваю недостроенный ресторан. — Удачи с торжественным открытием. Уверен, что это будет потрясающее место.

Выход всего в трех метрах. Я почти вышел за дверь и оказался на свободе, но потом…

— Эй. Я знаю, это прозвучит странно, но… Мне кажется, я видел тебя вчера на задней стороне автобуса.

Я закрываю глаза, яростно проклиная тот день, когда вообще стал моделью, затем поворачиваюсь, изображая еще одну улыбку.

— Хмм?

— Да. Кажется, это была реклама джинсов. Парень выглядел точь-в-точь как ты. То же самое… — Он указывает на ангела и демона на моей шее. — Те же татуировки и все такое. Я схожу с ума или это был?… — Он указывает на меня.

Ух.

Этот разговор должен был идти совсем не так.

— Это старая реклама. Водитель, Джим… он думает, что это забавно — оставить ее сзади автобуса 69.

— О, да, я знаю Джима, — смеется отец Чейз. — Он водил школьный автобус, когда я ходил в начальную школу дальше по дороге. Сварливый старый хрыч.

Я выдавливаю сухой смешок.

— Послушай. Если, случайно, увидишь Джону сегодня, не мог бы передать ему, что я заскочил поздороваться? Я был бы по-настоящему счастлив, если бы он знал, что я думаю о нем.

Думаю о том, чтобы отрывать ему ногти по одному за раз.

Думаю о том, чтобы разбить ему коленные чашечки.

Думаю о том, чтобы перерезать ему гребаное горло.

Отец Чейз улыбается довольной, искренней улыбкой. Он выглядит как добрый человек. Усталый человек, на плечах которого слишком много проблем. Выглядит так, словно ему нужен отпуск.

— Это действительно мило. Честно говоря, не знал, что у него здесь есть знакомые. Я только что вернулся в город, и… — Он замолкает, его мысли ясно читаются на лице, когда он думает об этом. — Подожди. Откуда ты знаешь Джону? За все эти годы он почти не проводил здесь времени.

Жесткий, как доска, я киваю, неохотно произнося следующие слова.

— На самом деле я знаю его через Пресли. Она моя… ну, мы… — я глубоко вдыхаю через нос, — …друзья.

Мистер Уиттон хмурится.

— Вы друзья с Пресли? — По сути, в его голосе нет неодобрения. Может быть, немного шока?

— Да. — Боже, Чейз бы это понравилось — быть здесь и быть свидетелем того, как я признаю это вслух? Что я действительно думаю о ней как о друге? Она бы умерла со смеху. Правда в том, что та для меня гораздо больше, чем друг, и мы оба это знаем. Однако знать что-то и быть готовым признать это вслух — это очень разные вещи.

Мистер Уиттон не знает, что с собой делать. Он достает свой мобильный телефон, смотрит на экран, затем кладет его на место. Упирает руки на бедра, переминается с ноги на ногу, смотрит на свои ботинки и думает. Спустя, кажется, целую вечность, он поднимает взгляд на меня, смертельно серьезный, когда говорит:

— Ты серьезно? Ты действительно ее друг?

Я молча киваю.

— Она… она рассказала тебе о… том, что была в больнице?

Блядь. Это становится слишком тяжело.

— Я знаю, что она была больна, и они продержали ее там неделю или около того.

— Ты знаешь… — он морщит лоб, — …почему?

— Нет. — Я рад, что мне не нужно лгать ему об этом; потому что действительно не знаю, почему Чейз сделала то, что сделала. Поначалу мне было все равно. Я пытался заставить себя не обращать на это внимания, но это стало трудно. По состоянию на сегодняшнее утро мои усилия в этой области официально оказались бесполезными. Мне, блядь, не все равно, и сейчас я твердо намерен выяснить, почему она причинила себе боль. В этой истории что-то не так, все это чертовски воняет, и мне это ни капельки не нравится.

Мистер Уиттон печально кивает.

— Ясно. Я ужасно беспокоюсь о ней. Если бы ты мог… — Он вздыхает, как будто только что сдался.

— Не волнуйся, — говорю ему. — Я присмотрю за ней. Обещаю.

ГЛАВА 36

ПАКС

Когда возвращаюсь, Пресли спит, свернувшись калачиком. Я фотографирую ее, подвешивая объектив прямо над ней, где она лежит, свернувшись в позу эмбриона, и уже знаю, что это будет моя любимая фотография всех времен; она может получиться чертовски размытой и сильно недоэкспонированной, но я никогда не сделаю снимок лучше.

Включаю телевизор и загружаю Call of Duty; подключаю звук к наушникам, чтобы грохот выстрелов не разбудил Чейз, а потом сажусь на диван под окном с наушниками, висящими у меня на шее, и просто… наблюдаю за ней.

Недавно я сказал Джейкоби, что нет ничего более жуткого, чем наблюдать за кем-то, пока тот спит, но на самом деле это не так. Я чувствую себя мудаком-неудачником первого класса, когда присаживаюсь на край дивана, локти на коленях, подбородок в ладонях, руки прикрывают рот… черт возьми, я в панике.

Я видел, как это происходило.

Я, блядь, почувствовал это.

Говорил себе, что это не по-настоящему. Что я смогу избежать этого.

Сказал себе, что не стану жертвой того же дерьмового человеческого состояния, что и мои друзья, но, черт возьми.

Я был таким тупым идиотом.

Высокомерным.

Думал, что смогу быть выше этого.

Блядь.

Чейз шевелится в моей кровати, и я подпрыгиваю, хватаю контроллер рядом с собой и нажимаю на кнопки, как будто играю все это время. Когда девушка садится, ее щеки становятся ярко-пунцовыми при виде меня.

— Черт. Мне очень жаль, — говорит она. — Я не хотела засыпать.

Я делаю вид, что снимаю наушники, хотя прекрасно ее